В особняке Хибари мы оказались довольно быстро. Мукуро еще раньше куда-то пропал и так и не появился, но его иллюзии работали исправно, и я чувствовала себя вполне сносно. Хотя меня беспокоила его пропажа, но он ведь все равно вернется. Поэтому я сама себя успокаивала, что нет причин для переживаний.

Упомянутые доктором синяки несильно, но ощутимо побаливали, только и всего. Другими словами, терпеть можно, но лечь на спину вряд ли смогу. Кея оставил меня в моих комнатах, и не успела я ничего сказать, ушел за лекарственной мазью с пламенем Солнца. Когда он достал ее из закромов, то вернулся и потребовал:

— Раздевайся.

У меня лицо удивленно вытянулось.

— А как же правила приличия и морали, о которых ты мне столько раз напоминал? — полюбопытствовала я.

— Во-первых, себе я могу доверять, — я фыркнула на это заявление. — Во-вторых, там нет ничего, чего бы я уже не видел.

— Вау, — удивилась я повторно. — Неужели была девушка, которую ты видел обнаженной, и не женился на ней после этого?

У Кеи раздраженно дернулась бровь. Только немного успокоившись, он, похоже, вновь начинал злиться.

— Представь себе, видел, — отрезал он, не позволив проявиться эмоциям в голосе. — Одна такая нагло улеглась в моей ванной в моем собственном доме и просто там заснула, рискуя захлебнуться.

Шестеренки в моей голове, всегда работавшие исправно, как часы, вдруг застопорились, и пытались сдвинуться с натужным скрипом. Продолжая смотреть на Кею, я уперла в себя указательный палец и уточнила:

— Я?

— Ты, — подтвердил Кея, не дрогнув ни единой мышцей на лице.

— Но я ничего подобного не помню, — возразила я.

— Еще бы ты что-то помнила, когда спала, — припечатал он. — Но вообще-то я уверен, что ты врешь. Ты просыпалась и, узнав меня, называла мое имя, а затем снова засыпала или делала вид, что заснула, — прищурился он, явно пытаясь разглядеть правду на моем лице.

Прикрыв рот рукой, я рассматривала свои носки и бормотала, пытаясь все это обосновать хотя бы для себя:

— Конечно, опознала, что это ты, и успокоилась. Сильно выматывалась за день, вот и вырубило меня прямо в воде. — Осознание ударило по голове словно пыльным мешком, и я подняла округлившиеся глаза, воскликнув: — То есть это было не один раз?!

Кея скрестил руки на груди и прикрыл глаза, недовольно сведя брови к переносице, а затем пояснил:

— Первый раз я отнес тебя в постель, обработал раны, одел и с утра ушел до тех пор, пока ты не собралась и не ушла.

— Тактично с твоей стороны, — пробормотала ошарашенная я.

— Второй раз, — повысил он голос. — Я снова сделал так же, и ты ушла с хохлатым, как ни в чем не бывало. В третий раз я сделал вид, что ничего подобного не произошло, и наблюдал за твоей реакцией. Точнее за ее отсутствием. В четвертый раз я не стал тебя одевать, переставил тебе будильник и ждал, когда ты, наконец, проснешься и признаешься.

Я продолжала сидеть в позе мыслителя, закрыв ладонью глаза, и смотрела ничего не видящим взглядом в темноту. По голосу я слышала, что Кея раздражен, но у меня вообще из глубин поднимался внутренний крик.

Некоторое время мы помолчали. Кея сел и терпеливо ждал. Не знаю, извинений или, может, проявлений моего внутреннего крика? Я же просто пыталась все переварить. Больше всего мне хотелось закрыть глаза двумя руками, простонать «о, господи» и исчезнуть. Ладно бы один раз случился подобный казус, но несколько раз так облажаться?! Да я приближение Реборна чувствую метра за три и сразу же просыпаюсь еще до того, как он применит какой-то метод из его арсенала жестоких побудок! Как я могла Кею проворонить?! Просто, как и Мукуро, подкрался?! И главное, ничего ведь не сказал!

Хорошо, что ничего страшного не произошло. Это ведь Кея. Подумаешь, видел меня в чем мать родила. Это вполне нормальное явление между парнем и девушкой. Конечно, почему я должна психовать? Да, я превзошла саму себя на ниве косячества (в который раз), но, повторяю, непоправимого не произошло. К тому же Кея не станет ни насмехаться над этим, ни напоминать.

