— Хей, не уходите без меня! Ну да, чуть-чуть опоздала, ну и что?

— Ты кто? — мрачно спросила девчонка. Ольга улыбнулась широко:

— Ольга! Подруга Джейн, ей ехать надо было. Она ж в городе только раз в неделю бывает, такие дела. А я тут, и как раз хотела этим вашим делом заняться. На деньги не претендую, со мной Джейн поделилась. Эй, у вас вроде наемник еще должен быть?

— Я за него, — неловко улыбнулся рейнарец. — Даниэле, мы на набережной встретились, а потом он еще друзей встретил, ну и… Вот. Зато я картофелину нашел! Я уже рассказал Обри, там городские лодки на причале починены, и в одной картошка была.

Ольга цапнула улику, повертела в руке. Посетовала:

— Эх, писателя бы сюда. Допросил бы этот овощ на раз.

— Корнеплод, — поправил Дэниэле.

— Да хоть фрукт! У нас в свидетелях только эта штука, а толку нам от нее. Как от сырой картошки, да.

Оглядела всех, подытожила:

— Но ни у кого знакомых писателей нет, да? Вот сушь. Ну ладно, что там у вас по плану было?

Вместе с Даниэле посмотрела на хмурую Обри. Та переводила взгляд с одного на другую, потом мотнула головой:

— Я на это не подписывалась. Джейн я знала, на Эдварда согласился Ямб. Мне это все ни на полмизинца не нужно, у меня свои дела.

— Эй, а деньги для трущоб? Вроде нужны были, нет? И Ямб все равно просил выяснить про банды.

— Вы понятия не имеете, для чего, — рявкнула девочка. — Передел территорий?! Ха! Никому до нас дела нет, ни богачам, ни приезжим, так и не надо, мы сами разберемся!

Даниэле только моргал непонимающе, монах положил руку девочке на плечо, но она вывернулась, быстро пошла через мост. Ольга догнала, подлаживаясь к скорости.

— Эй, ты чего? Если у тебя беда, так скажи. Может, мы поможем.

— Мертвых воскресите?!

— Нет, — Даниэле догнал тоже, шагал теперь рядом, чуть задыхаясь. — Но поможем за них отомстить. Только скажи, кому.

— С чего вдруг вам мне помогать? — кажется, они ее только сильней разозлили. — Вы меня впервые видите, я вас тоже!

Ольга рассмеялась:

— Ну и что? Хочется, вот и все. Интересно же!

Поняла, что ее сейчас ударят, успела отпрянуть. Подошедший монах сгреб Обри в охапку, подержал, пока та не перестала брыкаться. Ухнул негромко, не то успокаивая, но то так странно пытаясь что-то втолковать.

— Эй, — Ольга окликнула девочку. — Извини. Я тоже теряла близких, просто давно, и с тех пор привыкла над смертью смеяться.

Обри мотнула головой. Сказала глухо:

— Хотите в трущобы идти — ладно. Я пойду тоже. Но помощь мне не нужна.

— Вы, — окликнули их. — Вы кто такие?

Ольга вскинула голову и выругалась сквозь зубы — они остановились за мостом, в нескольких шагах в глубину квартала. Для местных, яро блюдущих свою территорию, это уже было нарушением.

— Сейчас уйдем, — попытался было сказать Даниэле, но Обри сжала кулаки, вышла вперед.

— А вы кто? Это не ваш район!

— Пф, малявка, ты от жизни отстала, — добродушно сообщил крупный рыжий мужик. — Тут работаем мы, мясники. Четыре дня уже как.

Топор у него за поясом вполне годился для рубки не только разделанных туш, но Обри он, похоже, не слишком впечатлил.

— Вам никто не позволял! Это свободный район, наш!

Ольга пожалела, что не зажала девчонке рот и не уволокла к птичьей матери. Впрочем, с этой бешеной сталось бы насквозь руку прокусить и все равно ругаться.

Мужик прищурился на них, словно пытался рассмотреть в сгущающихся сумерках. Сплюнул.

— А ну-ка, малявка, пошли к старшему. Будешь с ним спорить, чьи это улицы.

— Деру, — прошептал было рейнарец, но монах удержал его.

— Поздно, — кивнула Ольга. — Не трусь, все нормально будет. По крайней мере, весело.

Он хохотнул, сильно напомнив Эдварда, Ольга покосилась на него. Смешно будет, если Джейн права. Очень смешно — ей. Но не у всех получается так смеяться.

