Старший по званию – невысокий коренастый военачальник что-то резко говорил, а второй ему осторожно возражал, но вскоре перестал это делать, замолчав. Старший офицер махнул рукой, и римляне начали медленно поворачивать направо, разгоняя конями толпу.

Разговор происходил не больше чем в пятидесяти метрах от столика, за которым расположились на отдых финикийцы, но из-за шума вокруг Чайка ничего не расслышал, зато имел отличную возможность рассмотреть римских военачальников. И когда он это сделал, то волосы зашевелились у него на голове. Старшим командиром был не кто иной, как сам Марцелл.

– Вот это удача, – пробормотал Федор и, резко обернувшись к Терису, смотревшему в ту же сторону, прошипел, – а ну-ка, дай мне лук!

– Как, – пролепетал Терис, оглядываясь на буянивших за перегородкой посетителей харчевни, – вот так, прямо отсюда?

– Быстро! – едва не закричал Федор, видя, как изменчивая удача медленно уводит римского военачальника в сторону от перекрестка, – другого шанса не будет!

Ничего не понимавший паренек, машинально вытащил из мешка и бросил на стол короткий лук и колчан со стрелами. Федор сразу схватил его, приладил стрелу и встал, опрокинув скамейку. Затаив дыхание, Чайка прицелился, развернувшись в сторону удалявшегося отряда и не обращая внимания на окружающих. Теперь его и Марцелла разделяло метров семьдесят, и все же он был еще в «убойной» зоне и не закрыт никакими препятствиями. Вскоре, однако, проконсул должен был скрыться за колоннами храма Юпитера – Фретерия, возвышавшемся на другом конце небольшой, запруженной народом площади.

Марцелл был в латах и шлеме с красным плюмажем, ехал еще почти лицом к нему, вполоборота, а потому Чайка целился в шею.

– Одна попытка, – пробормотал Федор, – один меткий выстрел и Юлия свободна.

И спустил тетиву. В этот момент сенатор вдруг наклонился к лошади, чтобы поправить ей заплетенную гриву и стрела, проскочив буквально в сантиметре от его шлема, с чавканьем вонзилась в шею второму римскому военачальнику, ехавшему рядом. Офицер вскинул руки, завалился назад и нелепо рухнул под копыта лошади.

Увидев убитого, Марцелл тут же вздыбил и развернул коня, защищаясь от новых выстрелов. Но Чайка даже не пытался пустить еще одну стрелу. Конные легионеры уже полностью перекрыли «зону поражения», закрыв своими щитами и телами проконсула.

– И этот шанс не мой, – спокойно процедил Федор сквозь зубы.

Развернувшись, он заметил изумленного хозяина с подносом дымившейся рыбы. Кабатчик застыл, в ужасе взирая на оружие в его руках.

– Извини, – сказал Федор, отбрасывая лук на пол, – пообедать мы сегодня не сможем. «Проклятым карфагенянам», которые уже давно здесь, надо уносить ноги. Так что в другой раз, друг. Но мы скоро вернемся, помни об этом.

Закончив свою тираду, раздосадованный Федор снова перевел взгляд на площадь. Римляне, развернув коней, с криками и руганью набросились на толпу, принявшись разгонять народ. Всадники стремились быстрее пробиться в сторону харчевни, откуда прилетела стрела, и окружить ее.

– Терис, хватай мешок, и бежим, – коротко приказал Чайка и, не обращая больше внимания на потерявшего дар речи хозяина, быстрым шагом направился сквозь скопление гулявших матросов в надежде, что за то время, пока здесь все осознают, они уже будут на другой стороне.

Так и произошло. Почти. Протолкавшись сквозь множество людей, Федор и Терис оказались у другого края заведения, как вдруг позади раздался вопль кабатчика:

– Держи их, это карфагенские лазутчики!

Перед командиром двадцатой хилиархии мгновенно вырос пьяный матрос с чашей какого-то пойла в руке и попытался преградить дорогу.

– А ну стой! – рявкнул он, пытаясь схватить Чайку за плечо.

Но Федор с ходу, не вступая в переговоры, врезал ему в челюсть. Чаша вылетела из руки матроса и со звоном разбилась об пол. А сам он отлетел назад, со страшным грохотом опрокинув стол. В кабаке вдруг наступила тишина, и Федор услышал отчетливый стук копыт лошадей римских катафрактариев, уже разогнавших толпу на площади и стремившихся охватить харчевню с двух сторон. Еще мгновение, и они будут в западне.

