– У нас толерантный клуб, – прозвучал невозмутимый ответ, – даешь в люди разнообразие.

Несколько парней с голыми торсами и в камзолах восемнадцатого века, схватили Пашу и Ярика. Они пытались сопротивляться, никто их не слушал. Заботливые руки шести рослых стриптизеров принялись стягивать их верхнюю одежду, пока еще двое бегали с пышными юбками платья и туда-сюда таскали шляпу с перьями. На голову Паше нахлобучили кудрявый парик, а Ярику попытались вручить обтягивающие бриджи и стянуть с него джинсы.

– Живее, живее! – поторапливал их Гриша, нервно глядя на дверь, – Шариков держи оборону! Они не должны сорвать нам шоу!

– Пустите меня, – заорал благим матом Паша, отбиваясь веером от гримеров.

– Что делать-то надо? – озадачился Ярик, почти не сопротивляясь. Григорий внимательно посмотрел на бунтующих новеньких и фыркнул:

– Раздеваться, мальчики. По вашим лицам вижу: профи. А не будете раздеваться, я этих амбалов сюда позову, – зловеще добавил он, и Паша прекратил сопротивление. Канарейкин сдул темную прядь парика с глаз, запыхтел и выхватил платье у стриптизера из рук, мрачно покосившись на его белые, обтягивающие бриджи.

– Ничего, ничего, – пробурчал он, пытаясь натянуть юбки поверх своей одежды, – я вас потом всех закопаю. И тебя, Тасманов, первым! – Кенар наставил на друга веер, угрожающе им помахав в воздухе. Ярослав только затрясся от хохота, мешая пудрить свое лицо пуховочкой.

– Грозная леди Павлитта.

– Заткнись!

Когда сборы были закончены, а Шариков, держащий дверь, принялся тыкать на свою гарнитуру, Гриша вздохнул и перекрестился. Затем осмотрел танцоров, умилился и крикнул:

– Выпускайте Кракена!

Глава 11. Шест и тридцать три несчастья

– Долго еще ждать?

Кира скучала и не знала, чем себя занять. Шампанское почти закончилось, а легкий туман в голове не способствовал приятному времяпрепровождению. Ведущий успел объявить о начале шоу, но на сцене по-прежнему ничего не происходило. Она отвернулась, разглядывая темный зал. Большинство клиенток были либо пьяны, либо теряли время за телефонами, поэтому никто не реагировал на внезапную задержку. Начали бегать официанты и администратор, периодически переговариваясь по гарнитуре, что-то пошло не так.

– Может, пойдем? – вновь попыталась воззвать Леонова к разуму Ланы, но та только покачала головой, – ждем и терпим. Съешь лучше закуску, – Неверова пододвинула к Кире блюдо с канапе и вылила остатки шампанского в бокал подруги.

– Эй, хватит, – пробурчала Леонова в ответ, однако бутылку отобрать не получилось.

От алкоголя уже начинала болеть голове, в висках стучало, а щеки краснели. Почему-то она подумала, что Паше ее вид не понравится. Никогда он не давал ей пить, даже по самым большим праздникам. «Сок понюхаешь и хватит с тебя», – неизменно отвечал на любые возмущения. Кира вдруг поняла, как соскучилась по нему. Один вечер без Кенара, а она уже готова на стенку лезть. Ни дурацких шуток, ни ворчливого фырканья и возмущений из-за закончившегося чая.

Можно ли привязаться к человеку настолько сильно? А к другу?

– Что ты вздыхаешь, как героиня любовного романа? – подозрительно прищурилась Лана, и Кира поежилась.

– Ничего я не вздыхаю, – буркнула она, отворачиваясь от подруги, – я просто…

Договорить она не успела. Рядом с Ланой подскочила Олеся и вгляделась куда-то в сцену. Судя по радостным воплям – шоу все-таки началось. Захотелось закрыть уши ладонями, но Леонова не стала. Они с Неверовой повернули головы, и Кира вгляделась в две фигуры, жмущиеся друг к другу. Свет упал прямо на Джека Воробья и его спутницу – леди Элизабет. Во всяком случае, так их представил радостный ведущий. Зато ей сделалось дурно, едва она смогла разглядеть знакомые лица.

– Какой горячий мальчик, – выдохнула Олеся с восторгом и принялась трясти подруг, показывая на Ярослава.

– Гляди, Кир, красавчик, – восхитилась Лана, а Кира потянулась к бокалу и залпом осушила его.

– Ты чего? – удивленно воззрились на нее девушки.

– Два идиота! – прошипела Леонова, потянувшись через Лану, и хватая сумочку, – Паша, черт подери!

