— Вот так. Уберете эту дрянь из моего района — буду за вашим присматривать, пока сами на ноги не встанете.
— Денег ни с кого брать не будете, — поставила условие Обри.
— Было бы что с вас брать, — хмыкнул мясник. — Договорились? Или давай уже сразу ты к нам в банду, чего воду в ступе толочь. Ты дурная, конечно, но это потому что малявка.
— Я дурная, — кивнула Обри. — И в банду не пойду. Мы находим, что продают и убираем это, вы охраняете Пшеничную от других банд и не берете за это охранные ни с кого.
Протянула руку первая, Кевин пожал.
— Отлично. Если кто из моих остановит, скажете “грачи город городят”. Будет значить, что вы свои.
— Грачи город городят. Запомнила. Тихой ночи.
— И тебе удачи.
Вышла. Посмотрела на свои руки.
На ладонях медленно разглаживались полукруглые следы ногтей. Пальцы дрожали.
У нее правда получилось? Их район будет свободен, как раньше?..
Ястреб обнял ее, Обри уткнулась в широкое плечо, судорожно всхлипнула. Получилось. Только если получится еще разобраться с непонятной дрянью, сводящей людей с ума.
Сводящей с ума?
Обри резко отстранилась, вцепилась в запястье монаха.
— Идемте. Мне надо посмотреть на одно место, — мотнула головой, решаясь. — И вам объясню, что здесь происходит. Вовсе никакой не передел, это он теперь только. Потому что у нас никого нет.
— Твою банду убили? — тихо уточнила наемница.
— Да какую банду! — Обри сердито отмахнулась. — Мы сами жили. Просто многих. Слишком многих. Я лучше там буду объяснять. Идемте уже!
***Южная Империя, город Пэвэти
15 Петуха 606 года Соленого озера
Он должен был начать с площади, и так он и сделал. Вот место, где в последний раз видели беглеца, отсюда он мог направиться куда угодно.
У него было очень много денег. Что он купил на них?
Рынки в столице никогда не пустовали, менялись только лица. Охрана тоже, но сменьщикам могли рассказать о юном светловолосом маге.
Расчет оказался верен.
— Да, конечно! Теперь целая байка будет, — стражник опомнился, стал навытяжку. — Прошлая смена сообщала о похожем по описанию юноше. Он купил трех рабынь: чужеземную женщину и двух девочек из кочевниц.
— Дорого?
— Мне не говорили точно. Торг шел на том помосте.
Сколько у него осталось денег после покупки? Пошли ли эти женщины с ним?
Зачем он это сделал… Не имело значения.
Чужестранка — надежная примета для рабыни. Рагнар потребовал учетные книги, нашел запись о продаже. Девица Мадлен, магерийка, девятнадцать лет. Следом — девицы Чимэг и Ургамал, кочевницы, двенадцать лет.
Цены рядом с записями ясно свидетельствовали — все, или почти все деньги, что были у беглеца, он потратил здесь.
— Куда ушел после этого?
Никто не видел и тратить время на выяснение не стоило.
Стража на стене оказалась куда более ценным источником информации, особенно когда разглядела гвардейскую куртку и приказ.
— Да славится Император! Вы за беглецом? Простите, упустили, эта сушью взятая птица отвлекла.
— Нападала?
— Нет, только кричала. Все, кто рядом был, до сих пор слышат плохо. Маг сразу посреди стены возник и прыгнул вниз, вот между этих зубцов. Художник, чтоб его. Мы стреляли, но попали или нет, точно не скажем.
— Ясно. Да славится Император.
Рагнар шагнул в черную пустоту за стеной. Росчерк пера родил под ногами оперенную спину, но здесь оказалось выше, чем он думал, птица развеялась слишком рано.
Хрустнули кусты, Рагнар встал, отряхнул плащ. Оценил — он не первый сюда упал, иначе в одежду вонзилось бы куда больше колючек. Присмотрелся внимательней, коснулся пальцами темного в ночи пятна, нашел арбалетные болты. Большая часть вонзилась в землю — стреляли сверху, но два лежали отдельно. Древки еще были липкими от крови.
На крутом берегу тоже нашлись следы, похоже, беглец съехал по склону и преодолевал реку вплавь. Рагнар поправил сумку и пошел к причалу в стороне. Постучал в хибару рыбака.
