Джек не стоило удивляться... В этом году всё равно особых торжеств на Рождество не предвиделось. Все её братья и сёстры разъехались в свои загородные имения, и хотя Джек всегда были рады за любым праздничным столом, она предпочла остаться в Лондоне, в доме своего детства, убеждая себя, что хочет провести последнее Рождество со своей непредсказуемой тётей, прежде чем пожилая женщина отправится в путешествие по всему миру, которое графиня окрестила “Грандиозным туром".
Убеждая себя, что осталась в Лондоне из чувства долга, Джек могла не признавать истины: она сомневалась, что сможет выдержать за городом хоть минуту, став свидетелем семейной идиллии, наблюдая за счастливыми супругами и смеющимися младенцами, которых качали на коленях отцы. Не тогда, когда всё больше утверждалась во мнении, что ей самой такой брак судьбой не предназначен.
И убеждая себя, что остаётся в Лондоне ради тёти Джейн, Джек могла не признавать и другой истины: она не покинула Лондон ради Эбена.
Ей не пришлось говорить себе, что это их последнее совместное Рождество.
Последний шанс завоевать любимого мужчину, который, как она боялась, уже стал для неё недосягаем.
Джек остановилась в дверях с маленькой коробочкой в руке, наблюдая за великолепным и серьёзным Эбеном. Его внимание, как и всегда, было сосредоточено на бухгалтерской книге, лежащей перед ним. Он подсчитывал доходы, заставляя их увеличиваться словно по мановению волшебной палочки. В груди Джек защемило, пока она подмечала каждый нюанс: непокорные тёмные пряди, падающие ему на лоб, дёргающийся мускул на подбородке, мощные предплечья под рукавами рубашки, которые он закатал из-за жары или, возможно, благодаря позднему часу, или из-за того и другого.
Исчез тот мальчик, который стал её первой любовью. Два года и бесконечные обязанности превратили его в мужчину, по которому она безмерно тосковала. Тосковала по его душевной теплоте. Тосковала по улыбке, которую она когда-то могла так легко вызывать.
Джек попыталась заставить его улыбнуться и сейчас.
– Подозреваю, что рождественские праздники в моё время прокляты обходиться без снега.
Эбен посмотрел на неё, а потом на календарь, изображённый на верхней панели пресс-папье на столе. Он не выказал удивления по поводу даты, но Джек, тем не менее, его заметила. Эбен забыл, что сегодня Рождество.
Он снова перевёл взгляд на свои цифры.
– Ты явно сильно разозлила какого-то святого.
Она драматично фыркнула.
– Я ведь даже никогда не встречала Святого Николая1.
Эбен провёл пальцем по колонке цифр и рассеянно ответил:
– Тогда, возможно, это кара за твоё явное к нему равнодушие.
Она подошла поближе, приободрившись от его поддразнивания. Возможно, это намёк на то, что Эбен не прочь подурачиться.
– Я к нему весьма неравнодушна! Возможно, наказание предназначается тебе. В конце концов, это же ты работаешь в Рождество. Но ты ведь этого даже не осознавал?
Он что-то нацарапал на лежащем рядом листке.
– Кажется, я давно не видел слуг.
– Только отсутствие слуг показалось тебе странным?
"Посмотри на меня".
Он посмотрел, силясь разглядеть её в потёмках, но потерпел неудачу. Свеча на столе догорела почти до конца, и свет от неё не доставал до Джек. Он едва освещал ворох бумаг, разбросанный по рабочему столу.
– В поместье не празднуют Рождество.
Слова задели её за живое, и она не смогла удержаться от резкого ответа:
– Вообще-то празднуют.
– Празднуют арендаторы и слуги, – спокойно ответил он. – Но кто-то же должен следить за порядком, пока они пьют пунш и танцуют кадриль.
Прошелестев юбками по ковру, Джек подошла ещё ближе.
– А ты и есть этот кто-то?
– Других герцогов не наблюдается.
– Ты - удивительный, – тихо сказала она, обращаясь к его склонённой голове. – Всего за два года ты полностью изменил курс корабля. В этом году люди не голодают, и это только начало. Они верят в тебя. Так же, как и я.
– Этого недостаточно, – ответил он.
"Почему?"
