Триста лет тому назад на левом берегу реки Случь у села Замчики, название которого не требовало перевода, знатный польский шляхтич Ян Хоецкий основал поместье, ставшее при его внуке родовым гнездом большой мазовецкой фамилии.
Знаменитый архитектор варшавского Бельведера Якуб Кубицкий построил элегантный и в то же время уютный дворец с колоннадой и портиками. Ампирное здание классического стиля, со старинным китайским домиком и ледником с потайным подвалами, дошло до XXI века в целостности и сохранности.
Известный ирландский мастер паркового искусства Джон Маклер в начале XIX столетия устроил вокруг господарского дома изящный английский пейзажный парк с экзотическими деревьями. Маклер сумел на двадцати гектарах так выстроить гроты, беседки, аллеи и дорожки со скульптурами и огромную галерею, что его творение неизменно вызывало у посетителей поместья только восторженные эмоции. Особенно великолепной была длинная аллея из высоких американских лип, оформленная в виде классического готического костела, в соответствии со старинной легендой исполнявшая искренне загаданные желания.
В начале XX века у самого входа в Самчики, потерявшие в своем имени букву «з», был организован небольшой парадный французский парк с цветниками и фонтанами.
Обнесенный ажурной оградой дворец с парками составлял единое гармоничное целое, внутри которого на человека мягко обрушивались покой и умиротворение, которым во все века не было цены.
Более столетия великолепный дворцово-парковый ансамбль являлся культурным центром всей округи, в котором для богатых, бедных и всех желающих работали и играли реальное училище, библиотека, симфонический оркестр и музыкально-драматический театр, постоянно устраивались фольклорные праздники и фестивали.
После ухода с исторической сцены основателей Самчиков Хоецких-Чечелей имение принадлежало известному московскому историку Угринову, а затем промышленнику и меценату Шестакову. Чудесный дворец и парк посещали многие известные деятели российской, украинской и польской культуры. В Самчиках знаменитый адвокат Кони готовил свои эффектные речи, а выдающийся филолог Ушаков писал «Словарь русского языка».
В советское время в великолепном дворце устроили коммунальные квартиры, а затем, слава богу, клуб и библиотеку. В 1960 году Самчики были объявлены архитектурным наследием и были взяты под охрану государства, а в 1997 году Украина объявила их национальным достоянием и заповедником. Дворец и часть парков были реставрированы и обрели былое великолепие.
Максим во время написания книги о замках Украины объехал их все, а в понравившихся ему Самчиках был дважды. Он поражался быстрым переменам к лучшему, которые производила в национальном достоянии преданная своему делу династия потомственных хмельницких музейщиков, но успел только поверхностно осмотреть возрождавшееся на глазах великолепие.
Историк знал, что еще с восстания Костюшко в конце XVIII века, в котором участвовали Хоецкие и Чечели, в имении было два подземных хода. В один, реставрированный, ведший из подземелий дворца в лес, экскурсантов пускали, но во второй, прорытый из старинного ледника к Случи, доступа посетителям не было.
В свой февральский приезд Максим надеялся не только осмотреть архив и библиотеку имения, особенно книгу киевского школяра, но и побывать в обеих подземных галереях. Он давно не боялся ходить по темным как южная ночь подземельям. Как говорил Богдан Великий, смерть найдет виновного и за тысячей замков, а дорогу смелым всегда освещают молнии.
Не доехав десяти километров до Староконстантинова, автобус притормозил у симпатичной остановки с шатровым верхом, на которой большими буквами было написано название местечка – Самчики. Максим спустился по неудобным ступенькам своего ржавого курятника, хотевшего быть транспортным средством, закинул привычную черную сумку через плечо и оставшиеся пятьсот метров до знаменитого имения прошел пешком.
У входа в красивые ворота входившую в них группу школьников чуть не таранила непрерывно сигналившая замацанная иномарка. Растерянные дети жались к своему учителю, который в реве клаксона пытался остановить наезжавшее на них рыло, которое с победным рыком проехало прямо сквозь разлетевшуюся как кегли по сторонам беззащитную группу.
