У меня хватило сил только покачать головой.

— Нет, вечеринка была идеей Делэни. Наверно. Она, кстати, запретила мне приходить. На прошлой неделе я обивал пороги твоей мамы, умоляя ее о приглашении.

— Ты ходил к моей маме?

Я упал на колени, прижавшись лбом к ее округлому животу.

— Ну конечно. Я хочу кричать на весь мир то, что наконец понял. Я всю жизнь ждал единственную — Пайпер. Тебя. Я люблю тебя и больше никогда не отпущу.

С тоской я взглянул на девушку, которая перевернула мой мир. В лучшую сторону.

— Я чист, Пиппа. Девяносто восемь дней без единой таблетки или капли алкоголя. Ты была права, они мне не нужны. Я жестоко злоупотреблял. Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать, но позже. Сейчас я здесь и никуда не собираюсь уходить. Никогда. — Сомнение, затуманившее ее прекрасные голубые глаза, убивало меня. — Пайпер, я ушел, чтобы вернуться. Мне было больно, но это было необходимо. Мне пришлось уйти... чтобы научиться оставаться.

Пайпер всхлипнула.

— Я не знаю, что сказать. Это похоже на ловушку.

— Не отказывайся от меня. Дай мне шанс доказать, что я изменился. Я хочу познакомить тебя с Коксами. И с Джейком.

— Твоя семья... они здесь?

Я встал, обхватил Пайпер за талию и притянул к себе.

— Да. Но моя семья начинается здесь.

Я обнял ее и внезапно почувствовал отчетливый удар в месте ниже пряжки ремня.

Я опустил глаза вниз.

— Это...?

Пайпер сжала губы, пытаясь заглушить смех.

— Ребенок? — Она изогнула брови. — Ага.

— Наш ребенок. — Еще одна волна обожания захлестнула меня. — Я никогда не переставал любить тебя, Пиппа, даже когда отказывался это признавать. Шесть лет назад я не понимал — не думаю, что кто-то из нас понимал, — как мало мы на самом деле знали друг друга. Но, клянусь, ты въелась в мой костный мозг уже при первом объятии. Мне потребовалось время, чтобы понять это. Ты — часть меня. — Я провел ладонью по ее животу. — Так же, как часть меня находится внутри тебя.

Пайпер

Сердце бешено забилось в груди, стараясь не отставать от безумных мыслей. Будь проклят Лэндон за то, что появился в момент, когда я меньше всего его ждала... и за то, что наконец сказал все, что я хотела услышать.

Господи, я была такой банальной.

Залетевшая беременная девушка, которая шлепнулась в обморок от восторга сразу, как только вернулся ее мужчина, давая всевозможные пустые обещания.

Только вот... они не казались пустыми. Глаза Лэндона были переполнены сожалением. И полны надежд. Да и он выглядел хорошо, чертовски хорошо. Не просто хорошо, он был таким... здоровым. Взгляд был ясным и сфокусированным, ищущим ответы, которых у меня не было.

Слезы навернулись на глазах, и я заморгала.

— Я не знаю, Лэндон.

Слезинка все равно соскользнула по моей щеке. Лэндон протянул свободную руку к моему лицу и смахнул ее большим пальцем.

— Дай мне сегодня, Пиппа. Клянусь жизнью, я дам тебе все, о чем ты когда-либо попросишь, все, что ты заслуживаешь. Честность. Доверие. Верность. Любовь.

Я закусила нижнюю губу, пытаясь устоять перед его магнетизмом.

— Что, если меня тебе будет недостаточно? Раньше меня было мало, что изменилось?

Он вздрогнул, тонкие линии беспокойства протянулись из уголков его глаз.

— Недостаточно... Ты на самом деле так думаешь? Тебя более чем достаточно. Ты — моё все. Изменилось лишь то, что я стал мужчиной и понял, что я не пленник своего прошлого. Изменилось то, что я провел последние три с половиной месяца — даже больше — без тебя. И мне это не понравилось. Это не жизнь, это пустота. Без тебя я ничто.

Он наклонился и прижался к моим губам в поцелуе, словно скрепляя обещание.

— Позволь мне любить тебя, Пиппа. Позволь мне любить тебя сегодня, и клянусь своей жизнью, что заработаю каждый следующий день.

