Присмиревший после путешествия в иной мир, Морти пропадал в поместье отца, наводя мосты и подготавливая почву для вхождения в род новой волшебницы с необычными способностями. Он заводил аккуратные разговоры о различных направлениях магии, о сквибах и их способностях, участвовал в каждом семейном мероприятии, посещал светские рауты и приёмы. В общем, вёл себя, как образцовый потомок аристократического семейства, чем вызвал одобрение пополам с настороженностью - лорд Фоули понимал, что всё это неспроста, но на откровенный разговор младшего сына вызывать не спешил.

Получив первого августа письмо с извещением (приказом!) о смене должности на преподавателя ЗОТИ, Снейп был зол, мрачен и едва не отправил Альбусу Дамблдору патронуса с подробным описанием пешего маршрута, которым надо этому самому Альбусу проследовать. Но потом успокоился, вспомнил, что когда-то давно, лет десять назад, был бы рад занять это место и начал в авральном режиме, поминутно матерясь на охреневшего работодателя, составлять учебные планы на год.

А Линда, оставшись немного не у дел, боялась нос высунуть на улицу, потому что, в отличие от обоих мужчин, боец из неё был вообще никакой. И было страшновато - ну не бывает так, чтобы такая широкая амнистия и массовая казнь сторонников “злобного злобнюка” прошла без последствий.

Поэтому Малинда отчаянно скучала в небольшой лондонской квартирке. Все учебные планы она уже написала, леди Августу навестила, чаю напилась на полгода вперёд… Но признаться пожилой даме в том, что, несмотря на все усилия, научное решение проблемы четы Лонгботтомов так и не было найдено, не смогла. Тайна проклятия умерла вместе с Беллатрикс Лестрейндж. Девушка понимала, что вообще-то ничего уже миссис Лонгботтом не должна - этот договор, как и все прочие, обнулился, когда она заключила сделку с Робином. Но чувство…справедливости, что ли, говорило, что бывших бравых авроров она вытащит, даже если для этого придётся потом сидеть полу-сквибом в бункере и пить галлонами Восстанавливающее. Она может помочь - значит, поможет. Только вот признаваться рано, и надо себя хоть как-то обезопасить.

И тут-то Линда вспомнила, что (боги, как давно это было-то!) собиралась себе набить магическую татуировку. От серьёзного заклятия, конечно, не прикроет, но об опасности оповестит - уже отлично. Морти свёл свою подругу с мастером, и…

- Слышь, малая, это твоя идея была, - татуировщик, по размерам и ухваткам похожий на медведя, сунул ей под нос лист с эскизом. Пухленькая росомаха поводила носом и милейшим образом перебирала когтистыми лапками. - Так что давай, ложись, хватит, отдохнула.

- Бобби, а давай вот тут и тут, - девушка потыкала пальцами в листок, оттягивая неизбежное, - сделаем не так ярко?

- Ага, конечно, и еще тут, - мастер взял в руки машинку, аппарат угрожающе зажужжал.

- Будь проклят тот день, когда мне в голову пришло, что мне нужна татуировка! Я же говорила, что не надо такую большую!

- Маленькая смотрелась бы плохо, и ты со мной согласилась.

- Ну, да… - и девушка снова покорно улеглась на живот.

Через пятнадцать минут она запросилась на перекур - согласился, но пошёл с ней. Знает он таких - совсем сбежать не сбежит, но точно вспомнит о каком-то важном деле и попросит отложить. Ага, щаз! Боб Сандерс не любил халтуры, а за долгие годы работы клиентов он видел самых разных. Взять того же Морти - даром, что аристократ, ругался, как портовый грузчик, когда игла проходилась слишком близко к кости.

Мелкая девчонка в маггловской майке с радужными буквами была смешная. Она заранее сказала, что работа будет долгой, а потом много трепалась, сыпала байками и анекдотами, попискивала и жмурилась от боли. Думал, сбежит.

Но Линда не сбегала. Она ныла. Прям профессионально, будто именно этим зарабатывала себе на жизнь. Болевой порог у этого тела (да и у прошлого, чего уж там) был никакущий.

- Бо-о-обби, а давай ещё перерывчик.

- Бо-о-обби, а давай не такой тёмный фон.

