Мне хотелось кивнуть и сказать что-нибудь духовное, но… нет. Мы приближались к вершине, и в поле зрения появились огромные скульптуры, от которых у меня по спине побежали мурашки.

— Крест? — спросила я, глядя на внушительный крест, который выглядел так, будто был сделан из бронзы, с фигурой змеи, обернутой вокруг него. Это напомнило мне о Лилит. В некоторых историях она считается змеей Эдема.

— Когда Моисей привел паломников из Египта в надежде на Землю Обетованную, они обратились против него и против Бога. Голодные и умирающие, они спрашивали себя, почему их привели в эту пустыню на верную смерть. За это Бог послал ядовитых змей, чтобы искусать их, и многие умерли. Когда Моисей молился Богу о спасении людей, ему было сказано поймать змею и повесить ее на шест. Все, кто был укушен и видел это, были спасены.

— И в этого Бога ты веришь?

Азим слегка улыбнулся.

— Признаю, это не самая вдохновляющая история.

Теперь не только скульптуры напоминали мне Лилит. Эта история звучала как отрывок из ее книги сказок. Все было не так ясно, как мне хотелось бы. Ничего нельзя было назвать абсолютным добрым или злым.

И если Бог существует, я не уверена, что он лучше худших из нас.

Мы приближались к вершине. Я остановилась и повернулась к Азиму.

— Азим, я… когда я взошла и стал Грегории, я должна была кое-что сделать.

— Испытание воли, — кивнул он.

— Мне пришлось убить образ, который я выбрала. — Я не могла найти слов, чтобы выразить, как этот силуэт превратился в меня.

— А теперь ты раскаиваешься, — сказал он сочувственно.

— Вроде… я не жалею об этом, это просто, образ, который я выбрала… есть ли шанс, что я могла фактически…

— Вайолет, — он положил свою огромную руку мне на плечо, — у меня нет для тебя ответов. Я вижу, тебя это преследует. Выбор часто приводит к различным последствиям. Но то, что ты ищешь, я не могу тебе дать.

— Но я ничего не ищу, я… я просто хочу знать…

— Конечно, ты ищешь. Ты ищешь прощения, я не могу тебе его дать. Тебе придется заглянуть за пределы этого места.

Он вернулся к вопросу о Боге.

Я не хотела оскорблять его, говорить ему, что прямо сейчас я не нахожу утешения от того, что Бог существует.

— Это хорошее место для начала. — Он пошел дальше по тропинке и ускорил шаг. — Пошли, мы почти на месте.

Гора, на самом деле скорее холм, была не особо впечатляющей. Большая, но не такая, как скалы с водопадами вокруг отеля. Кое-где виднелись небольшие деревья и зеленые кустарники, хорошо утоптанная тропа вела на верх.

Ничего необычного, пока мы не достигли самой вершины. Там то я и поняла, почему это было такое особое место.

Оттуда простирался потрясающий вид.

Азим указал на скопление воды.

— На запад, к Мертвому морю, — и поднял руку выше, указывая вдаль, — и к Земле Обетованной.

— Иерусалим, — сказал Гриффин, стоя рядом с нами.

— Вау, — сказала я, наслаждаясь зрелищем.

— На юге — замки крестоносцев, на севере — Семь холмов Аммана, а на востоке — Иорданская пустыня до пустошей Саудовской Аравии. — Затем Азим провел нас по всему периметру часовни, которая стояла на вершине холма. Здание был старым, но удивительно современным по дизайну. Найла заметила мою реакцию.

— Первоначальная часовня находится в стенах этой, — объяснила Найла.

— Внешняя оболочка была построена, чтобы защитить старинные стены. Но даже тому, что внутри, не больше шестнадцати — семнадцати сотен лет. Это популярный туристический объект и обычно открыт каждый день, — добавил Азим.

— Почему не сегодня? — спросила я.

— Мы просили об одолжении. Было бы не слишком мудро привозить вас в толпу туристов.

Я была полностью согласна.

Линкольн и Спенс появились после обхода вокруг здания. Спенс взял пару небольших камней и стал бросать в кустарник. Линкольн выглядел расстроенным.

— Как мы здесь что-нибудь найдем? Эта конструкция слишком свежая. Гриффин, это похоже на тупик.