Мне было страшно, что я делаю неправильный выбор, но я поверила Лэндону и готова была дать ему шанс. Я взяла его за руку и, дрожа от страха, перешла на другую сторону ресторана. На этот раз я едва заметила небольшую толпу из членов семьи и друзей.

Единственное, что я видела — море розовых шариков. Один привлек мое внимание больше всего. На нем сверкающими буквами было написано:

«ЭТО ДЕВОЧКА!»

ЭПИЛОГ

Пайпер

Поклонение фарфоровому божеству оказалось предпочтительнее, чем перечисление имен всех святых, пока твои ноги разведены ножными держателями.

— Иисус, мать вашу, Христос, сделайте что-нибудь!

Они пытались. Я знаю, что они пытались, потому что я сама пыталась разродиться в течение последних девятнадцати часов.

Девятнадцать часов.

Датчики пищали и жужжали, а медсестры подбадривали меня. Доктора не было видно, потому что я все еще не была готова тужиться. Поправочка. Я-то была готова. Мой маленький светлячок, превратившийся в арбуз, не особо торопился.

Я сжала руку Лэндона так, что побелели костяшки пальцев.

— Пожалуйста, засунь руку и вытащи свою дочь. Вытащи ее! Я не могу, больше не могу.

Когда Лэндон наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб, я заметила, как он побледнел. Я его пугала. Я сама себя пугала.

— Ты практически сделала это...

— Черта с два. Тебе придется выполнить грязную работу. Вытащи. Ее. Из. Меня.

Кровь стучала в барабанные перепонки. Я чувствовала себя припаркованной машиной с кирпичом на педали газа. Двигатель ревет, но автомобиль стоит на месте.

Мы были в Седарс-Синае. И хотя какая-то часть меня переживала, что возвращение сюда вызовет воспоминания о пребывании Лэндона в клинике вместе с желанием заняться самолечением с помощью лекарств, я понимала, что вела себя иррационально. Он был моей опорой с момента появления на той вечеринке. Он не покинет меня сейчас, когда я больше всего в нем нуждаюсь.

Роды длились уже так долго, что родители успели приехать из Нью-Йорка и теперь ожидали вестей в приемной. Лэндон недавно ходил к ним и сказал, что они держались за руки. Мои родители держались за руки? Это практически заставило меня побежать к ним, чтобы увидеть все своими глазами.

Еще одна схватка из глубины моего огромного живота. Эпидуральную анестезию отменили больше часа назад, сказав, что потуги начнутся с минуты на минуту. Что скоро все закончится.

Но не было видно ни конца ни края.

Я чуть не свалилась с кресла от боли и, вскрикнув, крепче сжала руку Лэндона. Если это не закончится в ближайшее время, есть вариант, что поврежу его руку сильнее, чем любое сальто по пьяни.

Схватка едва прекратилась, как появилась еще одна. А потом еще. Комната расплылась, и даже лицо Лэндона — самое совершенное собрание углов, плоскостей и впадин — стало размытым.

Закрыв глаза, я поплыла прочь от яркого света и резких звуков, от тревожного голоса Лэндона, который звал меня по имени.

Я пыталась сопротивляться тьме, собирающейся на краю моего сознания, я честно пыталась остаться с человеком, которого любила больше жизни. Воспоминания вспыхнули, словно падающие звезды на чернильном небе. Как мы разрезали торт на вечеринке, где узнали пол ребенка. Я была настолько переполнена любовью, надеждой и страхом, что мне не лез даже кусок в горло.

Я вспомнила выражение лица Лэндона, когда колыбелька, которую он собирал целый день, используя только что купленную дрель и самые грязные словечки, развалилась во время его гордой демонстрации.

Всплывали картинки, как Лэндон и Джейк вместе, бок о бок, играли на барабанах в музыкальной студии дома. Нашего дома.

Завтраки, обеды и ужины. Долгие прогулки, долгие походы. С родителями, с Джейком, с Делэни и Шейном, Тревисом, Джеттом и Даксом. И с родителями.

Как Лэндон впервые признался мне в любви, и каждый следующий раз. Он стал делать это очень часто, что было не обязательным, потому что он доказывал это каждый день тысячью разных способов.