Фантомы Карла

1.

Реальность может оказаться гигантским

листом бумаги, вроде фотообоев.

Разорвав этот лист, ты увидишь за ним

совсем другую картину.

Док

*

Док словно окаменел. Он смотрел в черное окно и молчал. Молчал уже целых пять минут. Карлу очень хотелось напомнить Доку о своем существовании, однако это было сродни самоубийству. Все в агентстве знали – Док ненавидел, когда его торопили.

– Вокруг нас одни недоумки и психи – запомни эту простую, как день и ночь, истину, – сказал, наконец, Док. – Есть лишь несколько избранных, на которых держится мир, и которые безраздельно им владеют. Хочешь прямо сейчас, в эту самую минуту получить ключ от клуба избранных? Образно выражаясь, конечно же. Я про ключ. Это не будет ключ, как ключ от двери. И вообще это не будет что-то материальное, что-то, что ты сможешь взять руками…

Док говорил медленно, делая паузы между предложениями, он словно смаковал свою речь.

– Конечно я хочу получить такой ключ, – с усилием подавив зевок, сказал Карл, когда возникла слишком длинная пауза, по которой можно было понять, что Док закончил свою речь. – Всегда мечтал попасть в клуб избранных и владеть миром. Это же так круто – владеть миром. Что может быть круче этого? По-моему…

– Тогда ты должен заткнуться, выслушать меня, и запомнить все, что я скажу. А потом ты должен записать мои слова, и перечитывать время от времени – освежать в памяти. И вообще, пора бы тебе завести записную книжку, чтобы записывать туда все мои советы. Все, без исключения.

– Я так и сделаю, босс, – пообещал Карл.

– Итак, запоминай – всегда есть короткая дорога. Длинная дорога – для идиотов, короткая – для избранных. Это и есть тот самый ключ, о котором я говорил. – Док посмотрел на Карла взглядом нобелевского лауреата, ожидающего овации зала.

– Длинная – для идиотов, короткая – для избранных. Что-нибудь еще, босс? – Карл надеялся, что сегодня обойдется без пространных монологов, и Док сразу перейдет к делу.

– Мне кажется, или я действительно слышу иронию в твоем голосе, или даже насмешку? – поинтересовался Док.

– Я абсолютно серьезен. Возможно, ирония вам послышалась, босс. Это все физика.

– Физика? – Брови Дока взлетели на лоб. – Какая, к черту, физика?!

– Физика – это наука, – объяснил Карл.

– Я знаю, что такое физика! Объясни, какое отношение она имеет к твоей иронии к моим словам!

– Понимаете, из-за того, что вы стояли ко мне спиной, звук моего голоса проникал в ваш слуховой аппарат искаженно. Отражаясь от стекла. Вот и вся физика. И никакой иронии. Чистая фи…

– Лучше не продолжай! – визгливо крикнул Док. – Вот ведь что придумал – «отражаясь от стекла»! Я стар и глух, но из ума еще не выжил! И я сумею отличить иронию от искаженного звука!

– Простите, босс. Вы правы – небольшую, очень небольшую долю иронии вы могли уловить в моем голосе. Но эта ирония не имела к вашим гениальным словам о короткой и длинной дороге никакого отношения!

– К чему же тогда имела отношение твоя ирония, Карл?

– Она имела отношение… к одному очень маленькому нюансу, размером, примерно, вон с ту муху. – Карл показал рукой на окно. – Этот нюанс настолько мал, что не стоит вашего винимания.

– И все же поясни, Карл, что ты имеешь в виду. – Док проследил за рукой Карла и увидел на стекле муху.

«Нюанс заключается в том, что ты старый дурак… нюанс заключается в том, что ты старый дурак… в том, что ты старый дурак…» – настойчиво крутилось у Карла в голове, пока он придумывал ответ. Его вдруг осенило:

– Все дело в записной книжке! Ирония в моем голосе имела отношение к записной книжке, в которую я буду записывать все ваши советы! Ведь человечество уже давно использует смартфоны и планшеты вместо записных книжек!

– Ты уверен, Карл, что не «длинная и короткая дорога», а именно «записная книжка» вызвала иронию в твоем голосе?

– На все сто процентов, босс!

