"Почти ровесник Джастина", – оцепенев, подумала Фиби, а вслух спросила:

– Как его зовут?

После долгого промедления последовал ответ:

– Генри.

Глаза защипало. Она порылась в кармане в поисках носового платка, а, вытащив его, промокнула слёзы.

– Миледи, – начал Рэнсом, – возможно ли, что ваш муж...

– Нет, – ответила она безжизненным голосом. – Мы с мужем были неразлучны, и, кроме того, он не имел ни возможности, ни здоровья, чтобы закрутить роман на стороне. Без сомнения, это ребёнок Эдварда. – Она изо всех сил старалась сопоставить, открывшиеся ей сведения, с тем, что уже знала об Эдварде. Но это напоминало попытку втиснуть ногу в ужасно тесную туфлю.

Уэст молчал, уставившись на планы этажей невидящим взглядом.

– Даже если отец не Ларсон, – сказал Рэнсом, – у вас всё равно достаточно доказательств его небрежного отношения к обязанностям. Он злоупотребил своим положением душеприказчика и попечителя, использовав наследство вашего сына в качестве залога и потратив деньги на свои личные нужды. Более того, ссудная компания виновата в том, что не обеспечила должный надзор, поскольку деньги были выделены исключительно на мелиорацию земель.

– С Эдварда должны быть немедленно сняты все полномочия душеприказчика, – сказала Фиби, сжимая в кулаке платок. – Однако я не хочу причинять значительного ущерба Рут и её ребёнку. Они достаточно настрадались.

– Они живут в доме с восемью спальнями, – насмешливо заметил Уэст.

Фиби повернулась к нему и погладила по рукаву.

– На бедную девушку легла тень позора. Ей было не больше семнадцати, когда они с Эдвардом... когда началось их знакомство. Теперь она живёт лишь наполовину, ей не выйти замуж, она не может открыто встречаться со своей семьёй. А у маленького Генри нет отца. Они заслуживают нашего сострадания.

Уэст скривил губы.

– Это с тобой и твоими сыновьями поступили несправедливо, – сказал он. – Моё сострадание распространяется только на вас.

После слов Фиби лицо Рэнсома смягчилось, а глаза потеплели.

– У вас необычайно доброе сердце, миледи. Жаль, что я не принёс сегодня добрых вестей.

– Я безгранично ценю вашу помощь.

Задумавшись обо всех эмоциональных и юридических хитросплетениях, ожидающих её впереди, Фиби почувствовала себя подавленной и обессиленной. Предстояло принять столько трудных решений.

Изучив её лицо, Рэнсом ободряюще проговорил:

– Мама всегда говорила мне: "Если не можешь избавиться от проблем, не принимай их близко к сердцу".

Рэнсом покинул поместье Клэр так же поспешно, как и приехал, прихватив с собой финансовые документы. По какой-то причине настроение Уэста быстро ухудшилось. Помрачнев и став немногословным, он сказал Фиби, что ему нужно побыть одному, и заперся в кабинете на четыре часа.

В конце концов, Фиби набралась смелости и решила его проведать. Она тихонько постучала в дверь, а, войдя, подошла к столу, за которым сидел Уэст. За это время, он исписал по меньшей мере десять страниц мелким почерком, заполнив их аккуратными заметками.

– Зачем это всё? – спросила она, встав рядом с ним.

Отложив ручку, Уэст устало потёр шею.

– Список рекомендаций в отношении поместья, включая неотложные нужды и долгосрочные цели. Я хочу, чтобы ты имела полное представление о том, какие имеются острые проблемы на данный момент и какие сведения ещё нужно добыть. Ты сможешь действовать по этому плану после моего отъезда.

– Ради бога, может быть уже и багаж упакован? Ты говоришь так, будто уезжаешь завтра.

– Не завтра, но скоро. Я не могу остаться навсегда. – Он сложил страницы в стопку и положил сверху стеклянное пресс-папье. – Тебе нужно нанять квалифицированного помощника, думаю, твой отец кого-нибудь подыщет. Но кем бы ни оказался этот человек, ему придётся наладить отношения с арендаторами и хотя бы притвориться, что ему не плевать на их проблемы.

Фиби кинула на него вопросительный взгляд.

– Ты сердишься на меня?

