Однажды вечером Гуга, когда ему уже исполнилось четырнадцать, сидел дома. Делать было нечего, и он от скуки перебирал старые автомобильные журналы, как вдруг услышал тарахтение мотоциклетного мотора. Гуга выглянул в окно и увидел, что возле его подъезда остановились трое мотоциклистов в кожаных безрукавках. На спине у каждого было изображение ягуара, крадущегося сквозь заросли, и надпись: «Ягуары Москаны, Россина, МG, 1%».

Гуга знал, что «Ягуары Москаны» – самый крутой мотоклуб на острове, а надпись на их жилетках MG говорила о том, что это не просто мотоклуб МС (motorcycle club), а мотобанда (motorcycle gang). Нашивка «1%» тоже о многом говорила.

Однопроцентниками себя называли байкеры, которые не признают никаких правил. В начале июля 1947-ого года в американском городе Холлистер проходило моторалли. На это моторалли съехалось много мотоциклистов со всей Америки, которые начали бурно праздновать это событие. В конце концов под действием выпитого спиртного байкеры начали громить витрины магазинов и баров. Эти беспорядки впоследствии газеты назвали «Холлистерским мятежом», а на следующий день Американская ассоциация мотоциклистов (АМА) через средства массовой информации заявила, что в погромах участвовал только 1% всех присутствующих на ралли байкеров, а остальные 99% являются законопослушными гражданами. После этого байкеры, которые не дружат с законом, стали называть себя однопроцентниками.

Гуга тут же выскочил на улицу.

– Эй, парень! – обратился к нему один из байкеров, бородатый здоровяк в тёмных очках. – Здесь есть где-нибудь место, где можно промочить горло.

– За углом есть бар, – ответил Гуга. – А это у тебя Харлей?

– Я вижу, что ты разбираешься в мотоциклах.

– Харлей ни с чем не перепутаешь, – ответил Гуга. – Хочу себе такой же, но денег не хватает.

– Что ж, я думаю, мы сможем тебе в этом помочь, – произнёс бородач. – Приходи завтра к нам в клуб, и мы поговорим. Знаешь, где нас искать?

– Знаю, – кивнул Гуга. – Возможно, я стану членом клуба?

– До этого ещё далеко, – усмехнулся байкер. – Но ты приходи, а там посмотрим.

В то время Гуга ещё не знал, что вступить в мотоклуб никогда никого специально не приглашают. Человек должен сам стремиться попасть туда.

Байкеры уехали, а Гуга ещё долго смотрел им вслед. Он давно мечтал вступить в байкерский клуб, но знал, что для этого ещё слишком молод. Сейчас он вдруг представил, как появится на своей улице, сидя на Харлее и одетый в цвета «Ягуаров». От этих мыслей у него даже закружилась голова.

На следующий день Гуга чуть свет появился в мотоклубе. Около закрытых ворот стоял скучающий худой молодой парень в кожаной жилетке, на которой было написано prospect. Гуга знал, что такие надписи носят кандидаты в члены клуба.

– Тебе чего здесь надо? – спросил байкер.

– Меня пригласили, – ответил Гуга.

– Проваливай отсюда, – усмехнулся байкер, смерив его презрительным взглядом.

– Повежливее, приятель, – вдруг сказал Гуга. – Меня пригласил один из «Ягуаров» с нашивкой member – действительный член клуба, и я знаю, что имею право пройти.

Кандидат сразу перестал ухмыляться. Видно, что он никак не ожидал услышать от четырнадцатилетнего пацана таких слов.

– Как он выглядел? – спросил prospect.

– В тёмных очках и с длинной бородой.

– Здесь все такие, – ухмыльнулся байкер, хотя сам был без очков и даже без усов.

– У него Харлей-Дэвидсон Гидра-Глайд 1952-ого года чёрного цвета, – сказал Гуга.

– Так бы сразу и сказал! – воскликнул байкер. – Это конечно Шкаф. Подожди здесь.

И он сразу ушёл. Гуга постоял всего несколько минут, переминаясь с ноги на ногу, и кандидат появился снова. На этот раз он явно был приветливее, чем раньше.

– Пойдём со мной, – сказал он.

Они зашли в ворота и пересекли небольшой двор. Байкер открыл дверь в большое бунгало, скорее похожее на барак, около которого стояли в ряд штук десять мотоциклов, и Гуга оказался в широком помещении, на стенах которого висели плакаты с изображениями мотоциклов и флаги Конфедерации.