Док замолчал. Ползущая по стеклу муха заняла все его внимание. Муха была большой, а ее крылья отливали фиолетовым. Она то медленно двигалась к Доку, то замирала на несколько минут, словно раздумывая – стоит ли ей продолжать свой путь, не опасно ли это.

– Наверное, мне придется объяснить тебе, что я имел в виду, говоря о длинной и короткой дороге, – сказал Док, не отрывая взгляда от фиолетовой мухи.

– Если вас не затруднит, босс. – Карл смирился с тем, что ему все-таки придется выслушать очередной “урок жизни от Дока» – одну из историй, придуманных самим Доком, которые каждый сотрудник агенства был вынужден выслушивать как минимум раз в квартал. – Я очень заинтригован. Мне не терпится узнать о длинной и короткой дороге всю информацию. Я чувствую, что за этим скрывается нечто гениальное. Говоря образно – мне позарез нужен уникальный брелок-пояснение к вашему гениальному ключу.

– Хм, брелок-пояснение? Отлично придумано! Вижу, что ты говоришь искренне, – побарабанив пальцами по столу, сказал Док. – Хорошо, Карл, ты смог разрулить ситуацию. Я верю, что ты не насмехаешься над моими словами.

– Это исключено, босс, я бы никогда не позволил себе насмехаться над вашими словами, – сказал Карл, трижды мысленно обозвав Дока старым дураком. – И да, я с нетерпением жду брелок.

– Ладно, раз ты настаиваешь. Итак, вот тебе твой брелок. Допустим, ты собрался забраться на самый высокий небоскреб в центре города.

– На Гранд-Сити, босс? – уточнил Карл.

– Да, на Гранд-сити. И вот ты стоишь внизу, смотришь вверх, а та-а-ам… Там – сотни метров идеально ровной поверхности.

Док опять замолчал, уставившись на муху, которая была уже совсем близко – в метре от него. Кажется, муху что-то встревожило – она надолго застыла на месте, прижавшись к стеклу. Док решил не пугать ее своим голосом – чтобы она успокоилась и смогла продолжить путь. Так Док и муха смотрели друг на друга несколько минут.

Был уже поздний вечер и на улице совсем стемнело. Толстое оконное стекло не пропускало ни звука, но Карл знал, что где-то далеко внизу, на широкой, светлой даже в ночные часы улице кипит обычная для этого времени суток жизнь. В вечной пробке стоят и вразнобой, неизвестно кому и зачем, сигналят разноцветные авто. По широким, выложенным красноватой плиткой тротуарам снуют прохожие. Кафе и рестораны переполнены, в кинотеатрах очереди на ближайший сеанс. Кто-то сидит прямо на тротуаре, играет на гитаре, пытаясь заработать на ужин. Кто-то просто сидит, прислонившись к стене, положив перед собой шляпу. И у тех, кто с гитарой, и у тех, кто просто сидит, одинаковое количество мелочи в шляпах. Обычный вечер обычной пятницы.

Воспользовавшись затянувшейся паузой, Карл прикрыл глаза. Последние дни выдались такими тяжелыми, что Карл был готов уснуть прямо здесь – в кабинете своего босса. Огромное мягкое кресло из темно-коричневой кожи обволакивало как перина, «My way», еле слышно льющаяся из антикварного радиоприемника, затерянного среди бесчисленных папок на необъятном письменном столе, усыпляла почище снотворного…

– В твоих руках ничего нет. – Голос Дока вернул засыпающего Карла из приятной полудремы в реальность – увидев, что муха успокоилась и поползла дальше, Док прервал молчание и продолжил свой рассказ. – Ты стоишь перед неприступным небоскребом, а за твоей спиной – толпа зевак. Пока еще молчаливая, лениво-сонная, горстями поедающая свой попкорн, но в любую секунду готовая взорваться хохотом, дождавшись твоего провала, готовая заклеймить тебя позором, сделать изгоем до конца твоих дней. И вдруг ты, еще каких-то полчаса назад беспечно раздававший направо и налево клятвенные обещания в том, что покорить этот небоскреб для тебя – все равно, что взбежать на детскую горку, осознаешь, что ни тебе, ни кому-либо еще никогда, понимаешь?! – НИКОГДА не забраться на крышу этого, будь он трижды неладен, небоскреба! Ты осознаешь, что все твои обещания – не более чем глупый мальчишеский фарс!