Родители предложили: если не можешь работать в колхозе, если хочется общения - торгуй, будешь ездить в город, на базар, там веселей. Почти все сверстники торгуют, и смотри - тот машину купил, тот женился, тот дом построил.
...Он простоял на рынке всего час. Сдал товар оптом по дешевке соседу по торговому ряду. Ехал домой, думал, что скажет родителям: не могу угождать, не мое это дело... А когда приехал, встретил отца, протянул ему "негустую" выручку, только и смог вымолвить: отпусти...
Отец все понял. И отпустил.
Гуссейн уехал в Саратовскую область, на стройку. Поступил на заочное отделение гидромелиоративного техникума. Занялся спортом: легкая атлетика, самбо.
В общежитии вахтеры в критических случаях почему-то обращались именно к нему - пьяного успокоить, агрессивного гостя выпроводить. Может быть потому, что никогда не отказывал слабым, не проходил мимо, не боялся?...
Его заметили в местном отделении милиции, пригласили к себе...
Он начинал с дежурств в медвытрезвителе, потом пришлось поработать в патрульно-постовой службе, ГАИ, ОБХСС. Прошел курс в учебном центре МВД, затем окончил Чебоксарскую школу милиции, получил звание лейтенанта.
Перед самым получением диплома, естественно, встал вопрос: где служить дальше? Из предыдущих выпусков многие подались на Тюменский Север. Гуссейн решил попробовать северной романтики и написал рапорт. Дали открепление - в Надымский ГОВД.
Приполярье ему резко не понравилось. Это был август 1993 года комары, бескрайняя тундра... Вроде никогда ничего не боялся, а тут вдруг стало страшно неизвестно чего. В Надыме встретил соотечественников, но это были, в основном, торговцы. А по торговому человеку трудно судить, насколько приемлем край для жизни. Действительно, ведь торговля есть даже там, где жить невозможно.
Начальник ГОВД, выслушав жалобу новобранца, успокоил: коль не нравится Север, держать против воли не будем, - организовывай вызов с "земли", а пока поработай в Пангодах.
Служба, неожиданно, пошла "как по маслу". Жил в общежитии, почти все время проводил в отделении, на участке. Быстро вник в дело, зарекомендовал себя с хорошей стороны, командование не могло нарадоваться новичку. Продолжал в меру поселковых условий заниматься спортом, усиленно совершенствовал свой русский язык. Появились друзья - в основном семейные сослуживцы. Настолько втянулся в северную жизнь, что уже стал с тревогой ожидать вызова, который вот-вот должен был прийти с прежнего места службы. Однажды позвонил в Надым, в отдел кадров ГОВД, осторожно, неуверенно спросил, как там с вызовом для Юсубова. Ему с веселой лукавостью ответили: была тут бумага из Саратова, но мы ответили отказом - такие работники нам и самим нужны. Так что работайте, не волнуйтесь! Гуссейн облегченно вздохнул и положил трубку.
...Слева мелькнула тень, скрипнула дверь. Преследуемый уходил черным ходом. Гуссейн, держа пистолет дулом кверху, кинулся следом.
Он выскочил на улицу и сразу увидел убегавшего. Еще мгновение и тот свернет за угол, там будет легче скрыться в темных закоулках. Гуссейн крикнул "Стой!" и выстрелил вверх. Парень остановился, пригнулся, затем побежал снова. Замешательства хватило, чтобы расстояние между противниками значительно сократилось. Пистолет больше не потребовался.
Он догнал парня, несколько секунд борьбы, и задержание состоялось. Подъехал "уазик", парень попытался вырваться, Гуссейн уложил его на заднее сиденье, накрыл своим телом. Водитель рванул с места.
"Уазик" с ошалелым водителем и открытой задней дверцей, из которой торчали две пары ног, - такую картину запечатлел дежурный милиционер, когда они приехали в отделение.
В нем нет ничего от супермена. Особенно, когда сидит, чуть согнувшись, за пишущей машинкой - таким я его застал в один из зимних дней. Ватная, немилицейская, куртка (в отделении было прохладно) делают его полнее, на самом деле он худощав. Открытый лоб, голова в мелких кудрях. Взгляд доверчивый. Говорит медленно, иногда с продолжительными паузами.
