— Не имею понятия, к чему ты мне об этом напоминаешь, — легко парирует Панси, хотя и одаривает Драко благодарной улыбкой. — Так когда последний раз ты ходил на свидание, Драко? Да даже просто ходил пропустить стаканчик с кем-то помимо меня? И нет, твоя мама не считается.

— Моя матушка прекрасный собеседник, — парирует Драко, и нацелив под столом свою палочку в сторону Панси, насылает на ту не очень сильный Жалящий Укус. Подруга айкает прямо в свой омнимикрофон, а потом кидает на Драко злобную гримасу, а Драко, между тем, продолжает:

— Сейчас четверть после семи утра, и посему настало время очередной порции новостей. Министр объявил о новом предложении в борьбе против недавнего всплеска обхаживания магглов. Министр Шеклболт предоставит все детали на конференции в ближайшую пятницу…

Драко продолжает зачитывать новости, поклядывая краем глаза на Панси: та, недовольно морщась, попивает кофе, а затем отставляет чашку на стол. Драко почти уверен, что его заначку с кофейными зёрнами украл кто-то из «вечерников». Он сам и Панси делят эту студию с другими «утренниками»: с Дейвом, который ведёт обеденное шоу с двенадцати утра до пяти вечера и с Безумной Энни, которая делает то же самое по выходным. Другие ведущие вечерних и ночных передач вещают из студии, находящейся через коридор напротив. Соперничество между «утренниками» и «вечерниками» в основном поддерживается искусственно и является по сути результатом бессмысленных розыгрышей. Но у Драко нет сомнений, что именно хулиганы-«вечерники» ответственны за то, что ему и Панси приходится давиться сейчас кофейной бурдой.

Может быть, ему стоит озвучить свои подозрения Панси и, таким образом, заслать её в стан «вечернего» врага. Грубо говоря, распалить её и позволить пойти вразнос. Драко и прежде баловался подобными подначками, и их результат всегда был сверх занимательным.

Драко как раз заканчивает освящать новости, когда сложенный экземпляр «Пророка» со свистом проносится через стол прямо к нему. Он ставит в колдоэфир ещё одну песню и разворачивает газету. Передовица как раз о новом предложении Министра, которое Драко только что озвучил для слушателей. Драко непонимающе хмурится в сторону Панси.

— Десятая страница, кажется, — подсказывает та.

Драко перелистывает страницы, находя нужную, а потом его брови взмываются вверх от удивления:

— Да ладно? «Отшельник Поттер — его анти-социальное поведение провоцирует беспокойство по поводу нестабильности его ментального здоровья»? — зачитывает заголовок Драко.

— «Ведьмополитен» тоже проходится по этой теме, — произносит Панси, и достав яркий журнал, начинает зачитывать статью на второй странице:

— «Неужели Гарри совсем отдалился от общества? Его друзья заявляют, что не видятся с ним неделями».

— Неужели правда? — продолжает удивляться Драко. — Он не встречается даже с друзьями?

Панси закатывает глаза:

— Неужели ты думаешь, что журналюгам, действительно, удалось заполучить интервью от кого-то из настоящих друзей Поттера? Это всегда обтекаемая формулировка «один из близких друзей Гарри рассказал нам… », или «источник, близкий к Поттеру, пролил свет… » Ну и подобная дребедень.

— Что это за словечко такое «дребедень»? — тут же спрашивает Драко, моментально отвлёкшись.

Панси пожимает плечами:

— Да откуда же мне знать его происхождение?

— Не может быть, чтобы Поттер неделями не выходил на связь. Такое заявление смехотворно, — возвращается к теме Драко, хмурясь и начиная рыться в залежах старых статей, которые всегда под рукой, на случай, если ему они зачем-то понадобятся. — Я уверен, что видел статью о делишках Поттера совсем недавно…

— Возможно, что ты и видел, — едко усмехается Панси. — Уж это не я, кто держит руку на пульсе по поводу Поттера.

— Между прочим, я вынужден «держать руку на пульсе», потому что как ещё мне справляться с тем водопадом вопросов, что люди всегда присылают нам на шоу? — резко рявкает Драко, тут же ныряя под стол и хватая стопку газет, которую тут же бросает назад, бормоча себе под нос:

— Это дебильный спортивный раздел.

