Он такой понимающий, такой послушный — чудо, а не ребёнок. Смотрю на Машу, не решаясь начать разговор.

— Ты очень красивая, — негромко произношу я, а она смущённо улыбается.

— Спасибо… Что показал анализ, Жень? — спрашивает она.

— Ни-че-го, — развожу руками и больше не могу подобрать слова.

— То есть как? — хмурится Маша.

— Наше родство не подтвердилось, Петя мне неродной. Юля родила от кого-то другого… — Честно признаюсь я и, не дав женщине рот раскрыть, тут же добавляю: — Но я всё равно уже никуда не отпущу вас!

Я приближаюсь к ней и прижимаю к себе. Она обнимает в ответ, и мне в эту секунду ничего не надо, кроме…

— Маш, я люблю тебя! Как бы бредово это ни звучало…

— И я тебя люблю! А звучит это просто прекрасно, — отвечает она.

Меня переполняет от эмоций, и я целую её, целую как самый настоящий жизненный источник, способный подарить мне силу.

Люблю и любим…

Осталось только…

Пока Маша накрывает на стол, я играю с Петей. Мы пока не говорим ему о том, что он мой сын. Я даже не уверен, захочет ли Маша теперь называть меня отцом, но после боя курантов, загадав желание, чтобы у нас всё было хорошо, я улыбаюсь и говорю:

Петя, а теперь поехали знакомиться с бабушкой, потому что Деду Морозу нужно успеть доставить твои подарки, — указываю рукой в сторону ёлки, которая переливается огнями, отражающимися в каждой игрушке и на мишуре тёплыми приятными переливами.

— С бабушкой? С какой? — удивляется Петя.

— Да, маленький пиратишка… С бабушкой. С моей мамой.

— Но она мне не бабушка… — мотает головой мальчик.

— Бабушка, потому что я… твой папа, — наконец, произношу я и ищу поддержки во взгляде Маши.

— Папа? — Петя смотрит на Марию, а она прикрывает рот рукой и принимается кивать ему в ответ.

— Папа! — кричит Петька, бросается ко мне на шею и обхватывает своими маленькими ручонками, а я прижимаю его к себе.

— Спасибо! — одними губами шепчу Маше, а она улыбается и вытирает слёзы со своих щёк.