“В пять часов утра явился (к Воробьянинову – Авт.) Остап со стулом. Он вынул из бокового кармана золотую брошь со стекляшками, дутый золотой браслет, полдюжины золоченых ложечек и чайное ситечко. Ипполит Матвеевич…даже не сообразил, что стал соучастником обыкновенной кражи».
Ничего подобного: Воробьянинов к данной краже отношения не имеет, поскольку ни словом, ни делом ей не способствовал и даже не знал о ее совершении. – Авт.
– Пошлая вещь, – заметил Остап, – но согласитесь, что я не мог покинуть любимую женщину, не оставив о ней никакого воспоминания” (л. д. 115).
В современном уголовном праве это Статья 158 УК РФ, часть 2 пункт “в”:
“Кража, то есть тайное хищение чужого имущества с незаконным проникновением в жилище”.
Под хищением Уголовным Кодексом РФ понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. Причем неважно, что вышеназванные вещи Бендер изъял у своей законной супруги и в ее жилище попал, на первый взгляд, правомерно. Дело в том, что брак, признанный недействительным, считается таковым со дня его заключения (Статья 27 часть 4 Семейного Кодекса РФ) со всеми вытекающими последствиями. (см. Статью 30 Семейного Кодекса РФ).
Во времена Бендера действия по незаконному тайному изъятию чужих вещей наказывались по статье 162 УК РСФСР 1926 года – тайное похищение чужого имущества (кража), но мягче.
Не могу не задержать ваше внимание, Дамы и Господа, на создании шкодливым Остапом совершенно секретного союза “Меча и Орала”, поскольку это интересно не только в литературном, но и правовом смысле:
“– Строгий секрет! Государственная тайна!.. Тайный союз меча и орала!.. Впрочем, вы можете уйти, но у нас, предупреждаю, длинные руки!…
– Граждане! – сказал Остап, открывая заседание, – …Отовсюду мы слышим стоны…маленькие дети, беспризорные дети, находятся без призора…Мы, господа присяжные заседатели, должны им помочь…
– Товарищи! – продолжал Остап. – Нужна немедленная помощь. Я приглашаю вас сейчас же сделать свои взносы и помочь детям…
– Всего, – возгласил Остап, – четыреста восемьдесят восемь рублей. Эх! Двенадцати рублей не хватает для ровного счета” (л.д. 107, 110–112).
Совершенно очевидно, как, спекулируя нуждами беспризорных детей, Остап выманил у доверчивых членов союза меча и орала вышеозначенную сумму без всякого намерения употребить эти деньги по назначению, что подпадает под действие Статьи 159 современного УК РФ (см. выше – авт.).
А теперь, пропустив такую мелочь, как нанесение Бендером побоев Воробьянинову (статья 116 действующего УК России) на аукционе по поводу пропитых “предводителем команчей” концессионных денег (Остапа можно понять: не хватило каких-то тридцати рублей для того, чтобы выкупить сразу десять стульев, в утробе одного из которых было спрятано бриллиантов на сто пятьдесят тысяч полновесных советский рублей!), перенесемся вместе с ним в подъезд одного из московских домов, где прямо на кафельном полу сидит и стонет совершенно голый, лишь покрытый мыльной пеной, словно Афродита, инженер Эрнест Павлович Щукин:
“Стараясь не запачкаться о голого, Остап подошел к двери, сунул в дверь американского замка длинный желтый ноготь большого пальца и осторожно стал поворачивать его справа налево и сверху вниз. (Чувствуется навык! – Авт.). Дверь бесшумно отворилась, и голый с радостным воем вбежал в затопленную квартиру.” (л. д. 191).
Оставим в стороне восторги инженера Щукина, благодаря Остапу избегнувшего участи пожизненно быть объектом усмешек соседей. Приступим к делу:
“ – А я к вам по делу, товарищ Щукин.
– Чрезвычайно буду рад вам служить.
– Гран мерси. Дело пустяковое. Ваша супруга просила меня к вам зайти и взять у вас этот стул…
– Да, пожалуйста! – воскликнул Эрнест Павлович. – Я очень рад…
Инженер засуетился и проводил великого комбинатора до самой двери…” (л.д. 192).