***там же

Обри кусала губу, во рту уже появился кровяной привкус. Страшно? Нет! Ей не было страшно. Она злилась так сильно, что ногти втыкались в ладони. Как они смели? Сушь, ладно, она знала, что по району шныряют Крысы, они всегда так делали. Пара зуботычин, и дети Рыжей понимали, что на чужие улицы лучше не соваться. Но Мясники! Это куда серьезней. С ними раньше говорили Макс или Сид. Теперь их нет.

Их провели дворами, как попавшихся воров под конвоем, вывели на Мясницкую, светлую от плошек с жиром. Здесь было чисто, тихо. Самый безопасный район западней реки — если прохожий не забыл заплатить, перейдя через мост.

Обри здесь раньше не была, только слышала. Она была девочкой с Пшеничной, дочкой красной юбки. Она одного из здешних мясников убила. Давно, но говорили, их старший никогда и ничего не забывает.

Хотя Сид же к ним ходил. Выходит, здесь не знали виновников? Или признавали право взять кровь за кровь?

Она не собиралась выяснять.

— Заходите, что ли, — буркнул конвоир.

Над головой скрипела вывеска главы мясницкого общества. Обри с силой толкнула толстую дверь, та неожиданно легко поддалась, распахиваясь, звякнул колокольчик.

— Кого принесло?

Очень высокий, Обри ему в пояс дышала. Кожаный фартук, заляпанные штаны, босые ноги. Даже на пальцах рыжие волосы.

Обри запрокинула голову.

— Нас не принесло, а пригласили. А район от Пшеничной до старой рыночной — наш!

Мясник развернулся неспешно, словно издеваясь. За спиной красовалась разваленная туша свиньи, мясной сок капал с тесака.

— А, Кудряшка, — губ за густой бородой было не разглядеть, но он что, улыбался? — Жаль ваших, хорошие были люди. Но район охранять буду я. Крысы или Циркачи мне под боком не нужны.

— Так их и не будет, если вы сами к ним по нашей земле не придете.

Он думал, если высокий и сильный, то может просто прийти и взять? Так Обри и позволила! Стиснула кулаки еще крепче, подстегивая себя, готовая ответить, но мясник помолчал. Вытащил табуретку из-под стола, сел.

— Кевин.

Обри не сразу поняла, что это он так представился. Нахмурилась.

— Вы мое имя знаете.

— Ты удивишься, девочка, но нет. Тебя, понимаешь ли, не все в городе знают, не того ты полета птица. Даже я не того и это понимаю. А уж твою компанию я и подавно впервые вижу.

Она обернулась, только сейчас вспоминая — ну да, наемники, дело, Ямб. Дернула плечами, назвалась:

— Обри. Это Ястреб, Даниеле.

Посмотрела на светловолосую наемницу. Сушь, она же не помнит ее имя!

— Ольга, — широко улыбнулась та. — Из Зарицы.

— И что вы тут делаете?

— Это наше дело!

— Кудряшка. Обри, — очень мирно начал мясник. — Ты у меня в гостях. Пока. Если хочешь отсюда выйти…

— Я шла по своему району, — голос звенел, но не срывался. — Ваш человек захотел, чтобы я к вам пришла. Кто кому оказал милость?

Табуретка ударилась в стену, разлетелась на части. Обри только сглотнула.

Она бы успела увернуться. Правда?

— Кевин, что у тебя опять, — из-за двери, ведущей в соседнюю комнату, выглянула пышная женщина. — Ой-ей…

— Ты вовремя, — мрачно сообщил возвышающийся над ними мясник. — Скоро их бы уже зашивать пришлось.

— Давай все-так без этого, мне и так работы хватает, — отмахнулась женщина, словно речь шла о том, чья очередь пол мести. — Ты Кудряшка, которая с Сидом ходила?

Обри кивнула. Женщина протянула ей руку:

— Жаннет, лекарка этих героев. Ты одна район не удержишь, если не мы, то Крысы или Циркачи придут. Но у нас было предложение, верно, Кевин?

— Верно, — мясник потряс головой, как собака, пытающася вытрясти воду из ушей. — Так, девочка. К нам от Циркачей какая-то дрянь сочится. Я им запретил торговать у нас, они вроде не нарушают. Но принимают у них, а идут потом к нам.

— Кто идет? — спросил Даниэле.

— Безумцы. Тихие в основном, но все равно радости мало. Некоторых потом отпускает. Других нет. Жаннет, сколько их уже?

— Пятого сегодня мальчики привели, — вздохнула лекарка. — Причем нашего! Что они брали, не говорят, только что было хорошо и еще хочется.