— Драко, знаешь, что меня печалит? — тянет Панси, и Драко театрально стонет и падает обратно на свой вертящийся стул.

— Нет, не знаю, и знать не хочу.

— Ты всегда был таким убедительным врунишкой, а теперь твой талант… увял.

— Не имею понятия, на какую ложь ты намекаешь, Панси, но уверяю, что ты крупно ошибаешься, — отвечает Драко, немного сварливее, чем следует.

И всё из-за Поттера, треклятого Поттера. Бесит! Хотя, думает Драко, ему следует радоваться, что сейчас у него появилось объяснение для более углублённых изысканий по поводу распрекрасного Героя из-за этих статей. По каким-то причинам, Драко чувствует себя разволновавшимся. Не потому, что он внезапно озаботился ментальным здоровьем Поттера, или тем, что тот, и правда, решил заделаться отшельником, просто потому… что потому. И да, если быть честным, Драко ни на йоту не верит в то, что Поттер вдруг, с бухты-барахты, решил стать ещё более закрытым от магического сообщества, чем он и так был по сути. Поттер явно что-то затевает, вот интересно что… И тут Драко понимает, что начал углублённо размышлять на тему Поттера, и резко обрывает сам себя. Он складывает крес-накрест руки на груди и пронзительно вглядывается в Панси.

— Зачем ты это спровоцировала? — спрашивает он как раз в тот момент, когда Панси включает свой омнимикрофон, чтобы объявить новую песню, которую она выбрала.

— Дорогие слушатели, не волнуйтесь. Драко немного дуется. Я сейчас разберусь с его треволнениями и после этой песни вернусь к вам с нашей рубрикой «Небесное Око».

Драко инстинктивно бросает взгляд на потёртый старенький позолоченный телескоп, установленный на вращающейся треноге и направленный вниз на Диагонн Аллею, где люди этим утром уже начинают появляться в количестве: кто-то устанавливает лотки с товарами, кто-то покупает завтрак, а кто-то уже спешит на работу. Каждое утро, Драко или Панси по очереди смотрят в телескоп с высоты их этажа, обозревая магический Лондон, и комментируют в прямом колдоэфире всё, что видят.

— Я вовсе не дуюсь, ни немного, ни сильно, но почему ты всегда делаешь это?

— Делаю что? — переспрашивает Панси, спокойно перебирая пальчиками своё переливающееся ожерелье.

— Провоцируешь меня своими смехотворными сплетнями о Поттере, — уточняет Драко. — То он встречается с этой персоной, то с другой. То он слишком предаётся разгулу, то он совсем не выходит в люди… а то и, вообще, теряет берега… , — Драко пожимает плечами, не в силах найти нужные слова, чтобы закончить свою мысль.

Панси загадочно улыбается:

— Дарлинг, ну не я же пишу весь этот вздор. Я просто держу тебя в курсе.

— А вот лучше иди по-хорошему и поцелуй сама себя в розочку, — ответствует Драко и, разворачивая свой омнимикрофон кверху, подъезжает на колёсиках своего стула к «Оку».

— Сейчас не твоя очередь смотреть в него, — хнычет Панси.

На что Драко пристраивает свой глаз на линзу телескопа и выдаёт с малфойской улыбочкой:

— А мне по барабану.

**~*~**

Из-за всех этих статей в «Пророке», «Ведьмополитене», и даже с какого-то пикси в «Квиддич Сегодня», горы пергаментов, доставляемые Лофти Ли в студию, полны вопросов, комментариев и предположений о Гарри Поттере. Большинство из них полны озабоченности, какие-то выражают разочарование, что их Герой оказался таким нестойким, а несколько обеспокоенных слушателей настаивают на том, что только они оснащены великолепными природными органами, чтобы «излечить» Гарри и посему ВВК поскорее должны предоставить им домашний адрес «больного».

— Я так полагаю, дом Поттера всё ещё «ненаходимый»? — спрашивает Драко Панси в среду утром, одновременно рассматривая послание перед ним и содрогаясь от отвращения.

— По-моему, так. А к чему этот вопрос?

Драко передаёт ей пергамент и наблюдает, как её носик брезгливо сморщивается, а глаза широко распахиваются. Спустя миг, Панси вытаскивает свою палочку и «Инсендио» поджигает отвратное изображение.