— Фух, — облегченно выдохнула я и открыла глаза, приняв эту ситуацию с такой стороны. — Даже немного жаль, что я ничего не помню, — пробормотала, представляя, сколько бы я еще припоминала эту ситуацию в качестве анекдота.

Кея моего видения ситуации не разделял. Он весь аж посерел.

— Тебя абсолютно не смущает произошедшее? — спросил он.

— Если ничего страшного не произошло, то о чем переживать? — пожала я плечами. — Предлагаю просто забыть случившийся казус.

Хибари продолжал задумчиво рассматривать мое лицо и молчать. Он изначально собирался сделать то же самое. Немного успокоившись, подняла на него глаза и решила спросить:

— Тебе хоть понравилось?

Он как сидел, так и продолжал сидеть, не отреагировав. Просто смотрел на меня несколько секунд, а затем его лицо медленно начало темнеть.

— Раз уж ты все равно все видел, я просто хотела спросить, считаешь ли ты меня красивой? — замахала я руками. — Ответь, как парень.

Лицо Кеи приобретает весьма оскорбленное выражение. Затем оно становится привычно не читаемым, а в серых глазах — злость.

— Ни стыда, ни совести, — цедит он. — Я никогда не опустился бы до подобных низостей.

— Ну, Кея, — протянула. — Я же ничего подобного не хотела сказать. Просто я переживаю, что недостаточно фигуристая. Сам посмотри, уже тринадцать, меня замуж хотят выдать, а фигура все еще детская. До сих пор с Тсуной могут перепутать. Не уверена, нормально это или нет.

Хибари втянул носом воздух, закрыл веки и секунд через десять снова их открыл. Едва это произошло, серые глаза вновь остро уставились на меня.

— Я не считаю нужным отвечать на подобные вопросы.

Заметив, что он сжимает кулаки так сильно, что они побелели, я поинтересовалась:

— Чего ты злишься? Вообще-то это я тут пострадавшая сторона. Зачем ты вообще это делал?

Кея фыркнул и с вызовом ответил:

— Тебя не было ни слышно, ни видно полчаса. На зов не отвечаешь. Что я должен был думать?

Это меня смутило и заставило ответить колкостью.

— Хочешь сказать, это я ранила твою нежную психику?

— Мое терпение не бесконечно, — быстро поднялся он на ноги, развернулся и вышел, резко захлопнув раздвижную дверь, которая не выдержала такого издевательства и искривилась.

Кажется, я снова где-то накосячила. Да что ж такое? Прям одно за другим. Сначала ляпнула чего не следует при Занзасе, теперь вот Кея…

Я посидела еще немного и вынуждена была признать, что действия Хибари в данном случае были оправданы, а я, вместо того, чтобы признать свою оплошность, его выбесила.

Выйдя наружу, я увидела Кею в окружении трех деревянных столбов. Точнее того, что от них осталось — так он их успел избить тонфа за эти полминуты. Признаюсь, наблюдала за его тренировкой не без опаски, но все же тихо присела у края веранды, свесив ноги на землю. Давно заметила, еще с наших тренировок с пламенем, что Кея успокаивается, когда я выпускаю пламя в спокойном состоянии. Только он перенимает мое спокойствие или же это действует на всех, я не уверена. Доказательств у меня пока нет, и никто не желает помочь мне разобраться.

Минут через десять Хибари замер, тяжело дыша. Мне к этому времени стало совсем боязно рассматривать манекены для битья, так как я ясно представляла на их месте реальных людей и то, что мог с ними сделать Кея. В принципе, представить несложно, ведь манекены превратились просто в ломти деревяшек.

Кея убрал тонфа в крепления и двинулся обратно в дом. Он подошел совсем близко и остановился в метре от меня, рассматривая сверху. То ли дыхание у него совсем не сбилось, то ли он успел его восстановить — но Кея был так же холоден и бесстрастен, как и всегда. Он держал лицо, и мне было сложно предугадать, о чем он думает и что собирается сделать.

— Кея… — позвала я, смотря ему в глаза. Я глубоко вдохнула, собираясь с силами, и быстро выдохнула: — Прости, я так больше не буду.