© Евгений Журавли, 2020

ISBN 978-5-4498-0215-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Каждый год, когда последний лист серебристого тополя покидает родительские ветви, отправляясь странствовать по свету, мужчины из народа Тяжёлого Топора укладывают вещи в большие мешки с широкими лямками, берут всё необходимое и отправляются из тех различных мест, где живут, в долину Большого Костра. Путь их иногда занимает недели, иногда несколько часов. Порой они встречаются на пути и сразу узнают друг друга, даже будучи незнакомыми. Тогда они пьют горькую, делят вечернюю снедь и немного говорят о чём-то неглавном. Наутро они вместе продолжают путь туда, где ветер колыхает волны, но нет моря; где полно ветвей, но нет ни одного дерева; где великая река течёт прямо по небу, ночью превращаясь в расплёсканное молоко…

Это место называется Пушта. Все дороги – и земные, и небесные – начинаются там. И с тех древних времён, когда небесный свод ещё вращался вокруг звезды Тубан из чертога Дракона, а не вокруг Альфы Малой Медведицы, как сейчас, мужчины народа Тяжёлого Топора ежегодно зажигают в Пуште общий Костёр, чтобы увидеть друг друга, помолчать о том, что забыто, и вспомнить то, о чём не должно забывать. Так начинается охота на Серебряную Рыбу Судьбы.

Это необычная рыба. В тёплое время года она живёт глубоко под землёй, а с наступлением холодов перебирается на небо и летает там, будучи почти незаметной, лишь оставляя на синей глади длинные белые всплески. Только в Пуште, единственном месте, где объято взглядом всё небо мира, можно рассчитывать на удачную охоту. От этого зависит выживание нашего небольшого народа.

Поймать Рыбу Судьбы можно только словами. Но слова эти должны быть подлинные, самые настоящие, только те слова, из которых и складывается истинная Правда, равнодушная к понятиям добра и зла. А в любой век этих слов немного. И если когда-нибудь таких слов больше не найдётся, мужчины народа Тяжёлого Топора попрощаются в последний раз, закинут на плечи свои мешки с широкими лямками и вернутся в дома, чтобы сказать, что Большой Костёр никогда уже не зажжётся снова. Это будет означать, что нашего народа больше нет. В этом заключается наша судьба.

Уже второй год, как отец берёт меня на большую охоту, и, как и все, я сижу, глядя на таинственную пляску огненных всполохов Большого Костра. Над нами бесконечное небо, и где-то летает Серебряная Рыба, вокруг меня мой народ, и все мы чувствуем одно и то же тепло. Конечно, в Пуште я ещё ни разу не произнёс ни слова, но сейчас, кажется, я начинаю понимать, в чём заключается эта охота…

Огонь Большого Костра растопил в моей душе какие-то древние льды, и мало-помалу они сливаются в тугой поток повествования, проплывающий перед моими открытыми глазами. Все его слова настоящие. Я понимаю их, понимаю, о чём они говорят, но не знаю ни звуков, ни знаков, которыми они могут быть выражены. Возможно, они забыты, а может, и не явлены ещё на свет.

Большая охота очень трудна. День сменяется ночью, а ночь снова днём. Мы продолжаем сидеть. Но вот я чувствую, как Серебряная Рыба начинает трепыхаться у меня в душе. Сначала медленно, вызывая образы, которых я ещё не знал, потом всё сильнее и чаще, расширяя внутреннее пространство и делая его огромным. Расширяя его для себя. Долго-долго ещё сижу я, не произнося ни слова и не веря своему счастью. Но я уже знаю…

Наконец, я поднимаю глаза к бесконечному небу над Пуштой и вижу отчётливый белый след.

Пора сказать:

– Мы соберёмся снова. Я знаю…

И все расходятся.

Трудно судить, насколько древним является искусство создания говорящих камней. Говорят, бурное развитие цивилизаций Междуречья и долины Инда, строительство американских и египетских пирамид были бы невозможны без камней, обладающих речью. Все, посвящённые в тайну, указывают на глубокую древность этого знания.

