ˮЭтот под чужую дудку не спляшет,ˮ − изучал Колин Кусаку, не торопясь отказываться от идеи купить чулочника. − ˮЕсли только недолго. Сам музыкант. А что дружки?ˮ − переключился унгриец на собутыльников марешаля.

Альтернатива безрадостна. Отсюда полное неприятие такой альтернативы.

ˮБеспородный никогда не главный, даже в собственной жизни. Человек, заказывающий выпивку. Когда платит не он. Одинаково готов слушать и ругаться. Благородный (удар снял над левым глазом мясо) слишком долго на дне, желать всплыть. Не стремиться к большему, не потерять последнего. Своеобразный трус.ˮ

Обоих бы и близко не подпускать к столу. Но очевидно Ассам из собственных соображений, находил приятелей достойными совместной чары и засохшей брынзы. Заподозрить финансовую состоятельность подчиненных, поить марешаля, надо иметь изощренное воображение.

− Меня вижу, знаешь. Это Боссуэлл. — сдержанный кивок в сторону однобрового. − Это Готье, − кивок на беспородного не последовал.

ˮКак всегда плебей в конце списка…. В конце всех списков…. Существующих и задуманных, ˮ − согласен Колин с порядком представления, но с поправкой. Такие острее чувствуют свое, непервенствоˮ. Оно их не устраивает! Возможен ли с этого получить малый процент?

ˮНадо подумать,ˮ − делает закладку в памяти Колин, но есть ощущения, плебей постарается подумать о себе сам.

− Что же. Знакомство состоялось, − унгриец без приглашения отодвинул стул, смахнул грязь. Сиденье служило подставкой закидывать ноги. Уселся, сложив руки перед собой. — Остается прояснить, не зря ли я сюда пришел?

− И чего ждешь? − лезет Готье с инициативой вести переговоры.

ˮБыть хоть кем-то, раз не получается быть, кем хочешь,ˮ − похвалил Колин, штришок за штришком дополняя портрет плебея, по новому взглянуть на сидящего перед ним озлобленного человечка.

− Или говори, или уматывай, − согласен Хьюб. Выкатив на унгрийца рыбьи слезящиеся глаза, чулочник ждет. В уголку кривого рта скапливается слюна, подтекает на подбородок, свисает каплей.

ˮОн очарователен,ˮ − выжидает Колин продолжения короткой речи марешаля. Неужто все? − ˮЖаль с ним не договориться в начале и не сторговаться в конце. Мы бы здорово поладили. А какой фурор произвели бы в доме Бюккюс! Каждой сестрице по уроду!ˮ

− Есть служба. Не за славу, но за деньги, − объявил унгриец чулочникам.

− Мы не продажные, − уверено отказался Готье. Хьюб подтвердил − оставил кольцо в покое — сказано, верно.

ˮГордые и нищие. За что платить, вперед?ˮ − спокойно отнесся Колин к категорическому отказу.

− Странная речь для людей, просиживающих дни в городской дыре, пьющих кислятину и глодающих кости, − унгриец оттолкнул тарелку подальше от себя. Оттолкнул или предложил продолжить грызть. Чулочники не поняли извращенной насмешки.

− А ты не сиди с такими, − тут с уверенностью у плебея пожиже.

− Значит ли это, никто, ни вы трое, ни те, кто внизу, не желают скоротать несколько вечеров в Королевском Столике?

Замечательная пауза. Слышно у чулочников урчат пустые кишки и клацают зубы, рефлексируя кусать и жевать. Засчитывать за согласие или за намек покормить?

− Многие заблуждаются, принимая за счастье золотые горы, − начал комментировать урчание Колин. − На самом деле достаточно не протекаемой крыши над головой, каши с мясом досыта, кружку путного вина, сгодиться и пиво, и теплой бабьей жопы, притулиться к ней плотнее.

Его не перебивали. Очевидно, в Королевский Столик все же попасть хотели, но желали чтобы их попросили и не единожды. Обыкновенная реакция тех, у кого за душой ни монеты, но в наличии Великая Цель. И великая она, потому что единственная. Никакая другая не осенит.

ˮС голодухи-то? — посочувствовал Колин чулочникам. − ˮДа и где деньги на другую, когда на прежнюю не набиралось.ˮ

− И с кем у тебя недоразумение? — последовал прагматичный вопрос от Боссуэлла.

ˮМожет оказаться не безнадежен,ˮ − внес поправку унгриец к впечатлениям от однобрового.

− Ни с кем. Шинок я ни разу не посещал. Необходимо присмотреть за одним человечком. Не позволить обидеть. Не обязательно обидят, но лучше присмотреть. Пять сотен за вечер. Сколько вечеров, столько и по пять сотен.

Отличная тишина! Люди затаили дыхания, представляя гору серебра в своих руках. Видели ли они воочию такую уйму денег или хотя бы слышали о такой наличности у себе подобных. Вот уж вряд ли.

− Справитесь, предложу работу серьезней. Настоящую работу. За хорошие деньги.