- Бо-о-обби, ты такой славный чувак, а давай завтра продолжим?

- Бо-о-обби, а давай я перелягу, а то пузо затекло.

- Бо-о-обби…

Сандерс хмыкал, смеялся над чудными историями и продолжал работать. Он уже понял, что девчонка не сбежит. Ну вот так человек справляется со стрессом - ноет.

***

Неделю спустя Линда получила от миссис Спраут записку, в которой медиковедьма сетовала, что её бывшая подчинённая зазналась и носа не кажет в родное отделение. Крайне тонкий и прозрачный намёк был понят, вкусности к чаю - куплены, и Кэлли уже через час стояла перед дверью сестринской. В мантии поверх летней маггловской одежды, чтобы не шокировать честную публику.

Еще через полтора часа, пытаясь не расплескать из ушей литр чая, Линда вывалилась в коридор. Как же ей не хватало этого, кто бы мог подумать! Она с удовольствием рассказывала о своей исследовательской работе, о том, как ей работается под началом мадам Помфри, как интересно и сложно работать с детьми. А в это время старшая медиковедьма потягивала чай, походя раздавая подчинённым задания, ставила визу на документах стремительным росчерком и делилась забавными анекдотами из жизни больницы. Беспорядочное, казалось бы, движение людей, снадобий и документов, на самом деле подчинялось строгой проверенной годами системе, и это завораживало Линду, которая успела отвыкнуть от такого понятия как “дисциплина” в холодных хогвартских стенах.

Поэтому выходила девушка из отделения в приподнятом настроении. Она собиралась ещё заглянуть к Гринберг на минутку, а потом пройтись по городу, благо выход из Мунго находился в маггловской части Лондона.

- Люци, детка! - Линда узнала голос матери, заозиралась в поисках путей к отступлению и не нашла их. Придётся сдаваться на милость победителя. Мантию она уже успела скинуть, и теперь предстала перед миссис Кэлли в кедах, потёртых джинсах и майке с тонкими лямками надписью типа “Peace and love, dude”* во всю грудь.

- Привет, мам, - девушка развернулась к собеседнице так, чтобы рисунок на лопатке, который ехидно выглядывал из-под майки, не был той виден. - Как дела? Как папа?

“С живой она с меня не слезет, пока не узнает и не расскажет все новости. А всё потому, что надо чаще писать, раз в этом чёртовом мире нет телефонов, и нельзя сделать дежурный звоночек раз в неделю”, - подумала Линда.

- У нас-то всё по-прежнему, а вот тебя, милая, видели в обществе некого мужчины на прошлых выходных в книжном магазине. Ты ничего не хочешь мне рассказать? И почему ты так одета? Ужасно вызывающе! Что ОН скажет на это?

Миссис Кэлли была явно чем-то крайне довольна, и Малинда задумалась, с кем она могла ходить во “Флориш и Блоттс”. Последнее время она одна почти никогда не выходила из дома, особенно в магическую часть. А что речь идёт не о маггловском Лондоне, было ясно - это ж мама. Варианта два, и не ясно, какой хуже. Снейп или Морти? Наверное, первый. Как бы так осторожно узнать-то?

- Э-э-э-э, - это было всё, что смогла из себя выдавить Линда. Очень умно и многозначительно.

- Так-так, юная леди. И как скоро ты собиралась нам рассказать о своих отношениях?

- Мама, это не то, что ты подумала! - ну а как ещё ответить-то? - Мы исключительно в дружеских отношениях.

Судя по выражению лица родительницы, блеянье вышло неубедительным, и старшая Кэлли уже прикидывала, кого приглашать на свадьбу. Знать бы, с кем…

- Нечего стесняться, Люци, милая, в твоём возрасте вполне естественно подумать о будущем. Не зря же мы разорвали помолвку с Роули. Они, к слову, теперь вовсе не хотят нас знать!

Миссис Кэлли говорила что-то ещё, а Линда стояла, оглядывалась по сторонам и пыталась понять, как она так попала, а главное - как теперь закончить этот неудобный разговор.

- Люци! - неожиданно взвизгнула мать, поворачивая её к себе спиной. - Что это такое? Ты же девочка!

“Дежавю, так вот ты какое”.

Она уже когда-то давно уже слышала эти слова. Дословно. Тем же тоном.