С этими словами Змеёныш протянул Мышонку папку.

— На основании сведений можно вскрыть ещё пятерых, но это на ваше усмотрение. — Змеёныш протёр небольшой тряпицей, видимо, принятой им за носовой платок, блестящую лысину. — Я в чужую работу не лезу.

— И правильно делаешь. — "похвалил" его Мышонок. — Давай этого менестреля в обычную тюрьму, пусть судебники с ним возятся.

— Тогда акт выдачи подпишите. — Змеёныш подхватил с рабочего стола заполненный бланк. — Я же должен отчитаться перед административной службой, что не по своему разумению отправил шпиона в обычную тюрьму.

— А что, с этим раньше возникали проблемы? — слегка нахмурил брови Мышонок. — Когда на твоём месте работал Волчонок, никаких проволочек не было.

— Так административная служба ввела новые бланки и акты, чтобы более полноценно устранить потенциально слабые места в нашей бюрократии. — развел руками Змееныш. — Я сам месяц назад испариной покрылся, когда мне Шакалёнок, который, как вы знаете, работает специалистом в адмслужбе, расписал тот геморрой, который грозил бы мне, если, скажем, вы, решили сказать, что не давали приказа о переводе этого менестреля в общую тюрьму. А так, акт имеется, отпустил-принял, подписи на местах.

— Интересно. — кивнул Мышонок задумчиво. — Надо бы получше изучить эти нововведения от административной службы. Хорошо.

— Разрешите вопрос? — спросил вдруг Змеёныш.

— Валяй. — разрешил Мышонок.

— А почему вы лично спускаетесь в подземелье дворца, чтобы принять решение о каждом конкретном задержанном? — Змеёныш принял завизированный подписью и личной печатью акт и уложил его в лоток на столе. — Неужели это настолько важно?

— Требование Его Величества. — ответил Мышонок. — Он сказал мне, что я должен лично спускаться сюда и принимать решение о каждом задержанном, чтобы чувствовать ответственность за каждую жизнь, которая изменится или прервётся по моей вине. Одно из средств профилактики превращения в бездушного бюрократа, для которого смерти людей — подписи.

— Глубоко. — уважительно кивнул Змеёныш.

— Ладно, отправляй менестреля, а я пойду посмотрю на виновного. — Мышонок развернулся к коридору, ведущему к камерам. — И ещё, обейте уже стул чем-нибудь тёплым. Вижу же, что задницу морозишь. Скажи хозяйственнику, что я распорядился.

— Слушаюсь. — кивнул Змеёныш.

Мышонок снова преодолел идентичный остальным коридор, преодолел пост охраны и вошел непосредственно в тюремный атриум.

— Мне к камере семьдесят восемь. — Мышонок дождался, пока грузный и мрачный охранник выйдет из-за стойки и проводит его к нужной камере.

За бронированным стеклом располагалась стальная кровать, стальной стол, стальной унитаз и стальная раковина. На кровати сидел менестрель и завороженно смотрел на пустую стену. Бит он не был, лишь лицо выражало признаки сильного нервного истощения.

— Джейме Балдо. — позвал его Мышонок.

— А?! — панически дёрнулся тот, почти взлетев с кровати.

— Спокойно. — Мышонок открыл папку с результатами дознания. Его позабавило имя этого менестреля. Почти как не раз упоминаемый Его Величеством Джеймс Бонд. — Вы занимались шпионской деятельностью в пользу Браавоса, так?

— А, да-да-да, занимался! — горячно закивал Джейме. — Пытался втереться в доверие к жене купца Йолло Мида! Потерпел провал и пытался втереться в доверие к жене купца Барна Отома, потерпел успех и начал выуживать сведения о товарах, которые купец собирался поставлять, куда и когда!

— И сдала тебя служанка купца Барна Отома, которой ты отказал в близости? — утвердительно спросил Мышонок, читающий протокол. — Никогда не знаешь, на чём проколешься, да ведь?

— Да-да-да, господин… — закивал Джейме Балдо.

— Ты из Вестероса, не так ли? — Мышонок перелистнул страницу. — Из окрестностей Золотой Рощи, что в Западных Землях?

— Точно так, господин! — кивнул менестрель.