– Паша? – повторили за ней подруги Ланы, а Неверова посмотрела вновь на сцену и громко расхохоталась, понимая, что к чему.

Они бочком продвигались к краю. Осторожно, подобрав пышные юбки, Канарейкин прикрывал лицо веером и косился в сторону кулис. Он мечтал о двух вещах: как убьет Ярика и выберется отсюда раньше, чем успеет знатно опозориться. Тем более, вид у него был совершенно дурацкий: платье с пышными юбками поверх обычной одежды. Корсет ему завязывали прямо на ходу, дышать становилось трудно. Как женщины в таком разгуливали целый день? От парика чесалась голова, а под множеством слоем ткани он был точно в паровой бане.

– Давай, сейчас аккуратно дойдем до шестов и свалим отсюда, – пробормотал Ярик, улыбаясь радостным женщинам, мгновенно хлынувшим к сцене. – Главное, не мешкать. Тебе, кстати, идет этот розовый.

– Просто заткнись, ладно? Или я тебя прямо на месте грохну, – прорычал Паша, одергивая подол от чересчур ретивой красавицы в черном платье. Она томно посмотрела на него, пошатнувшись на каблуках, показала ему пятитысячную.

– Зайка, – выдохнула страстная фанатка женских нарядов на мужчинах, – я куплю тебя прямо сейчас! Хочешь?

– Семь миллионов, буду весь твой, – брякнул Паша, шлепнув ее по рукам веером, когда девица забралась на сцену и попыталась его обнять, – ну-ка! Я приличная леди. Продаюсь только богатым, властным и бандитам!

– Таким?

Охранники поклонницы Ярика и секьюрити клуба оттолкнули Гришу, нервно жующего листок сценария. Шариков стенал возле стены, куда его отбросили после того, как снесли дверь в гримерную. Мужчины стояли у края сцены, судорожно вглядываясь в толпу и щурясь от яркого света. Вокруг плясали танцоры, отчаянно пытающиеся отвлечь ошарашенных зрителей от разворачивающегося действа. Алексей Степанович нервно дернул галстук, погладил живот и коснулся пальцем гарнитуры в ухе, возмущенно заорав:

– Петрушкин! Это что за хрень на сцене?

– Простите, – позвал начальника бармен, ставя перед ним бокал виски на барную стойку, – рискну предположить, что это новое виденье. Братва – все, как в американских блокбастерах.

Валентин говорил так уверенно, Алексей даже засомневался в своем решении уволить недалекого постановщика. К тому же дамам нравилось. Они охотно включились в игру. когда шатен в женском платье толкнул светловолосого пирата к разъярённым парням. Махнул рукой, поправил кружево на груди и бодро спрыгнул со сцены, на радость женщин. Один из амбалов, в котором Алексей смутно признал своего охранника, попытался схватить беглеца за юбку, но получил по лицу веером, – а после кулаком в челюсть.

– Харизматичный парень, надо брать. Спроси у Гриши контакты. Гляди, как уворачивается, – восхищенно проговорил Алексей.

– Беленький тоже ничего, – Валя, наливая Алексею Степановичу еще один бокал, – грация какая.

– Согласен, – торжественно кивнул Гавриленко, махнув повелительной рукой.

– Это просто кошмар, – взвыл Григорий, падая в очередной раз в обморок прямо в руки Севы Шарикова.

Паша мысленно прикинул маршрут по спасению. Не то, чтобы он собирался бросать Ярика на произвол судьбы. Однако, когда на тебя агрессивно смотрят шесть рослых, накаченных мужиков, невольно колонка с плюсами от этих отношений становится значительно меньше. Поэтому недолго думая, Канарейкин резко развернул Тасманова лицом к амбалам, выдыхая с трудом:

– Давай, Джек Воробей, будь кавалером. Спаси даму, – и заорал замершим мужчинам:

– Эй, олени, он здесь!

– Не вздумай меня бросить! Я твой лучший друг! – взвизгнул Ярик, но было поздно. Кенар подхватил юбки и спрыгнул со сцены, игнорируя свою новую поклонницу.

Один из охранников все-таки добрался до него. Пока Ярик спешно пытался влезть на шест и не дать себя поймать, он побежал за Пашей, намереваясь схватить его за шкирку. У него почти получилось, но, ловко увернувшись, Канарейкин ударил оторопевшего амбала веером. А потом еще добавил хороший хук справа, заставляя повалиться на пол. Отряхнул юбку, поправляя сползающий корсет, и поднял голову, глядя туда, где Тасманов бодро влез по шесту наверх и схватился за висящий канат.