Осталось немного потерпеть, скоро всё обязательно кончится.

Через несколько дней случился пожар. Погибло четыре монстра, что было несомненно горькой утратой. Спасти вещи удалось также не все. Это осложняло поход, но уже деваться было некуда, поэтому с тяжестью в душах, группа отправилась по давно составленному маршруту. Идти нужно было три дня и две ночи.

Всё время, что они были в пути, Гастер чувствовал напряжение. Он ощущал как в душе всё жмётся, но не видел причин этому, хотя всё чаще начал вглядываться в чащу леса, по которому они шли.

В конце второго дня они сделали небольшой привал. Эмилия оставила ребёнка мужу, а сама ушла осмотреться вокруг, может чего и съестного найдётся. Гастер сидел на влажной траве, прислонившись спиной и затылком к стволу высокой сосны, и поглядывал на свёрток в своих руках. Маленький скелетик спокойно спал, иногда шевелясь. Мужчина долго смотрел на него, а после прижал к себе, чувствуя тепло от ребёнка и его души. Он очень сильно любит и его, и Эмилию, они всё, что у него осталось, последние капли спокойной семейной жизни и надежды.

Подул ветер, поднимая грязные опавшие листья. Гастер поднялся, аккуратно придерживая ребёнка. Эмилия давно ушла, но так и не вернулась. Страх сковал, а то чувство, что было на протяжении всей дороги, вновь вернулось, но уже сильнее. Забеспокоился не только он, но и ещё несколько монстров. К нему подошла пожилая крольчиха, предлагая подержать ребёнка. Гастер обвёл хмурым взглядом лес и согласился, мягко кладя свёрток с сыном в пушистые лапки женщины. Он подошел к краю опушки, на которой они остановились, и молился всем богам, чтобы это был просто осадок от вечных выстрелов в городе.

Он зашёл в лес, крича имя любимой, но никакого ответа не последовало. Тогда он ушёл глубже в лес. Всё было тихо, только птицы иногда пели свои песни, но и те были далеко, поэтому звук был слабым. Постояв на месте ещё немного, он двинулся дальше. Вдруг справа от него раздался крик, а вдалеке появилась фигура. Она быстро приближалась. Это была девушка из их группы. Она подбежала к нему, задыхаясь. Он схватил её за плечи, прося рассказать, что это только что было. Монстриха заплакала, говоря о леснике.

Отпустив её, он побежал в том направлении, где раздался крик. Он выбежал на другую поляну, где и увидел лежащее на траве тело. Что-то сломалось в нём, когда он понял, что это была Эмилия. Его любимая Эмилия. Он дрожа подошёл ближе, замечая огромную рану на спине. Лесник, значит. Он осторожно перевернул её к себе лицом, беря на руки и прижимая к себе. Слёзы полились из его глазниц, а злость и обида только росли. Сзади послышались тихие шаги.

Гастер положил обратно на окровавленную траву любимую, вставая. Правая рука потянулась к ножнам. Развернувшись к противнику, он достал свой нож. Из кустов вышел высокий мужчина с топором. Он сладко улыбнулся, вспоминая как убил ту женщину. Монстр, он и есть монстр. Всё равно, женщина это или мужчина.

Лесник сделал два больших шага и замахнулся своим оружием, намереваясь с одного удара уложить противника, но тот увернулся, оказываясь за спиной человека. Гастер не стал церемониться, ударяя сразу в шею. Но человек успел его ударить ногой, поэтому лезвие смогло лишь зацепить плечо. Упав на спину, скелет хотел сразу встать, но не получилось, так как лесник схватил его за ногу, занося свой топор. Успев среагировать, Гастер перехватил руку противника, хотя топор и смог коснуться его черепа, создавая трещину над глазницей. Сжавшись от боли, он с новой силой дёрнул ногой, освобождая ту. Откинув от себя противника, он поднялся на ноги, хотя перед глазами всё плыло. Тряхнув головой, он отогнал тошноту и пелену перед глазницами. Лесник тоже встал, покрепче перехватывая свой топор.

Побежав на противника, мужчина снова замахнулся топором, но в этот раз он всадил его в дерево, да так, что не смог вытащить. Гастер воспользовался этим, всадив нож в грудную клетку человека. Лесник дёрнулся, болезненно вскрикнув, и, схватив скелета, приложил его головой о ствол дерева, а после упал. Гастер, оперевшись на дерево, стоял, тяжело дыша. Он почувствовал ещё одну трещину, но уже под второй глазницей. Скелет провёл по своему лицу рукой, ощущая боль в этих местах. Шаткой походкой оп прошёл мимо лесника, направляясь к своей любимой.