Максим вспомнил прошлогодний рассказ главной хранительницы Самчиков о том, что просвещенные владельцы имения с давних времен давали местным жителям проходить через парки в недалекие Кисели, где на Случи была отличная рыбалка. Многие, особенно дети, сворачивали с вытоптанной парковой дороги в начальное училище и дворцовую библиотеку. В Самчиках неграмотными были только те, кто этого очень хотел. В советское время, когда имение было объявлено памятником архитектуры, новую дорогу на Случь и далее в Кисели провели вокруг парка. Она стала длиннее старой на триста метров, но некоторые местные кугуты, готовые удавиться за гривну, специально ломились через национальное достояние, самоутверждаясь таким способом на этой благословенной земле для всех.
Максим хорошо знал, кто и как рулит некоторыми маленькими селами и местечками, и видел, что эти существа на двух ногах аж пхнутся зи шкиры за наживой и мотлохом, жадно хватая все что шевелится клацающими зубами. Унять их было можно только всей сельской громадой, которой еще не было и в помине, а взывать к совести ворюг, окруженных босвой, босотой, злодиями, шахраями и волоцюгами, означало тут же оказаться в местном околотке, чтобы в лучшем случае быть обобранным до нитки.
Максим вспомнил улицу Богдана Хмельницкого в Киеве, на широких тротуарах которой давно не было места пешеходам, так как они были сплошь заставлены хамскими автомобилями, хозяева которых вели себя в полном соответствии с украинско-русской народной пословицей: «На людях Илля, а вдома свыня, бо посади свинью за стол, она и ноги на стол». Дело хозяйское, что кугутам нравится, тем они и давятся, авжеж, отож и оцеж.
Максим вспомнил слова Богдана Великого о том, що бачили очи, що купували, не повылазили, и перестал думать о плохом, чтобы не расстраиваться перед серьезной работой.
Историк купил экскурсионный билет и не спеша прогулялся по обоим паркам, ожидая, пока хранительница проведет экскурсию, и надолго остановился в Готической липовой аллее, из которой никак не хотелось выходить. Оба фасада дворца с колоннами и львами были по-прежнему хороши, на аккуратной лужайке перед дворцом собирался бить фонтан с ласковыми струями, прилетевшие на тепло птицы щебетали среди ухоженных, но пока еще черных цветников без умолку, а с высокого фронтона скульптурные барельефы в элегантных тогах вежливо протягивали входящим каменные груши. Казалось, именно так как эти удивительные Самчики выглядел райский сад Адама и Евы.
Максим не спеша поднялся по девяти широким ступеням парадного входа и прошелся по Голубому залу, Римской и Красной комнатам. Оказавшись в Японском кабинете с огромным окном от пола до потолка, он представил, как полтора века назад здесь играла польская скрипачка и профессор Петербургской консерватории София Познанская. Представление получилось очень красивым.
К дворцу шла закончившая экскурсию главная хранительница Самчиков, и Максим поспешил ей навстречу. У львов с человеческими глазами он поздоровался со Светланой Григорьевной и с удовольствием передал знатоку своего дела сделанные в Москве копии воспоминаний знаменитого филолога Дмитрия Ушакова о его работе в Самчиках над «Словарем русского языка». Историк рассказал наследственной музейщице о том, что сообщил ей Андрей Доля, ее непосредственный начальник, о хранившейся в дворцовом музейном фонде рукописи киевского школяра и своего возможного предка. Молодая хранительница внимательно выслушала Максима, уточнила его фамилию и тут же уверенно сказала, что рукопись подписана так же – Дружченко.
Когда Максим услышал эти слова хранительницы Светланы, у него непроизвольно задрожали локти.
Московский историк написал заявление и заполнил анкету на право доступа к архиву, получил разрешение на копирование рукописи из фондов филиала Хмельницкого краеведческого музея, взял в бухгалтерии счет, оплатил его в местном отделении Ощадбанка и вернулся во дворец. В маленьком читальном зальчике на четырех исследователей он получил, наконец, в руки дело № 314, опись 2, фонд 1287 ГХКМ.