- Скажите, Гуссейн, - спросил я его, - вам лично приходится слышать такую фразу: "Уезжайте в свой Азербайджан!"?
Мы уже достаточно долго беседуем, чтобы я мог задать этот вопрос.
Мой собеседник нисколько не прибавил в эмоциях, не смутился. Так же ровно ответил:
- Бывает. Работа такая. Редко, правда... Как правило, это последний "аргумент". Как я к этому отношусь? Жалею того, кто такое произносит. - Он сделал небольшую паузу, чтобы показать, что сейчас последует подробное разъяснение. - Вы сами понимаете, что нормальный человек так не скажет. В общем, это показатель ущербности... Я даже не говорю о культуре - это понятие тонкое и... немодное. По опыту знаю, расспроси такого человека, и окажется, что-то у него в жизни не так - или семья разбита, или дети непутевые, или с жильем проблемы, или жизнь прошла - не достиг ничего, или зарплата маленькая... Самое главное, что он никогда в этом не признается. Ведь в себе разобраться не каждый захочет - того и глядишь, окажется, что сам в чем-то виноват.
Гуссейн немного помолчал, затем "примиряюще" улыбнувшись, сказал:
- Я бы мог говорить таким людям, дескать, хорошо, я уеду, вам легче станет? Нет, в жизни пустоты не бывает, будете срывать свое раздражение на тех, кто останется, - и среди "своих" найдутся непохожие на вас. Обязательно. Но я такого не говорю. Зачем? Ведь я не доктор - милиционер.
Я спросил его про шрам на лице. Он ответил: кастет, перелом лицевой кости, сотрясение мозга. Наверное, я был не в меру любопытен: кто, как это произошло? Гуссейн ответил еще короче: земляк, соотечественник...
Я подумал: плата за оригинальность - нелегко быть непохожим на "своих".
Район старых Пангод иногда называют маленьким Баку: его населяет большое количество выходцев из солнечного Кавказа. Их "производственная" вотчина - не только поселковый базар, но и многочисленные магазины, разбросанные по всему населенному пункту, в архитектуре которого присутствуют не только общеевропейские черты, но уже и восточные мотивы - в основном сверкающие крыши "минимаркетов" из посеребренной жести, отороченные "виноградным" орнаментом.
Эпоха распределения, видимо, навсегда, канула в лету, поэтому мелкие торговцы (не только смуглые) уже перестали раздражать "очередное" по своей исторической природе (от слова очередь - как состояние) население. К тому же, совершенно правильно желая свести к минимуму другие раздражающие факторы, диаспора старается держать дисциплину, включая внутренние регуляторы. Благо в "закрытом" сообществе это возможно, ибо наличие таких регуляторов изначально является условием жизнеспособного "замыкания" большого количества людей. Пока это удается.
В диаспоре есть учителя, газовики, строители по образованию и по роду предыдущей деятельности. Но в Пангодах большинство их идет в мелкий и средний бизнес, в основном связанный с торговлей. Это не хорошо и не плохо. Это данность. Словом, хотят жить социально-национальным анклавом - их дело. Но есть современная поговорка, что противогаз хорош в определенных случаях, жить же в этой штуке неудобно, да и... опасно. Деление всякого общества на "мы" и "они" таит в себе отрицательный потенциал. Любое, даже временное и несущественное, противоречие может быть списано на пресловутую "разность", последствия трудно предписать.
Вряд ли можно надеяться на то, что диаспора, осознав необходимость стать органичной частью основной массы населения, осознанно делегирует какое-то количество своих членов для полноценного бесконфликтного внедрения в производственные и общественные сферы поселка. И все же эта интеграция, на мой взгляд, неизбежно произойдет, но, скорее всего, произойдет неплановым, естественным образом. Возможно, в основном, не усилием единиц, а простой сменой поколения (все дети Пангод учатся и играют вместе). Социальная ассимиляция - всего лишь вопрос времени. Ведь Пангоды - не только место для торговли, это место жизни.
