Какая-то интуиция кольнула его в шею, и он вдруг почувствовал уверенность, что находится именно здесь. Он шагнул вперед и повернул ручку левой двери, стараясь вести себя как можно тише. Но когда он прислонился плечом к двери и попытался открыть ее, она не поддалась ни на дюйм. Он попробовал еще раз, на этот раз упершись в нее плечом. Тяжелая дверь в конце концов поддалась давлению, и он открыл ее достаточно широко, чтобы протиснуться внутрь.
Оказавшись внутри, Крафт высоко поднял свечу. Это была сцена из его худших кошмаров. Огромная спиральная паутина покрывала всю стену прямо перед ним, и в ней, опустив голову, висели три фигуры, каждая в шинели курьера. С первого взгляда он понял, что один из них мертв. Но какой именно?
Крафт медленно крался по большой комнате, готовясь к худшему, едва смея надеяться, что его отец выжил. Левой рукой он поднес свечу к паутине, а правой сжал Кинжал. Вид мертвого курьера привел его в ужас. Все, что осталось, было сухой шелухой: кровь и влага были высосаны из его тела, превратив его в мумифицированный труп. Крафт знал, что пауки делают с насекомыми. Как только насекомое прилипало к их липкой паутине, они вводили ему яд, чтобы парализовать его. Они стали живой пищей, хранившейся в кладовой паука, и всякий раз, когда существо было голодно, оно кормилось своей добычей, в конце концов высасывая ее досуха. То же самое происходило и здесь. Но здесь жертвы были людьми.
Его взгляд обратился к двум другим фигурам, запутавшимся в паутине. Он сразу понял, что его отец - один из них! Он и другой курьер все еще дышали, но их глаза были закрыты, и они выглядели ужасно худыми.
Ком застрял в горле у Крафта. Возможно, паук уже высосал часть их крови и жидкости? Может быть, действие паучьего яда было необратимым, и они просто умирали очень медленно? Даже если он освободит их, они могут никогда не проснуться. И тут его осенила другая мысль: как же он теперь вытащит их из этой дыры, когда Лиза ушла? Ему придется тащить их ... двоих здоровых мужиков... ему придется разбираться с ними по одному, и он сможет вытащить из здания только одного, прежде чем на него нападут.
Он почувствовал укол вины, когда понял, что сначала освободит отца. Крафт отодвинул свои тревоги на задний план. Сосредоточься! Делай шаг за шагом, сказал он себе. Он собрал все свое мужество и приготовился освободить отца от паутины – может быть, ему удастся освободить обоих мужчин и вытащить их наружу, внезапно подумал он в приливе оптимизма. Может быть, Лиза даже простит его и вернется за ним - но тут краем правого глаза он заметил какое-то движение.
Один из изменившихся детей наблюдал за ним; мальчик стоял рядом с боковой дверью, и, пока Крафт наблюдал за ним, в дверной проем вошел другой, его движения были отрывистыми и неестественными. Потом еще один. Это выглядело не очень хорошо. Без сомнения, их была целая стая; они наверняка нападут на него и разорвут плоть на его костях.
Крафт приготовился сделать первый надрез в паутине. Он знал, что это принесет новую опасность. Если какой-нибудь большой паук скрывается наверху в темноте, подергивание паутины предупредит его о присутствии Крафта, и тогда паук настигнет его через несколько секунд - точно так же, как это было в его кошмаре.
Он поставил свечу на пол и, не спуская глаз с изменившихся детей, начал резать пряди потными, дрожащими руками. Они были липкими и скреплялись между собой, прилипали к его рукам и куртке, но его клинок резал их достаточно легко. Страх придал ему скорость. Через несколько мгновений он освободил верхнюю часть тела отца и повалил его на пол. Он быстро взглянул на него, но увиденное его не успокоило. Если не считать легкого вздымания и опускания груди, отец был совершенно неподвижен. И он был такой худой, с болезненно изможденным лицом.