Из сказанного унгрийцем напрашивался вывод, в предыдущем предложении сумма самая обычная. Боссуэлл вопрошающе глянул на Хьюба. Готье шевелил губами, соглашаться.

− Ты хоть представляешь, где я это получил? — не нравилось Хьюбу устроенное Колином торжище. Не по нраву и он сам. И то, что в баронах, соответственно, хорошо подогревало неприязнь чулочника.

− Подозреваю. Но пообещаю наперед, на будущее, которое светлое и безбедное. Тысячу в неделю тебе. И полторы остальным. Остальные на твое усмотрение. Тридцати достаточно.

Хороший вербовщик знает, не обязательно покупать целую армию, достаточно купить полководца, у которого армия в наличии. А если армия подходит, а полководец не совсем? Заплатите правильно, и у вас будет правильный полководец. Даже без вашего непосредственного вмешательства. Вмешаться придется, когда новый полководец придет просить дополнительных денег. Их всегда недостаточно, покупаешь ли ты канарейку, дистрэ*, армию, чью-то совесть или жизнь. Как правило, жизнь обходиться дешево. Колин на это очень рассчитывал. За Кусаку много не заломят.

На лицах Готье и Боссуэлла смятение и возмущение. Плесневелый кусок хлеба разделить проще. С серебром совсем по-другому. Чем его, серебра, больше, тем сложнее предстоит дележка.

− И за что деньги? — спрашивает Готье, не надеясь на Ассама.

− Плата исключает вопросы, но предполагает буквальное выполнение кондотты. Королевский Столик, уже обсудили.

− А чего не обсудили? — вынужден продолжать разговор Хьюб не уронить достоинство марешаля, пусть и самоназначенного.

− Для наемников вы слишком разговорчивы.

− Мы не наемники! — утверждение, но не отказ. Отказ звучал бы иначе. Сжатые кулаки Ассама, предупреждение барону. Ты у опасной черты.

− То-то и оно, − сочувствует Колин еще больше досаждая Хьюбу. − Весной король двинется делить Тоджское Всполье, оставив разговорчивых в глубоком тылу.

Еще пауза, осознать правоту унгрийца и признать её. Каждому по-своему.

− И в какое дерьмо лезть? − требуются детали Готье, но обойдется и без них. Он обойдется.

− Рекомендации? Имеются таковые, в дерьме не топтаться? — запросил Колин от чулочника невозможного.

− Не подойдет? — ткнул себя в изувечено лицо Хьюб.

− Моя не хуже, − объявил Колин Кусаке. − Но я, как ты слышал, обещаю деньги. Чистое серебро за мечи и кровь. Пожеланию расчет золотом. Однако мы отвлеклись, забежав несколько наперед. Что насчет Королевского Столика? Согласны?

Для марешаля, Хьюб не великий мастер переговоров. Отвлекается на вещи ненужные, малопонятные и неуместные. Но даже то, что хотел − один за всех, все за одного — не в состоянии вразумительно донести до собеседника.

− Знаешь, что такое братство? Понятие имеешь?

ˮКоличество ртов на один кусок,ˮ − уверен Колин, но чулочнику такое не скажешь. Не поймет. Не примет. Ни душой, ни сердцем. Кто-то видит мир на трех китах. Кто-то на плечах верных, честных и доблестных. На взгляд Колина, киты надежней. С людьми вечная морока.

− Да или нет. Все что я от вас добиваюсь, − обломал унгриец марешаля спорить о проявлении высшего человеческого в низменных вопросах войны.

ˮБери пример со шлюх. Лишнего не ломаются. С клиентом доброжелательны и улыбчивы,ˮ − готов ободрить Колин. Но не ободрил. Правда, она обидна. А людей обижать, эсм Арлем не велит.

У Хьюба аф Ассам свои думки, болючие и неотвязные. Такие как он неудачники, не нужны ни своей семье, ни королю, ни кому-либо еще. Единственный шанс выжить, держаться сообща. Не чувствовать себя на помойке. Или не признавать, что давно уже вышвырнут туда. Богу божье, кесарю кесарево, а им соответственно…. Выбраться самостоятельно не получится. У тех, кого он хорошо знал, не получилось. Ни у одного. С чего ему сподобиться? Один за всех, все за одного и все вместе…. Кто вперед к трудному счастью под именем Война. Верный и испытанный способ прогнать сквозь сито смерти людское сомнище, отбраковать счастливчиков. Слишком мал шанс оказаться в их числе. Но все-таки он есть. Остается как-то попасть на Всполье. Солеры обещали Моффету наемников. А наемникам нужны деньги и не нужны земля. Что с ней и на ней будут делать, убойщики? Ничего! Но земля у них будет. Пашни, луга, леса, долины, поймы, скалы, пустыри, солончаки, за что многие готовы сложить головы. Сейчас ему предлагают работу. Скорей всего дурно пахнущую. И заплатят. Чтобы не слишком принюхивался. Для него лично, дело совсем не в деньгах. Ему нужно на Всполье! Пусть и баронским ландскнехтом.