— Доброе утро, — шепчет Ксюша, широко раскрыв глаза и уставившись на меня, словно на неожиданность.
— Доброе, — смеюсь я, слегка поднимаясь и выпуская кусочек одеяла, из-за которого девушка не могла распутаться.
— Мне уже пора собираться, скоро занятия начнутся, — быстро тараторит она, вскакивая с матраца. Ксюша натягивает мою майку на себе как можно ниже, хотя вчера она даже не волновалась на этот счёт.
— Всё хорошо? — спрашиваю настороженно, поднимаясь на локтях и вглядываясь в напряжённое лицо девушки. Неужели наступило то самое «потом».
Хотя, если так, то и наш договор уже заканчивается.
— Да, — кивает она, отыскивая глазами свою одежду в комнате. Платье лежит на стуле, вместе с моей одеждой, к которой Ксюша и направляется через минуту. — Мне уже пора идти, можешь выйти?
Я ничего не отвечаю, молча выходя из комнаты и закрывая за собой дверь. За стеной слышится тихий удар, будто ткань кинули на пол со всей силы, но мне этого уже слышать не нужно.
Быстро иду в ванную, умываясь и приводя мысли в порядок. Вчера было, конечно, прекрасно, и я многое узнал о Ксюше, но, видимо, тараканы в её голове не дают ей свободы действий, а значит, она вновь начнёт мне рассказывать о сводном брате и сестре.
Упёртая девчонка, незнающая, что ей нужно.
Хотя нет, знающая, только вот поступает по своим моралям и странным принципам.
Когда я выхожу из ванной, на пороге квартиры уже стоит Ксюша, зашнуровывая свои ботинки на бантики. Волосы расчёсаны, правда, я даже не знаю, как это можно было совершить в моём доме, на лице косметики нет, что явно красит её.
— Может, подождёшь, оденусь, вызову нам такси, — предлагаю я, опираясь о стену рядом с девушкой. Она кидает на меня беглый взгляд, сразу же пряча его, засовывает руки в карманы пальто, принимая максимально закрытую позу.
— Кир, ты же помнишь условия, — тихо, но от того не менее уверенно, говорит Ксюша, поднимая подбородок вверх и безразлично наблюдая за мной. — Можешь просто обнять меня, а потом я уйду, и мы забудем об этом? — будто сдавшись в маленькой борьбе, почти шёпотом просит Кроха, превращаясь в того самого беззащитного котёнка.
Делая шаг вперёд, утягиваю её в свои объятия, даже не желая отпускать. Её руки оплетают мою шею, прижимаясь как можно ближе. Только даже с этими объятия и желанием, она уйдёт, потому что, кажется, Ксюша задала цель — навредить себе.
— Забывать я ничего не собираюсь, — говорю решительно в её волосы, слыша в ответ тяжёлый выдох.
— Это уже не мои проблемы, — стараясь быть как можно строже, отмахивается она, хотя я вижу её тяжёлый взгляд, в котором отражается всё.
Вот только девушка вырывается из моих объятий, уходя из квартиры с громким хлопком двери и раздающимися быстрыми шагами с лестничной клетки.
Уходит, оставляя свой запах в моей квартире и крепкие воспоминания вечера.
Комментарий к 12. Обнимай меня, потому что так мне спокойней
По мне, глава очень флаффная, ну прям очень, но ведь и у героев должна быть минутные(!) радости
P. S. И, блин, я понимаю, конечно, ждущие набираются и то хлеб, но отзывы-то оставляйте, Автору обидно…
========== 13. Нужный путь ==========
Человеку обязательно нужно, чтобы его любили, чтобы перед сном кто-то обязательно о нём думал. А днём - скучал по нему. Тот, кто бы заботился о нём и говорил «Одевайся теплее», и о ком бы тоже очень хотелось заботиться и думать. Кто бы всегда ждал.
Во дворе каждого университета бывает закуток, в котором студенты прячутся от пар и профессоров; чаще эти места именуют курилкой. Закуток меда был достаточно просторным, находящимся в самом незаметном месте. Именно там и пряталась Ксюша, сидя на лавочке и притянув колени к лицу.
Сколько бы девушка не старалась сосредоточиться на первой паре, по которой вскоре должен быть зачёт, у неё ничего не выходило. В голове мелькали лишь картинки вчерашнего вечера, от которого до сих пор по коже шли мурашки, а пульс предательски ускорялся.