– Нет, на себя.

– Почему?

На его лице появилось хмурое выражение.

– Привычный наплыв отвращения к себе. Не обращай внимание.

Такое уныние, смешанное с раздражением, было ему совсем не свойственно.

– Пойдём прогуляемся? – предложила она. – Ты слишком долго просидел взаперти.

Он покачал головой.

Тогда Фиби осмелилась затронуть тему, которая не давала покоя им обоим.

– Уэст, если бы ты оказался на месте Эдварда, то...

– Не продолжай, – вспылил он. – Это несправедливо по отношению к нам обоим.

– Я бы не спрашивала, если бы не нуждалась в ответе.

– Ты и так знаешь ответ, – прорычал Уэст. – Благополучие мальчика имеет первостепенное значение. Он - единственный, у кого не было выбора. После того, что я пережил в детстве, я бы никогда не бросил своего сына и его беззащитную мать на произвол судьбы. Да, я бы на ней женился.

– Я так и думала, – пробормотала Фиби. После этих слов она полюбила его ещё сильнее, если это вообще было возможно. – Значит, у тебя нет внебрачных детей.

– Нет. По крайней мере, у меня есть основания так полагать. Но нет никакой стопроцентной гарантии. Для женщины, которая не любит неприятных сюрпризов, у тебя талант выбирать неподходящих кавалеров.

– Я бы не ставила тебя в один ряд с Эдвардом, – запротестовала Фиби. – Он занял деньги под залог наследства моего сына. Ты бы никогда не навредил Джастину и Стивену.

– Я уже навредил. Только почувствуют они это, когда станут старше.

– Что ты хочешь этим сказать?

– В прошлом я слишком часто выставлял себя на всеобщее обозрение в самых неподходящих местах, перед самыми неподходящими людьми. Я вёл себя, как настоящая сволочь. Дрался на вечеринках. Мочился в фонтаны и блевал в горшки с растениями. Я спал с чужими жёнами, разрушал браки. Потребовались бы годы самоотверженных усилий, чтобы так основательно дискредитировать собственное имя, но Богом клянусь, у меня получилось. Обо мне всегда будут ходить слухи и гадкие сплетни, и большинство из них я не могу опровергнуть, потому что в то время был слишком пьян, и не знаю, что правда, а что вымысел. Когда-нибудь твои сыновья услышат об этом, и вся их привязанность ко мне обратится в пепел. Я не позволю моему позору стать их позором.

Фиби знала, что если попытается оспорить его тираду по каждому пункту, то зайдёт в тупик, а он погрязнет в самобичевании. Она, конечно, не могла отрицать, что высшее общество было чересчур склонно к резким суждениям. Некоторые люди, с высоты своих моральных пьедесталах, примутся громогласно обвинять Уэста, при этом игнорируя собственные грехи. Но найдутся и те, кто закроет глаза на его порочную репутацию, если в этом найдётся выгода для них самих. Изменить такое положение дел не получится. Но она научит Джастина и Стивена не идти на поводу у лицемерного большинства. Доброта и человечность, ценности, которые привила ей мать, станут их путеводными звёздами.

– Доверься нам, мне и моим сыновьям, – тихо сказала она. – Поверь в то, что мы будем любить тебя, несмотря ни на что.

Уэст надолго замолчал, и ей начало казаться, что она уже не дождётся ответа. Но вдруг, не глядя на неё, он проговорил ровным и бесстрастным тоном:

– Разве я могу на такое рассчитывать?

К счастью, мрачное настроение Уэста, казалось, развеялось к вечеру. После ужина они с мальчиками устроили шумные игры. Он подбрасывал их, изображая шуточные бои, отчего дети визжали и беспрестанно хихикали. В один прекрасный момент Уэст встал на четвереньки и, как тигр, начал крадучись ползать по гостиной, посадив обоих малышей себе на спину. Когда, наконец, они устали, то в счастливом изнеможении развалились на небольшом диванчике.

Джастин забрался к Фиби на колени и откинувшись назад, положил голову ей на плечо, они сидели в свете лампы с жёлтым шёлковым абажуром, а в камине потрескивал огонь. Дочитывая вслух очередную главу "Стивен Армстронг: Охотник за сокровищами", она наслаждалась завороженным интересом сына к истории.