Алка лежала в постели и смотрела на своё обожание с чувством омерзения.

– Как ты можешь это есть? – спросила она и дёрнула плечами. Тут же, сев в подушки, она уставилась на Вита, ожидая от того ответа.

– С превеликим удовольствием! – парировал Вит. – Ты ничего не понимаешь. Это не сало, – он посмотрел на неё, Алка с интересом слушала, её выдавали глаза, – это сало готовят так, – продолжал Вит, – свинью, прежде чем забить, два часа бьют широкой доской по заднице и бокам.

– Зачем? – подалась вперёд Алка.

– Чтобы сало пропиталось кровью.

– Так ей же больно, – с удивлением и недоверием в голосе бросила фразу из ложа Алла.

– Вот! Для этого утром, перед тем как всё начать, свинье в жратву подливают двести грамм самогонки с пивом или брагой…

– Не может быть! – с неподдельным интересом встрепенулась девушка.

– Вот-вот… – продолжал Вит, отправляя в рот ещё один кусочек с кристалликами соли, – это же старый рецепт. Ещё ковуи придумали так готовить свинину.

– Кто?

– Вот неуч ты! Были такие воины – ковуи. Племя кочевников, а князь Игорь нанимал их на службу.

– А ну-ка, дай мне попробовать! – загорелась Аллочка.

Вит отрезал ей маленький кусочек и слегка посолил.

Протягивая его ей, он приговаривал: – Лакомство сие называли они «здор»!

– Мм-м… – с удовольствием зашевелила мышцами челюстей девушка.

– Здор! Это от «здоровое»?

– Ну да! – кивнул Вит и отрезал себе ещё. (Здор – это самое противное и невкусное сало из всей свиной туши. Обычно в деревнях им брезгуют даже хозяйские собаки. Используют сельские знахари в лечебных целях – Прим. автора).

Прогулявшись по городу, они подошли к автостанции. Предпоследним рейсовым автобусом Алка уезжала в соседний город. Всю дорогу она находилась в полудрёме, и виделись ей картины из древней истории, воины на лошадях, и у каждого в руке по куску бело-розового сала.

Утром, придя на работу, Алла занималась насущными производственными вопросами. Будь то журналы, карты, выездные путевые листы для водителей и т. д. К полудню, управившись с текучкой, она присела к столу у телевизора, что находился в комнате приёма пищи. Постучав подушечками пальцев по кнопкам телегроба «Славутич», наследия советского прошлого как имущества станции скорой помощи, Алла Станиславовна остановила свой выбор на каком-то из каналов, где кто-то кому-то чего-то был должен и не хотел возвращать. Сюжет банальный…

К обеду, расправившись с вызовами, фельдшерские бригады съезжались, чтобы подкрепить слегка уставшие организмы обеденной снедью. Кто-то приносил готовое, ну а кто-то пользовал жареное сало, картофель или, на скорую руку, яичницу.

В дежурившей смене подобрались как-то все те, у кого контакта с Аллой Станиславовной не было априори. И она явно скучала, пребывая в пессимизме от того, что «и поговорить-то не с кем».

Как-то так вышло, что на работу она примчала с опозданием, и свой ланч оставила в домашнем холодильном шкафу, о чём сожалела весьма и весьма.

Парни же чистили картофель, нарезали для жарки сало. Сало было отменным. С проростью мясной, шкурочка мягкая и душистая, пахнущая соломой, выскобленная и обработанная с любовью и вложенная в сумку сына заботливой мамой, с огромным чувством благодарности, что не забывает родителей, что мчится в помощь на выходных, отдавать трудовую повинность в отчем доме.

Алла Станиславовна грела руки о глубокую фаянсовую кружку с чаем и смотрела фильм, но мысли её бродили в районе желудка.

– Алла Станиславовна, угощайтесь! – вдруг обратился к ней Валентин, фельдшер толковый, непьющий и к тому же справедливой закалки мужчина.

Он придвинул к ней нарезанные кусочки сала, аппетитно разложенные по кругу тарелки, а в центре маринованные огурчики кругляшами, солёные, хрустящие.

– Ой! Спасибо, Валентин. Я же сало не ем, – но тут она вспомнила, что вчера вкушала необыкновенного вкуса деликатес, – меня вчера друг угощал салом. Не сало, а сказка! – тут она берёт кусочек сала и кладёт его в рот. Несколько мгновений жуёт, а после глотает и тарелку от себя отодвигает.