— Нет, — ответил Гриффин. Он стоял перед входом в часовню, изучая каждый камень, каждую бороздку. — Здесь что-то должно быть. Легенда гласит, что Моисей был похоронен внутри горы, а позже Иеремия вернулся с ковчегом и оставил его там, где был похоронен Моисей.

— Надо заглянуть внутрь, — сказал Редьярд.

— Линкольн прав. Вы не найдете внутри того, что ищете. Мы обыскали каждый дюйм часовни в поисках потайных ходов или надгробий, — Азим указал на своих людей. — Боюсь, для вас это путешествие было напрасным.

— Если Моисей был похоронен в этой горе, то, скорее всего, был создан какой-то склеп, — сказал Гриффин.

— Я не спорю с тобой, друг. Вполне вероятно, что прямо под часовней находится гробница. Но мы не можем быть в этом уверены. Для этого надо разворотить всю гору. Но потом мы поняли, это и к лучшему. Вдруг не те люди или существа получат доступ к останкам Моисея и всему, что может быть с ним?

— Ну, они идут, Азим, — раздраженно сказал Гриффин. — И, если мы его не найдем, поверь мне, они это сделают.

Вот почему у меня проблемы с религией. Люди делают слишком много во имя веры или, что еще хуже, используют ее, чтобы помешать другим что-то узнать. Я прошла в заднюю часть часовни и увидела узкую заросшую тропинку, которая вела вниз по склону холма.

— Куда ведет та тропинка? — спросила я одного из Грегории Азима, стоявшего рядом.

— Раньше это был путь наверх… паломники шли из Иерусалима. Теперь вместо него есть дорога. — Сказал он, оглядываясь на остальных.

Это натолкнуло меня на мысль, и я побежала обратно к передней части часовни.

— Редьярд, у тебя есть то, что ты читал нам в Гадесе?

— Полагаю, ты имеешь в виду вторую книгу Маккавеев.

— Да.

Он полез в свой хорошо организованный рюкзак, вытащил старую книгу в кожаном переплете, открыл ее на нужной странице и передал мне.

— Спасибо, — сказала я, читая и обходя часовню.

— Не хочешь просветить нас? — окрикнул он.

— Просто идея, — крикнула я в ответ, не останавливаясь.

Через несколько шагов я обернулась. Все небрежно переминались у меня за спиной. Линкольн подошел ко мне и пожал плечами.

— Больше ни у кого нет идей.

— О, — я сглотнула, внезапно почувствовав себя выставленной напоказ.

Я пошла по старой забытой тропинке, цепляясь ботинками за сухие корни. Спустившись на треть, я остановилась и повернулась лицом к вершине холма.

Мы верим тому, что видим. Для обычного человека этого достаточно. Но у нас есть еще четыре основных чувства, которые тоже дают нам информацию. Например, если почувствуешь запах гари, но не увидишь ничего горящего, попытаешься найти источник.

За чувствами следует инстинкт. Гриффин учил меня на наших занятиях, что люди сбиты с толку тем, что сообщают основные чувства, и поэтому неспособны использовать силу интуиции. Инстинкт требует веры в себя, которой не достает люди, слишком хорошо осознающим свои недостатки.

Иллюзии и манипуляции. Ангелы имеют власть над ними.

Но недостаточно одного только наблюдения. Решающую роль играет фактор восприятия.

Точка зрения любого человека формируется благодаря опыту, накопленному за время собственной жизни. То, что сделал бы один человек, увидев перед собой застреленного любимого, совершенно отличается от того, что сделал бы другой. Реальность это или иллюзия — не имеет значения. Единственное, в чем можно быть уверенным, так это в том, что реакция запускает цепь событий, которые изменяют все для этого человека навсегда. Сила ангелов — вот почему должны существовать и свет, и тьма — в том, чтобы фильтровать восприятие.

— Вот, — сказала я, позволяя той части меня, которая не была человеком, взять бразды правления в свои руки.

— Что? — озадаченно спросил Линкольн.

Я указала на плато на склоне горы с одинокими деревьями.

— Разве это не выглядит как идеальное место для пещеры?

— Наверное, но, Ви, здесь нет пещер… никаких следов входа. Я не понимаю.