Едва в силах вынести это зрелище, Крафт яростно работал, разрезая пряди, все еще прикрепленные к ногам отца. Он решил освободить обоих мужчин, прежде чем вытаскивать их наружу по одному, и только приступил к другому курьеру, как вся паутина начала вибрировать. Крафт поднял голову, ожидая увидеть какого-нибудь огромного свирепого паука. Хорошей новостью было то, что паук оказался не таким большим, как он опасался. Плохая новость заключалась в том, что их было несколько. Каждое из тел пауков было размером с голову взрослого человека, размах ног по меньшей мере в три раза больше. Они были покрыты густыми, блестящими черными волосами, а их лица ... их лица были похожи на что-то из кошмара, настолько ужасного, что от ужаса сердце замирало. Глаза были большими, выпуклыми и пугающе человеческими, а широкие рты были полны острых клыков, направленных во все стороны.
Существа не двигались. Они просто ждали, глядя на Крафта. Он застыл на месте, словно парализованный, как кролик, прикованный взглядом горностая. Но тут он услышал позади себя внезапный шум - тяжелый удар, а затем грохот закрывающейся двери. Кто-то закрыл ее, чтобы предотвратить его побег. Затем он почувствовал какое-то движение. Страх сжал его живот, Крафт повернул голову. Голодные на вид дети протиснулись между ним и дверями, и теперь медленно приближались к нему. Они двигались в три шеренги, полумесяцем, и он увидел, что все они были разного роста. Те, что были впереди, были такими же маленькими, как ребенок, которого он схватил. Те, что были сзади, были намного выше, некоторые даже крупнее взрослых. Возможно, более крупные из них были сотрудниками, которые когда-то отвечали за приют. Но один из них, точно не был сотрудником приюта. Крафт узнал его, потому что на нем все еще была забрызганная кровью белая рубашка. Это был Гадюка.
Глава 29: Королева Воительница
Когда Крафт втолкнул Гадюку во врата, он был в отчаянии. Он не думал о том, что может случиться с мансером – его заботило только спасение собственной жизни. Впоследствии, хотя Гадюка всегда был в глубине его сознания, он не думал о своей судьбе. Он не ожидал, что тот изменится и выживет. Крафт предполагал, что его либо убьет Шолл, либо съедят аберраты. Но теперь он был одним из них. Гадюка был похож на остальных – смутно похож на человека, с торсом, головой и четырьмя конечностями. Но не только дерганая походка и звериные лица – особенно эти широкие, слюнявые рты с рядами острых зубов – говорили о том, что это не люди, а их глаза с вертикальными удлиненными зрачками. Это были голодные глаза, жаждущие крови и сырого мяса.
Крафт снова взглянул на Гадюку – и с ужасом понял, что он другой. Его лицо было таким же искаженным и звериным, но в глазах читалась осознанность. Когда Крафт уставился на него, лицо Гадюки исказилось в злорадной улыбке. Каким-то образом он все еще знал, кто он такой, и помнил, что с ним сделал Крафт. Теперь он жаждал мести.
Внимание Крафта внезапно отвлекла более непосредственная угроза. Первая шеренга детей приближалась, и в паутине над головой он чувствовал, как пауки ползут вниз. Они подходили все ближе и ближе. Крафт был окружен, отрезан от всякой надежды на спасение. Над ним были пауки. Когда он повернулся, перед ним, загораживая двери, смыкались измененные дети, из их открытых ртов капала слюна.
Он посмотрел на отца, лежащего на полу, потом снова на другого курьера, все еще запутавшегося в паутине. Как он мог доставить их в безопасное место? Это казалось безнадежным. Они все умрут здесь. И вдруг он услышал, как кто-то стучит в двери, словно требуя, чтобы его впустили. В этих ударах слышалась громовая ярость. Это должно было быть что-то действительно ужасное, существо, выросшее до чудовищных размеров.
Оглядевшись, он понял, что не только его напугал этот звук. Пауки больше не ползли вниз. Дети повернулись спиной к Крафту и уставились на эти двери. Знали ли они, что находится на другой стороне? - удивился Крафт.
Еще один удар раздался громче, чем предыдущие, и вдруг двери влетели в комнату. Они ударились о стену, обрушив на пол ливень штукатурки и пыли. Затем вспыхнул яркий свет, больно ударив Крафта по глазам и осветив комнату, и кто-то шагнул вперед, вырисовываясь на свету, вселяя страх в его сердце. Он казался огромным и отбрасывал гигантскую тень на стены.