– Нет. Это невкусное.

Валентин смотрит на неё ошалелыми глазами. Он, тот, кто предлагал ей дружбу и отношения (ещё до своей женитьбы), был отвергнут по причине скудости кругозора (а у Валентина кругозор один: бык в сарае, корова на пастбище, свинья в хлеву, сенокос, прополка, сушка, перевозка и т. д.). И он, предложив ей сало, как бы протянул ей руку мира, а тут…

– А какое же вы кушали? – налившись кровью в мгновение ока, налицо пытаясь сдержаться, спросил Валентин.

– Ой, как его, этот… А! Здор!

У Валентина вывалились глаза из глазниц, короче склер почти не осталось.

– Чего? – тихо и с подозрением переспросил Валик.

– Здор! – Алла Станиславовна смотрела на Валентина с улыбкой и непринуждённо стала ему рассказывать, как готовят сей чудо вкусный продукт.

Окружающие притихли и понимающе переглянулись между собою.

Свинью, перед тем как забивать, поят водкой с пивом. После бьют по заднице широкими дощечками, чтобы сало пропиталось кровью…

В комнате было человек семь. Все родом из деревень. Они, не мигая, смотрели на старшего врача смены и молчали. Они ждали подвоха.

– Так вот! – не унималась Алка – Ковуи его ели сырым, посыпая солью сверху. Вкусная вещь, доложу я вам.

– Вкуснее, чем трюфеля? – не сдержался Сашка и отвернулся к экрану телевизора.

– Алла Станиславовна! Зайдите в диспетчерскую! – шепнул динамик селектора.

Старший врач сполоснула чашку и, покачивая умопомрачительными ягодицами молодой девушки, поплыла в сторону скоропомощного сердца.

В комнате приёма пищи была немая сцена.

– Совсем сошла с ума! – кто-то тихо проговорил, и все уставились в экран.

Смена у Аллы закончилась в 19:45, и, передав все дела заступающему дежурному врачу, она с лёгким сердцем выкурила душистую сигаретку «Duhnhill» и прогулочным шагом направилась в сторону отчего дома.

Мать Аллы Станиславовны, женщина шестидесяти лет, пенсионерка и домохозяйка, ждала возвращения дочери с дежурства с накрытым приборами к ужину столом.

Алка опустилась на кухонный табурет и посмотрела на мать.

– Мам, а у нас нет дома сала?

– Что? Алчон, ты же вида его не переносишь.

– Ну, меня тут угостили намедни. Очень вкусным. Его готовят по-особому. И его ели ковуи…

– Какие ковуи? – посмотрела на дочь родительница.

– Ух, – вздохнула Алла, – неважно. Это сало называется… Ну, короче там, перед тем как забить свинью, её поят водкой с пивом.

Мать смотрела на дочь с удивлением и какой-то жалостью.

– После чего свинью привязывают и бьют, – Алла рассказывала с упоением и страстью, сверкая глазами, разбрасывая вокруг себя феромоны любви и счастья, – широкими дощечками по спине и заднице два часа! Чтобы сало напиталось кровью.

– Какая кровь? Как напиталось? Что ты мелешь? Какое сало?

– Сало? Здор называется… – Аллочка смотрела на мать и улыбалась.

Мать присела на кухонный табурет и посмотрела в глаза дочери.

– Боже мой! Какая глупость. Кто тебе это наплёл? – шумно вздохнув, она поднялась и повернулась к кухонной плите.

– Мааам… – протянула Алка, чувствуя что-то недоброе. Улыбка сползла с её губ.

– Доченька, здор – это самое никчемное сало, которое после забития и разделывания свиньи выбрасывают. И как можно бить дощечками свинью? Она же будет кричать, ей будет больно. Да ещё и два часа? У животного от возбуждения выделяется адреналин, всплеск гормонального фона, как результат – мясо, равно как и сало, станет непригодным для пищи.

– Тварь! – выдохнула Алка и рванула из кухни в коридор, к телефонному аппарату.

– Ты конченый придурок, ты дебил! – выла она в трубку. – Ты хоть понимаешь, что я на работе сегодня опозорилась! Теперь-то я понимаю, почему они смотрели на меня так, будто я сошла с ума.

Мать Аллы смотрела в спину дочери из кухни и думала: «Достанется же кому-то такое счастье…»