— У меня для тебя хорошие новости. — улыбнулся по-отечески Мышонок, что со стороны выглядело более пугающе, чем всё это тюремное подзмелье. — Скоро ты поедешь в родные края…

*Град Кейлин. Жилой район. Дом Боуэна Отчаянного, ветерана битвы при Красном Замке*

— … и я такой мечом, хряп! Ледышка рассыпается на… рассыпается, в общем! — Боуэн пьяно взмахнул рукой, опрокинув полупустую бутылку с первоклассным бренди. — И знаешь что?

— Что? — девица из трактира обняла его и повалила на диван.

— А ничего! Я там вообще ничего почти не сделал! Отвлекал на себя троих, пока Его Величество убивал Короля Ночи! — вдруг вскочил он с дивана, вывернувшись из её объятий. — Отвлекал ледышек, а парни за стеной замка были уже мертвы! Мертвы! Их вырезали! Тренированных лучше меня, сильных, храбрых, здоровых! А я отвлекал…

— Но ты же герой! Без тебя Его Величество бы погиб. — не согласилась девица.

Боуэн остановился и недоуменно посмотрел на неё.

— Я не заслужил. — ответил он на это. — Убирайся.

Девушка, поняв всё правильно, молча собрала свою разбросанную одежду и молча же направилась к выходу из дома.

Очередная курва, которая хочет переспать с героем Битвы при Красном Замке. И как старательно делала вид, что вообще ничего об этом не знает!

Жизнь Боуэна стала вроде как лучше — двухэтажный дом в Воинском квартале, пенсия, которую не успеваешь потратить к концу месяца, почёт, узнавание на улицах и прочие преимущества героического статуса. На самом Боуэну было плевать на дом, плевать на пенсию, плевать на почёт, плевать на узнавание. Он проклял тот день, когда пошел в вербовочный пункт, проклял комиссара, который записал его в "элитные войска" и проклял специальное задание.

Во время обучения говорили, что они прошли специальный отбор, что они те немногие, которые смогут достойно отреагировать на стресс от встречи с кошмарными НЕЛЮДЬМИ, Белыми Ходоками. Что, в отличие от большинства солдат Его Величества, Боуэн и команда достойных смогут противостоять психологическому воздействию, смогут действовать быстро и оперативно…

— Я ни хрена не прошел проверку… — Боуэн приложился к бутылке, а затем лег на диван и тихо заплакал.

Сущий кошмар, пережитый им ТАМ, преследовал его каждую ночь, каждый раз, когда он ложился спать. По утрам болела голова, он ходил к врачам, те говорят, что с ним всё в порядке.

В дверь постучали. Затем, поняв, что она не закрыта, отворили и зашуршали по дорогому ковру.

— Боуэн, как ты, брат? — раздался голос.

— Эурон… — Боуэн встал с дивана и приложился к бутылке.

— Оу, вижу, что ты уже набрался. А как же та баба? — Эурон Грейджой подъехал к нему на кресле-каталке.

— Пошла она. — махнул рукой Боуэн, залпом выдув остатки бренди. — Кха! Хренова фанатка!

— Так, у тебя опять началось это дерьмо с "достоин-недостоин"? — Эурон проехал так, чтобы можно было смотреть Боуэну прямо в глаза. — Знаешь что? Ты радоваться должен! Уехал целым и невредимым! Мне отхреначили ногу, твою мать! А я сейчас счастлив и доволен жизнью! Девки прыгают на меня как на какого-то героя рыцарского романа! У меня есть всё! Даже хреновы железнорожденные просят меня вернуться обратно! И хрен с ней, с ногой! Это того, мать его, стоило! Хватит нюни распускать! Тебе вообще не на что жаловаться!

Боуэн молча выслушал своего друга. Нет. Они больше, чем друзья. То, что они пережили в Королевской Гавани не может создать дружбу. Это братство.

— Чего приехал-то? — чуть успокоившись, спросил Боуэн.

— Не просто так, как ты уже догадался. — улыбнулся Эурон. — Король зовёт нас к себе, разговор у него есть. Давай, на улице стоит броневик, прокатимся с ветерком!

Боуэн тяжело вздохнул. Король — человек, которого нельзя игнорировать как многочисленные официальные мероприятия, чествующие героев.

В броневике уже сидел Квиберн, который, видимо, и начал их собирать.

— Добрый день. — кивнул он Боуэну.

— Добрый. — кивнул тот в ответ.