Было очень похоже, что недавно здесь прошёл ураган. Почти все столы были перевёрнуты, стулья лежали на боку, а под ногами валялись пустые бутылки. Несколько человек в кожаных жилетках лежали прямо на полу в разных позах и громко храпели, а на широкой барной стойке под медвежьей шкурой спали две девушки. Край шкуры сполз вниз и Гуга, увидев голую грудь одной из них, смущённо отвернулся. Шкаф спал на столе, и байкер, приведший сюда Гугу, подошёл к нему.

– Шкаф, к тебе пришли, – сказал он, толкнув его в плечо.

Бородач заворочался и открыл глаза, уставившись на Гугу.

– Ты кто, человече? – спросил он.

– Мы вчера с тобой разговаривали, и ты сказал, чтобы я пришёл в клуб.

– Да!? – удивился байкер. – А зачем?

– Ты сказал, что у вас есть для меня работа.

Шкаф смотрел перед собой, наморщив лоб, видно пытаясь что-то вспомнить.

– Ты в это время ещё спросил, есть ли поблизости какой-нибудь бар, – помог ему Гуга.

– А-а! – воскликнул Шкаф, хлопнув себя по лбу. – Я вспомнил!

Он тут же резко вскочил со стола.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Гуга.

– Пойдём, Гуга.

Шкаф повёл его вглубь помещения. На кожаном кресле возле стены спал ещё один байкер, и Шкаф подошёл к нему. Это был худой парень лет двадцати пяти с длинными чёрными спутавшимися волосами. Он закатил свою голову назад и громко храпел, а на его жилетке была нашивка с надписью president.

– Эй, Мамонт, вставай, – сказал Шкаф, тряся его за плечо.

– Отвали, – лениво произнёс президент и опять захрапел.

Тогда Шкаф взял со стоящего рядом стола бутылку пива, открыл её перстнем и сунул в правую руку Мамонта. Тот тут же схватил её, поднёс ко рту и выпил за несколько глотков, после чего швырнул пустую бутылку на пол и только тогда открыл глаза.

– Тебе чего!?

– Пришёл парнишка, который хочет у нас работать, – произнёс Мамонт. – Ему нужны деньги на мотоцикл, и я обещал.

– Раз обещал – возьмём, – кивнул Мамонт и повернул голову в сторону Гуги.

Президент клуба некоторое время смотрел на него, и Гуга вдруг почувствовал себя как на экзамене.

– Что ты умеешь делать? – наконец спросил Мамонт.

– Я разбираюсь в двигателях.

– Шкаф, отведи его в гараж, – проговорил президент. – Там как раз нужен уборщик, а то у слесарей вечно бардак.

Гуга ещё раз оглянулся вокруг на перевёрнутые стулья и валяющиеся повсюду бутылки и подумал, что же после этого Мамонт называет бардаком.

Президент после этого сразу потерял к Гуге всякий интерес. Он шатаясь встал со стула, огляделся вокруг и увидев спящих девок, двинулся к ним, на ходу расстёгивая свои кожаные штаны.

– Пойдём отсюда, парень, – усмехнулся Шкаф. – Ты ещё слишком молод, чтобы смотреть на то, что сейчас произойдёт.

Они вышли на улицу, и байкер подвёл Гугу к большому обитому ржавым железом бараку.

– Это наша мастерская, – сказал он. – Тут мы ремонтируем мотоциклы и машины.

Он дёрнул на себя створку ворот, и она открылась с мерзким громким скрипом. Они зашли в барак, и Гуга тут же понял, что имел в виду Мамонт, когда говорил о бардаке.

На подъёмнике стоял полуразобранный мотоцикл, а по всему полу, который весь был залит отработанным машинным маслом, валялись разные запчасти. Поршни, фары, амортизаторы и фильтры лежали под ногами вперемешку с пустыми бутылками из-под виски. Гаечные ключи, отвёртки и молотки торчали из грязных металлических вёдер. Гуга с ужасом смотрел на этот беспорядок, не понимая, как можно работать в такой обстановке.

Шкаф окинул взглядом помещение и усмехнулся.

– Сделай здесь уборку, – произнёс он. – Вымой полы и наведи порядок. Слесаря придут часа через два, и этого времени тебе вполне должно хватить.

После этого он развернулся и вышел из мастерской, а Гуга тяжело вздохнул и принялся за уборку.

Он разложил все детали на стеллажи, стоявшие вдоль стен, а отвёртки и гаечные ключи убрал в шкафы для инструмента. Потом нашёл швабру с ведром и принялся драить пол.