Как и обещала сама себе, она жалела. Причём жалела слёзно и тяжко, обвиняя и проклиная себя каждый раз, как вспоминала Кира. Кто тянул её и её чёртово сердце, которому резко захотелось испытать сильные чувства к сводному брату, переживать всё это? Почему девушка не могла оттолкнуть его, дать горячую пощёчину и уйти к Олесе, чтобы вместе с ней поговорить о парнях-мудаках под виски, специально запасённый у подруги?
А как она сегодня уходила от него? Словно шлюха, под утрецо; по крайней мере, у Ксюши были именно такие сравнения.
— О, Карнеева, с каких пор ты прогуливаешь пары уважаемого Владлен Николаевича? — тянет мимо проходящая Леся, увидевшая лучшую подругу в подавленном состоянии. Ладно, Ксюше несвойственно постоянно ходить с улыбкой от уха до уха, но она и ни разу не была с таким выражением лица. Складывалось впечатление, что у неё на глазах задавили котёнка или обвинили в нарушении клятвы Гиппократа, к которой девушка относилась, словно к святыне.
— Олесь, есть сигареты? — даже не подняв взгляд, спрашивает подруга, выжигая дыру в лавочке напротив неё. Холод окутывает тело, заставляя Ксюшу сильнее укутываться в пальто, лицо жжёт от мороза; девушка даже не знает, сколько успела тут просидеть.
Да, ситуация хуже, чем никогда, по-видимому.
— Есть, печенька моя, но ты бросаешь, — с воодушевлением в голосе говорит фиолетоволосая, показывая язык и присаживаясь рядом с Ксюшей. Лицо у последней даже не меняется, что совершенно несвойственно ей. Опять. Что-то в жизни подруги меняется, а Леся опять не в курсе, как тут прикажете помогать?
— Олесь, — с дрожью в голосе зовёт девушка, но Ефремова непреклонна, и Ксюша это понимает. Не даст, а значит - легче ей не станет.
— Что случилось, медичка? — спрашивает Олеся, придвигаясь к подруге, приобняв её за плечо. Ей несвойственно успокаивать людей, ей несвойственно показывать тепло на людях, но она это делает, потому что Ксюша чуть ли не срывается, потому что её лучшей подруге сейчас говнясто, и Леся это понимает.
— Я дура, сказочная, — всхлипывает девушка, пока по холодной щеке стекает одна слезинка. Ситуация хуже некуда. В последний раз она плакала на глазах у подруги, когда разводились её родители, но что же могло произойти сейчас?
— Солнце, мне страшно, говори, что случилось, — уже твёрдо настаивает Олеся, поднимая голову Ксюши за подбородок. Глаза красные, но она не плачет навзрыд, лишь изредка по мокрым дорожкам скользит слеза.
Ефремова Олеся — жестокая и напористая девушка, которая терпеть не может, когда обижают или хоть как-то ранят дорогих ей людей. Ксюша — дорогой человек, единственная лучшая подруга и практически сестра, так что неудивительно, что первая мысль у Леси — надрать зад тому, кто посмел обидеть её блондиночку.
— Лесь, я влюбилась в сводного брата, — выдыхает она, будто на исповеди, и по голосу кажется, что она реально считает это огромной проблемой. Ксения Карнеева никогда не была верующей, больше склоняясь к атеизму по жизни, но сейчас у неё такой внешний вид и такое состояние, будто совершила великий грех.
Леся, не пожалев сил, бьёт себя по лицу ладонью, не забывая простонать в голос. Её подруга… она даже не может найти нужного слова для этого. Возможно, мазохистка, ведь калечит сама себя, издеваясь над собой морально; может, слишком мнительна, ведь лишает себя хорошего молодого человека из-за призрачных моральных устоев и проблем, но в общем-то слово, характеризующее её, уже найдено.
— Ты дурашка, — качает головой Леся. — Причём хорошая дурашка такая, если бы мы не были лучшими подругами, я бы назвала тебя натуральной дурой.
Ксюша лишь пожала плечами. На самом деле где-то внутри звучала вторая я, призывающая бросить всё, пойти к Киру и встречаться с ним отведённое их паре время, но в то же время все обстоятельства были против, поэтому девушка прислушивалась к голосу разума, считая, что так будет правильней. Вот только Лесе будет сложно объяснить.
— Помнишь, к тебе недавно Костик с нашего курса лез, встречаться хотел? Он ещё дружил с тобой пару лет перед этим, — припоминает Ксюша, возводя глаза к небу, полностью закрытому серыми облаками.