Эмилия всё также лежала спокойно на траве, глядя в небо, наполняющееся красками заката, так любимого ей при жизни.

***

— Пришлось похоронить её на той поляне. Я с тобой смог дойти до границы. Там нас встретили и устроили в новом месте. Было всё также тяжело, но мы ночами плакали от счастья, ведь не слышали ни криков, ни выстрелов. Через полтора года всё прекратилось. Мы долго сомневались в решении вернуться. Уже тогда в головах людей и монстров появились мысли о мести. Я не был с этим согласен с самого начала, но чем больше я смотрел вокруг, тем яснее понимал, что ничего другого мне не оставалось. Я сожалею о своих мыслях и действиях, но ничего, я же этого хотел. Я вступил в МОМ — Межрасовая Организация Мира, хотя её цели планировалось достигать далеко не мирным путём, — он положил ладонь на лоб Инка, проявляя отцовскую заботу. — Мне пришлось расстаться с тобой, так как от меня бы тогда требовали завербовать тебя в наши ряды, ведь это праведное дело, но я не хотел, чтобы ты в этом участвовал. И все забыли, что у меня есть сын, такой чудесный сын, даже если ему трудно испытывать эмоции. Прости, это от моей семьи у тебя такие проблемы. Я тоже когда-то страдал безэмоциональностью, но со временем это прошло, надеюсь у тебя будет также.

— Спасибо вам… Тебе за всё, — скелет слегка смутился, ведь такое было ему в новинку. — Я рад, что у меня такой отец. Ты делал всё, чтобы защитить меня, а твоё чувство мести, для меня, тебя не оскверняет, — он прикрыл глаза, чувствуя накатившую слабость. — А что же с тобой теперь будет? Ты помогал ему, так ведь?

— Да, я соучастник. Инк, я не думаю, что мы ещё увидимся, а если и сможем, то это будет очень редко и недолго. Меня ждёт суд за содеянное, — внутри художника пробила дрожь, но тело постепенно расслаблялось, засыпая. Хотелось ещё раз увидеть такое родное лицо и услышать чудный голос, но он не смог даже сказать «пока» на прощание.

***

Дрима впустили в палату друга только через несколько дней, когда Инка закончили обследовать и оставили в больнице для восстановления сил. Скелет неуверенно переминался с ноги на ногу, но всё же решил постучать в серую лакированную дверь. Стук был слабым, а оттого и негромким, но в той тишине, которая царила утром в больнице, можно было расслышать и его. Сначала всё было также тихо, но после слух Мечты уловил копошение и вроде голос. Посчитав это за ответ, Дрим приоткрыл дверь, заглядывая внутрь.

Инк сидел на своей кровати, глядя в окно. Он даже не повернулся, чтобы посмотреть, кто вошёл, хотя и так догадывался по осторожным шагам. Дрим знал, что друг всё-таки потихоньку всё вспоминает, однако боялся его спугнуть. Пройдя к скелету, он присел на стульчик возле тумбочки, ожидая.

Но вот что?

Что Инк сейчас всё-всё расскажет? Что он обнимет его со словами, что рад, что он жив? Что спросит про то, как остальные? Что же? А если это уже и вовсе не тот Инк, которого он знал? А если что-то случилось там? А что если…

— Дрим, — тихое обращение заставило вздрогнуть и вытянуться Мечту по струнке, ожидая, что же будет дальше. Детектив повернулся к нему лицом, открывая вид на мелкие дорожки слёз. — Я не помню, что было несколько дней назад. Ко мне вроде приходил Гастер, и он… Я не помню, понимаешь, я просто не могу вспомнить… Но мне так грустно…

Он вымученно улыбнулся, пытаясь что-то ещё сказать, но все слова застревали, оставаясь внутри. Дрим поражённо распахнул глазницы. Ему самому стало очень плохо. Он прикрыл рот руками, часто дыша, пытаясь сдержать слёзы, но выходило плохо.

— Инк…

Он не мог ему сейчас всё рассказать, не о Гастере точно. На душе образовался камень, давящий, желающий убить всё под собой. Сильнее и сильнее он давил, скрипя.