Современный Уголовный кодекс России предусматривает ответственность за подобные действия опять – таки в Статье 159, изложенной выше. Судите сами: Бендер умышленно исказил истину относительно просьбы Эллочки Людоедочки о передаче ему стула, чем ввел в заблуждение ее супруга Щукина, владевшего им, для того, чтобы этот стул получить. А Щукин сознательно (и, надо сказать, с удовольствием!) передал стул Бендеру, заблуждаясь относительно его права на получение этого стула. В современном Бендеру УК – это преступление предусматривалось статьей 169 – злоупотребление доверием или обман в целях получения имущества… (мошенничество).
Блестяще замаскирован создателями Остапа эпизод изъятия стула у юмориста Авессалома Владимировича Изнуренкова:
“Великий комбинатор вертел в руках клочок бумаги и сурово допрашивал:
– Изнуренков здесь живет? Это вы и есть?…
– Что же это, товарищ, – жестко сказал Бендер, – это совсем не дело – прогонять казенного курьера… (в роли курьера, как мы помним, выступал, хотя и бездарно, Киса Воробьянинов. – Авт.). Сейчас мебель буду вывозить. Попрошу вас очистить стул…
С этими словами Остап схватил стул и потряс им в воздухе.
– Вывожу мебель! – решительно заявил Бендер.
Авессалом Владимирович бежал за стулом до самого угла…” (л. д. 196).
На первый взгляд может показаться, что великий комбинатор завладел этим стулом путем мошенничества. Но так ли это? Ведь Остап не выдавал себя за судебного исполнителя. Бендер вообще ни за кого себя не выдавал. Не вводил Авессалома в заблуждение, не обманывал его. Он даже не представился. Просто зашел к нему в квартиру, помахал обыкновенным листком бумаги и открыто забрал стул. Но если учесть, что вся мебель в квартире Изнуренкова, включая стул, до появления там Остапа была описана судебным исполнителем, то теоретически можно было бы вести речь о совершении Бендером открытого похищения чужого имущества, то есть – грабежа (Статья 161 УК РФ).
Но опять-таки об этом можно говорить с оговоркой: а понимал ли Изнуренков противоправный характер действий Остапа? Вряд ли. А если так, то обвинить Бендера в грабеже было бы весьма трудно. Скорее это кража. Как бы там ни было, но это интересная загадка Ильфа и Петрова, и мнения юристов по этому эпизоду могут разделиться и в смысле квалификации действий Остапа, и в смысле наличия в его действиях вины. Возможна ли такая ситуация в реальной жизни? Не знаю.
Упомянем вскользь о трех выпотрошенных Бендером на месте стульях: у поэта-халтурщика Никифора Ляпис-Трубецкого – знаменитого автора “Гаврилиады”, в редакции газеты “Станок” и на борту парохода “Скрябин”. Все это, по мнению автора, могло бы быть квалифицировано по Статье 167 УК РФ: “Умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, если эти деяния повлекли причинение значительного ущерба”.
(исхожу из существующих ныне цен, в том числе и на стулья – Авт.).
А теперь, уважаемые судьи и присяжные, – прямое доказательство преступного прошлого Остапа. Как помним, четыре стула “ушли” в театр Колумба. Естественно, Бендер и Киса не могли туда не стремиться всей душой и телом. Вот эпизод у окошка администратора театра Якова Менелаевича:
“– Два места, – сказал Остап тихо, – в партере.
– Кому?
– Мне.
– А кто вы такой, чтобы я давал вам два места?
– А я все-таки думаю, что вы меня знаете.
– Не знаю.
Но взгляд незнакомца был так чист, так ясен, что рука администратора сама отвела Остапу два места в одиннадцатом ряду…
Когда все пропуска были выданы…Яков Менелаевич вспомнил: эти чистые глаза, этот уверенный взгляд он видел в Таганской тюрьме в 1922 году, когда и сам сидел там по пустяковому делу…” (л. д. 225).