— Да славится Император. Перевезите меня на тот берег.
Сухая старуха, чинившая сеть, встала, удержала за руку молодую помощницу.
— Да славится Император, — уронила сухо, выходя. Быстро отвязала лодку, придержала, давая Рагнару время устроиться на скамье.
Заплатить было нечем, но сейчас он выполнял приказ гвардии. А значит, любой житель Империи должен был помогать ему, ничего не прося взамен.
Старуха высадила его на пологом берегу ничейной земли и размеренно погребла назад. Рагнар смочил лицо и одежду в реке, напился из ладоней. Впереди ждала серая каменистая пустошь, тут и там поросшая колючками, а за ней желтые песчаные барханы, где не жили даже ящерицы. Пустыня была негостеприимна, и чем дальше, тем больше, но он знал ее. Он был уверен, что догонит беглеца, как много раз до того.
Первым ориентиром был колодец. Рагнар полагал, когда-то их выкопали вдоль всей границы пустыни, поэтому любой беглец, где бы ни началась погоня, всегда выходил к колодцу. Однако полагаться на это не следовало.
Творение было похоже на орла лишь в общих чертах, небольшое, но зоркое. Рагнар указал пером направление, зашагал сам — северо-восток, напрямую от реки. Моргнул, привыкая к новому зрению — левый глаз смотрел птицей из поднебесья, правый оставался человеческим. Теперь он мог заметить следы беглеца намного раньше, убедиться, что выбрал верное направление.
Они всегда бежали напрямик, и Рагнар всегда их догонял. Двадцать одно выполненное задание, ни одного провала — в пустыне провал был бы равносилен смерти.
Умирать Рагнар не собирался.
***там же
Отектей думал, что долго не сможет уснуть. Думал, будет сниться пустыня, жажда, тот проклятый бархан, выскользнувший из-под ног. Пустой колодец, неряшливая перевязка. Одиночество. Как полз назад, беспомощный, словно раздавленная ящерица. Унизительные допросы.
Он провалился в сон, как в ловушку, и в ней была Цитадель. Та, старая, где на огромную крепость приходилось всего два десятка людей. Где он учился взахлеб, всему, и учил сам. Где его не боялись и не жалели, сначала все, потом она одна, которая брала за руки, даже когда Отектей только что смыл с них кровь.
Он проснулся, когда понял, что не может разглядеть ее лица. Церен, восточный род, значит маленький вздернутый нос, высокие скулы, вытянутые к вискам глаза.
Он перестал пытаться вспомнить, поняв, что скорее придумает ее заново, чем вызовет образ в памяти.
Побудка прозвучала очень вовремя, одновременно со звуком рога вошел монах, огляделся. Сикис шагнул ему навстречу.
— Письмо из Цитадели?
— От главы магнадзора Сугар, дочери Эрденэ, — кивнул монах. — Она прислала много голубей в ответ.
Передал кипу писем, откланялся и ушел. Сикис разложил бумаги по своей койке, бросил через плечо:
— Давайте быстрей.
Отектей уже был одет и подошел сразу, Эш присоединилась мигом позже.
— Ух ты, сколько! А почему?
— Потому что ваша Сугар — умная женщина и снимала с писем копии, — Сикис довольно улыбался. — Раскладываем по порядку, делим на трети, каждый читает свою часть.
Отектей развернул первое письмо. Ему досталось самое начало, Текамсех писал декану с вопросом, какая магия может влиять напрямую на тело человека. Ответ казался очевидным — никакая и ни при каких обстоятельствах, но во втором письме Текамсех сообщил, что декан, конечно, увиливает очень красиво, но ему все-таки нужна информация, а танцы он предпочитает в исполнении кого-нибудь помоложе, и приложил очень странный рисунок. Вроде бы человеческое тело, но искаженное, изломанное.
Эш заглянула Отектею через плечо, прикрыла рот ладонью.
— Так нельзя!
— Так еще и невозможно, — мрачно добавил Сикис, присоединяясь. — Он пишет, ребра не пилили, а вывернули. Хотя с другой стороны, писатель ведь любому объекту может приказать изменить форму.
— Любому неживому объекту, — уточнил Отектей. — Живая плоть магии неподвластна, это непреложный закон.