– Эбен... ты ещё не дошёл до конца. Работа ещё не закончена. Но тебя уже есть за что благодарить. Ты стал прекрасным герцогом, о таком твой отец и мечтать не смел.
Он хмыкнул в ответ, но больше ничего не добавил.
Она глубоко вздохнула. И бросилась во все тяжкие.
– А как же всё остальное? Ведь ты же живой человек?
Он поднял голову.
– Уверяю тебя, Жаклин, ничто человеческое мне не чуждо.
Она обошла стол и присела на край. Как делала уже сотни раз.
– Разве человеку не позволено раз в год отдохнуть?
Он откинулся на спинку кресла, но продолжал молчать, не сводя с неё глаз.
– Джек...
В коридоре за дверью пробили часы. Один. Второй. Третий раз.
– Наступило Рождество, – сказала она, протянув руку и запустив пальцы в его волосы, наслаждаясь их мягкостью и тем, как Эбен прильнул к ней в ответ. Ненавидя щемящую боль в груди, она предложила: – Отложи работу до завтра. Она никуда не денется.
"Пожалуйста. Пожалуйста, хоть раз взгляни на меня. Разгляди по-настоящему".
Он покачал головой.
– Не могу.
В Джек вспыхнуло разочарование. Жгучее, яростное и, что ещё хуже - опустошающее.
– Ненавижу то, как работа на тебя повлияла, – прошептала она.
– Ты изменишь мнение, когда станешь такой богатой герцогиней, что тебе и не снилось.
"Нет, я всегда буду ненавидеть её влияние. Потому что из-за неё ты пропадёшь".
"И я вместе с тобой".
Она убрала руку. Встала. Зная, как нужно поступить, Джек почувствовала, как в ней просыпаются силы. Силы и кое-что ещё.
– Мои сны никак не связаны с деньгами.
– Это потому что они всегда у тебя были.
– Нет, – ответила она после долгой паузы. – Это из-за того, что было у меня раньше, и чего нет теперь.
Свет от свечи, падая на лицо Эбена, заострил его черты в полумраке. Глаза казались чёрными. Тени обрисовали линию челюсти, словно высекли лезвием ножа. А его губы... когда он целовал её в последний раз?
– Уже поздно, – проговорил Эбен.
Зная, что к сказанному больше нечего добавить, Джек кивнула и спросила:
– Ты придёшь на обед? Мы с тётей Джейн планируем приготовить твои любимые блюда: самого жирного гуся, которого мы только смогли отыскать, жареный картофель с такой хрустящей корочкой, что об неё можно сломать зубы... – Она отвела взгляд, посмотрев в сторону окна. – И пюре из пастернака, сделаем по высшему разряду, если можно так выразиться.
– Завтра?
– Сегодня, – поправила его Джек. Ведь Рождество уже наступило.
Ему потребовалось пару мгновений, чтобы это понять.
– Да, конечно. Сегодня. Я приду.
С тяжёлым сердцем она поставила на стол тщательно упакованную и перевязанную коробочку с прикреплёнными к ней листиками остролиста, которую принесла с собой. Джек подвинула её ближе к Эбену одним пальчиком. Он посмотрел на предмет перед собой.
– Что это?
– В Рождество принято обмениваться подарками. – Джек через силу улыбнулась. – Ты, наверное, должен это помнить, потому что в прошлом году установил довольно высокую планку, устроив снегопад.
Было трудно поверить, что с того памятного дня прошёл всего лишь год. Казалось, это случилось целую жизнь назад. Она всё ещё помнила, как Эбен притянул её к себе и пообещал сделать счастливой. Сразу после того, как разберётся с делами поместья. Сразу же, как скинет с себя бремя отцовского пренебрежения.
За последние два года он доказал, что отличается от своего отца. Арендаторы в поместье поверили в него. Так же, как и рабочие на заводах. Ему было всего двадцать два года, а он уже обладал силой и умом под стать любому члену Палаты лордов, в число которых входил и сам, но он этого не видел. Вместо этого Эбен с головой погрузился в дела поместья, бросил все силы на восстановление репутации герцогства и обеспечение средств, необходимых для исправления ошибок прошлого... будто это было возможно. Будто нельзя было просто жить настоящим и строить будущее.