Конечно, выражаясь метафорически, говорит всё вокруг – и гладь бумаги, и ветер за окном, и падающий с дерева увядший лист, но здесь речь идёт о создании говорящего камня в прямом смысле – о мёртвом природном материале, способном, однако, по-человечески говорить. В силу различных причин, в том числе и ввиду достижений современной науки, это древнее искусство, простое в своей сущности, должно быть, наконец, раскрыто, и стать предметом обсуждения и изучения. Ведь, в конце концов, оно оказывается не таким простым, как кажется…

Сама работа эта очень проста. Для создания говорящего камня нужно немного – довольно грубые физические усилия, плюс концепция, плюс эмоциональное наполнение, самым простым из которого является музыка. Время, когда следует приступать к созиданию в камне, совершенно не имеет значения. Конечно, любое дело следует начинать с воодушевления, и нет лучшего времени года для начинаний, чем весна. Но весна – не что иное, как радость перенесённых лишений зимы. А времена лишений, надежд, ожиданий и внезапных порывов случаются и без привязки к календарю. Главное – воодушевление. Для воодушевления незаменимы лозунги. Лозунг должен быть возбуждающим, ярким, понятным и заключать в себе ясные идеи или слои смыслов. Идеи и сами по себе подобны семенам, вечно неприметным и гонимым по свету вместе с мусором, но вдруг в самых неожиданных местах находящим себе бесхозную почву и место под солнцем, где начинают внезапно бурно прорастать. Идея дороги или пути, или твёрдого основания под ногами (исполненная пусть даже и в виде мощёного тротуара или площадки под мангалом) – одна из самых древних в человеческой культуре. С этого и начнём…

Выбор материала тоже не принципиален – ведь мы создаём творение из множества элементов, важно лишь, чтобы этот материал был относительно однородным. Камень к камню, тук-тук, вот так… Всё в этом мире нужно ударять, чтобы оно нашло себя и своё место в этом самом мире. Некоторым достаточно и лёгкого движения, а некоторых приходится что есть мочи загонять кувалдой, чтоб показать их предназначение.

Любой природный материал очень консервативен, поэтому для нахождения его в искусственных конструкциях требуется приложить немало усилий и хитрости. Тут-то и наступает время музыки. Она должна быть богата обертонами, но не особо сложна – цикл из минимум трёх-, а максимум восьми- или пятизвучий. Главное в музыке – чёткий ритм и цикличная повторяемость. Никакой коды, никаких интро – это лишь навредит делу. Музыку следует использовать непрерывно в процессе созидания, начиная с самого раннего этапа подготовки. За счёт непрерывного повторения нашей ритмичной гаммы мы должны добиться предельной согласованности элементов – каждый атом должен, в конце концов, забыть собственные свои резонансные частоты и настроиться ровно в такт с общим полем. Для самых массовых конструкций необходимо выдержать мажорную гамму, а для неординарных решений более годится изящный минор, в котором превалируют многозвучия и полутона. Организовав эмоциональное наполнение процесса, обратимся к нашим камням.

Как их ни сбивай, всё равно желательно, чтобы все они находились в определённых рамках, иначе со временем расползутся, кто куда. Поэтому начинать надо с ограничений. Если мы мостим дорогу – с бордюра, если ставим стену – с углов. Ограничения, строгие границы – в прямом смысле «краеугольный камень» концепции говорящих камней. Закладывая контуры, мы всегда уже и определяем направление, к которому всё ведёт. Назначение и цель. Без рамок – это просто камни, разбросанные в беспорядке. Без цели, без смысла. А раз уж они созданы, то разве не должны быть для чего-то? Так давайте их применим, и им самим будет хорошо. Они станут чем-то целым, крепким и вечным. И пусть они – лишь мощёный тротуар, что плохого в том, что они обрели смысл? Смысл служения чему-то большему.