Ахмед – одноглазый посланник далекой Персии, был не простым человеком. Когда-то его звали иначе. Как именно, он уже и сам забыл. В юности он хотел стать муллой, учился в медресе. У него было три старших брата, любивших его и считавших, что младший, толковавший Коран как настоящий кади, будет не простым муэдзином, а улемом. А может, если будет на то воля Аллаха, то и имамом. Но однажды братья вместе с друзьями-джигитами отправились за Терек отбивать табуны у русских, но вместо добычи домой вернулись их кони, навьюченные трупами. Джигиты попали в засаду. И хотя они храбро сражались, но силы были неравны. Казаки, перестреляв и перерубив весь отряд, оставили в живых только старшего брата, отрубив тому правую руку. Брат отвез домой страшный груз, а потом, взяв кинжал в левую руку, ушел мстить русским.

Когда Ахмед узнал, что брат убит, так и не успев отомстить, а его тело русские солдаты бросили в зловонную яму, он покинул медресе. Вскоре юноша стал мюридом Гамзат-Бека, правой руки имама, поклявшегося, что выбьет русских с Кавказа или умрет. Тело Ахмеда покрывало множество шрамов от казачьих сабель, осколок картечи, застрявший в груди, мешал дышать. Солдатский штык выколол глаз, пройдя насквозь. А если из тела выковырять все пули, то можно стрелять целый день. Но пока жив, он будет убивать русских! Мюрид Гамзат-Бека верил, что весь его народ возьмет в руки кинжалы и ружья, а если ружья для кого-то не хватит, то пригодится и прадедовский лук.

Ахмед держал в руках письмо, хрупкое от грязи и сальное от тела. В одном месте зияла дыра от пули. Провести послание из Персии через Азербайджан, переполненный русскими войсками, было нелегко. Но он сумел.

– Во имя Аллаха всемилостивого и милосердного, – читал Ахмед. – К вам, братья, обращаются братья по вере из Персии. Мы объявляем джихад неверным. И если вы мужчины, то присоединитесь к нам. Вместе мы выбросим русских в море и отбросим их за Кавказский хребет. Над трупами наших врагов мы обнимем друг друга. Но если среди вас нет мужчин, то скоро ваши жены будут ходить с открытыми лицами, дочери – с голыми ногами, а сами вы будете пасти свиней. Помните, что погибшие на правой войне попадают в рай!

В сакле настала тишина. Аксакалы сидели и думали. С одной стороны – русских резать надо. С другой – уж слишком дорогой кровью дается война с неверными. Форпосты и крепости подходили прямо к аулам. Просеки, вырубленные по приказу Ермолова, мешали джигитам свободно нападать на русские обозы. А сколько селений, выказавших неповиновение, было выжжено, а их жители сосланы на равнины, под надзор солдат и казаков? Все ждали слов Хаджи-Магомета. И он их сказал:

– Если персы начнут войну против неверных, здесь останется только горстка солдат, а также верные русским ингуши и осетины. Наш аул выступит.

По сакле пронесся негромкий шепот остальных аксакалов:

– И наше селение не останется в стороне.

– И наше!

– И мы выйдем вместе со всеми!

– Но как быть с другими? – поинтересовался Хаджи-Магомед.

– Я объехал много селений, – сказал Ахмед.

– Все мужчины готовы взять в руки оружие. Через месяц вся Ичкерия и Дагестан загорятся праведным огнем джихада, от которого у гяуров будет гореть земля под ногами.

– Да будет так!

– Иншалла!

Февраль-апрель 1826 года. Малороссия

Все получилось удачно. Восставшие без боя дошли до Могилева и благополучно захватили город, не встретив никакого сопротивления. Да и кто его мог оказать? Батальон пехоты, призванный стать охраной генерала и его штаба? Штабные офицеры или их денщики? Они даже не сразу и поняли – а что произошло? Пока разбирались, все наиболее важные здания оказались под контролем восставших, а командующий армией генерал Остен-Сакен – под домашним арестом.

Захолустный Могилев и стал центром восстания, куда съезжались все, получившие известие от Сергея Ивановича Муравьева-Апостола. Кому-то удавалось привести с собой людей. К сожалению, откликнулись не все. Начальник штаба 2-й армии Киселев, втайне сочувствовавший мятежникам, отказался возглавить их войска. Но к счастью, из Киева прискакал генерал-майор Сергей Григорьевич Волконский, приведя с собой половину бригады.

С прибытием генерала Муравьев-Апостол вздохнул с облегчением. Командовать батальоном, полком и бригадой он мог. С дивизией справлялся, но уже с натяжкой. В Могилеве же войск набралось на целый корпус. Уж коль скоро Сергей Григорьевич носит на плечах «густые» эполеты (правда, выше бригады ничем не командовал, но все лучше, чем командир баталиона) – ему и карты в руки. Разумеется, штабные. Кроме того, прибытие князя Волконского, героя войны осьмсот двенадцатого года, портрет которого украшал Георгиевский зал Зимнего дворца, внесло изрядное воодушевление.

Сам Волконский тоже без особой радости принял командование. Но деваться было некуда – других генералов поблизости не нашлось. Где-то в Киеве обретался Юшневский, но тот был по интендантскому ведомству.

В Могилеве восставшие столкнулись с первой проблемой. Чем кормить корпус, если в армейских магазинах провизии и фуража рассчитано на два батальона? Прежние интенданты куда-то подевались (верно, сбежали от греха подальше), а новых, кои обеспечивали бы покупку муки, крупы и прочего, еще не было. Впрочем, лишних денег тоже не было. Брать фураж и провиант у пейзан сообразно законов военного времени (проще говоря – грабить!)? Потом решили: отбирать провизию неприлично, не поляки или французы, а свои, родные. Так что придется платить, пока не закончатся имеющиеся деньги. А когда закончатся, тогда и видно будет. Скорее всего, придется выпускать квитанции, наподобие тех, которыми рассчитывалась армия во время Заграничного похода. (Расплачивались потом по ним лет десять, да так толком и не рассчитались…)

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.