– Стоять всем на месте! – крикнул Федор, выхватывая меч из ножен: – Я убью любого, кто сделает хотя бы шаг.

Терис последовал его примеру, правой рукой достав клинок из-под плаща. Левой же он продолжал крепко сжимать мешок.

Блеснувший в полумраке клинок заставил матросов протрезветь. Никто из них не рискнул сразу броситься на карфагенян, застыв в оцепенении. «Это продлится недолго, – нашептывал Чайке удивительно спокойный в минуту опасности разум, словно он сам смотрел на все со стороны, из безопасного убежища, – их больше, а нас только двое. Скоро они это поймут и набросятся со всех сторон. Надо бежать туда, в переулок».

Не говоря ни слова, Федор сделал знак Терису и попятился к видневшейся в двух шагах узкой боковой улочке. Не успели они прошмыгнуть мимо корзин и телег на другую сторону и углубиться в переулок, как послышались крики, – это толпа бросилась за ними, стряхнув оцепенение. Однако был здесь и свой плюс. За секунду до этого Федор услышал стук копыт римских всадников. Обогнув харчевню, они почти завершили ее окружение, как вдруг толпа нарушила их планы. Чайка даже услышал несколько крепких римских ругательств, когда всадники встретили на своем пути разъяренных пролетариев и стали пинками прокладывать себе дорогу.

– Давай туда, – крикнул Федор, толкая спутника на другую боковую улочку, уводившую вправо.

По пути им попалось несколько горожан, в основном женщин, в ужасе шарахнувшихся от двух мужиков с мечами. Смекнув, что так они привлекают слишком много внимания, Чайка на ходу поймал бившие по ляжке ножны и засунул в них меч, запахнувшись с плащ. Терис сделал то же самое, и в конце улицы они уже выглядели как обычные жители Тарента. Толпа кричала где-то в сотне метров за спиной, там же вновь послышался стук копыт.

– Надо где-то спрятаться, – бросил Федор своему адъютанту, едва они забежали за угол дома, – от конных нам не уйти. Да и от пеших достанется, если догонят.

Чайка нервно осмотрелся. Впереди слева плотно возвышались дома, а справа в двадцати шагах виднелся двухэтажный особняк, окруженный со стороны улицы каменным забором в человеческий рост. За ним росли деревья. В калитку только что вошел слуга с корзиной зелени. За домом просматривался другой пониже, а дальше небольшой парк или алея. В общем, место доля прорыва имелось.

– Давай туда, во двор, – приказал Федор.

И они вдвоем, метнувшись через улицу, на которой было немало народа, к счастью, еще не знавшего о том, что произошло и занятого своими делами, вбежали во двор неизвестного строения. Тотчас мимо дома пронеслось человек десять катафрактариев.

– Что вам надо? – услышал за собой Чайка удивленный голос.

Видимо, когда он развернулся, выражение его лица было не самым добрым и внушающим доверие, – да еще плащ распахнулся, обнажая меч, – поскольку слуга с корзиной в руках тотчас поднял крик.

– Помогите! – заорал он, бросая корзину, – грабят!

– Заткнись, идиот, мы сейчас уйдем, – прошипел Чайка, но было поздно.

Трое чуть поотставших римских всадников показались из-за угла. Проезжая мимо дома, они услышали вопль и тотчас свернули во двор. К счастью, открытая калитка была не столь широка, чтобы свободно могли проехать сразу несколько всадников, и катафрактариям пришлось проникать внутрь по одному. Это дало загнанным в угол карфагенянам несколько секунд на подготовку.

Чайка огляделся. Он успел рассмотреть маленький двор, где росло пять кипарисов, телегу у дальней стены и пару лавок у входа в дом, за которым скрылся перепуганный насмерть слуга. Между стеной дома и каменным высоким забором имелся пустой проем – там начинался соседний участок.

Бросив мешок на землю, Терис спрятался за телегой и завозился там, что-то доставая. Сам Федор, выхватив меч, прильнул к стене рядом с калиткой, приготовившись к отражению атаки. Едва первый катафрактарий ворвался во двор, как он подскочил к нему сзади и нанес мощный удар в бок снизу вверх. Лезвие раскроило несколько звеньев кольчуги и проникло в плоть. Смертельно раненый римлянин вскрикнул. Выронив из рук щит и копье, повалился на жидкую траву, что едва пробивалась сквозь каменистую почву двора.