Хорошо, что этим вечером никакой «вечеринки» не ожидалось. Всего лишь посиделки в компании знакомых Емитсу и других детишек. Перетерпеть это было в моих силах.

Когда мы вернулись в номер, Нана ушла припудрить носик, Тсуна убежал за какой-то игрушкой, а Емитсу поинтересовался:

— Ну как, Акира-чан, тебе кто-нибудь из мальчиков понравился?

Я взглянула на него и, подумав немного, ответила:

— Нет.

— Поче-е-ему-у-у, — протянул дурашливо он. — Они ведь все принцы, я не говорил?

— Нет.

— Хорошо. Теперь ты знаешь. Завтра последний день, поэтому выбери самого лучшего, договорились? — и улыбка во все тридцать два.

Я не ответила, направившись в свою комнату, едва сдерживая клокотавшую злость. Значит, посватать меня решил? Значит, с детства уже дочери навязываешь такие мысли? Завтра, пятого августа, я, наконец, покину этот «отель». Будете вы бедные! Я не какая-то там свиноматка, цель всей жизни которой — это спариться с лучшим жеребцом или, на худой конец, с подходящим. Плевать, мафия или не мафия! Либо скроюсь и заживу обычной жизнью, либо стану полноценным мафиози! Блин, почему я не такая недалёкая, как Нана? Была бы себе счастлива и не парилась.

Проснулась я от тянущего ощущения и последовавшего за ним какого-то хлопка. Вскочив с кровати, я зажмурилась на единственную горящую свечу в канделябре, едва разгоняющую мрак вокруг, а затем выпала в осадок. Кровать была роскошной и двуспальной, с тёмным шёлковым постельным бельём, в то время как я засыпала на более простой. А ещё балдахин над кроватью — это вообще нечто вне моего понимания.

Как? Не понимаю. Ничего ведь не предвещало. Само помещение, насколько могу рассмотреть, тоже слишком уж роскошное, даже больше, чем номер «отеля». А такие огромные зашторенные окна не делают в спальнях!

Заметив движение у тёмной портьеры, я дёрнулась было, но низкий, чуть хрипловатый мужской голос меня остановил:

— Не дёргайся. Слушай меня внимательно, — тон был таким властным, что поневоле послушаешься. Говоривший медленно приближался. — Когда вернешься, вытащи меня оттуда.

Наконец свет выхватил незнакомца. Это оказался молодой мужчина не больше тридцати лет. Загорелый, черноволосый, с выразительным взглядом алых глаз и шрамом на левой щеке. Одет в чёрные брюки и белую рубашку, на плечо которой свисает парочка красных перьев.

— Возьми, — он наклонился и силой впихнул мне в руки сложенный лист бумаги. — Развернёшь потом. Свое пламя вливай мягко. Не спеши. Мне понадобится восстановиться после стольких лет. Не сделаешь — я сдохну. Это карта. Оставишь меня в указанной точке, а затем беги обратно в кровать.

Позади раздался шорох, но он положил руку мне на голову и не дал обернуться.

— Не смотри. Тебе нельзя. Всё, что ты должна знать — ты захотела сделать всё сама, — красные глаза вблизи оказывали пугающе-гипнотическое действие.

— Кто ты? — наконец спросила онемевшая я.

Незнакомец вместо ответа усмехнулся… и сделал щелбан, заставивший меня пошатнуться и схватиться за лоб.

— Узнаешь, крёстная фея.

Это было последнее. Снова хлопнуло и потянуло назад. Проваливаясь спиной вперёд, я не могла ничего понять, но что гораздо хуже, я не могла ничего сделать. А затем я вдруг больно плюхнулась с разгона на пятую точку. Только теперь я оказалась в том самом жутком полуразрушенном зале. Пижамные штаны намокли, и я обратила внимание на огромную набежавшую лужу. Вокруг места, где я сидела, было шесть небольших чёрных круглых подпалин. Взгляд расширился. В десяти метрах лежало с десяток тел с горящими возле них факелами. А между ними и мной — огромные стальные пластины и лежащая на полу тяжёлая цепь.

Сдавленный хрип заставил вздрогнуть.

На полу прямо передо мной лежал уже знакомый парень… только моложе, не больше шестнадцати лет. Может, родственник?

Парень вновь захрипел, не открывая глаз. Его тело изогнулось, а лицо искривилось от боли. Руки напряглись, пальцы заскребли по камню. Все лишние вопросы и мысли улетучились мгновенно.

«Своё пламя вливай мягко», — гудели в голове врезавшиеся в память слова.

Не представляя, что и как делать, за что в первую очередь хвататься, я просто положила руку на его рубашку и закрыла глаза, сконцентрировавшись на Пламени. Я попыталась заставить его впитаться в тело этого смуглого парня и раствориться. Внутренняя сила послушно поддалась, и ладонь засветилась небольшими, но яркими оранжевыми языками пламени. Парень издал ещё более ужасающий звук, заставивший сердце испуганно сжаться.

«Не спеши», — повторил спокойный уверенный голос.

Я попыталась успокоиться и сбавить скорость подачи пламени. Языки пламени уже более спокойно горели, а не как на бешеном ветру.

Не решусь сказать точно, сколько просидела так: мне одновременно казалось как то, что с момента разговора с тем парнем прошло от силы пару минут, так и что было уже несколько часов с момента, когда я начала «вливать» пламя. За это время я успела прочувствовать его «центры» силы, которые жадно впитывали моё пламя. Самый сильный, как и ожидалось, в районе пупа, но, к своему удивлению, я обнаружила столь же сильный чуть ниже. Божечки, ещё один центр, надо попытаться его почувствовать у себя… Как-нибудь потом. У этого парня эти два центра будто сливались. По крайней мере, связь между ними была более чем явная.

При этом все его центры выглядели странно. Скорей всего, как-то повреждены, может быть, эти источники освободились от схожей блокировки, как у меня. Ничего сделать с этим не могу, так как почему подточились путы на моём центре в районе солнечного сплетения, даже не поняла. Не говоря уже про идеи, как освободить остальные.

А судя по тому, что я ощущаю, у парня было заблокировано абсолютно всё. Может быть, поэтому ему так плохо?

Попытавшись по очереди напитать его центры своей силой, я обнаружила, что легче всего поддаётся тот, что возле пупка. Впрочем, я не сконцентрировалась на нём, обходя вниманием остальные. Я не знала, что и как делать, поэтому всё совершала методом тыка, который в данном случае опасен для чужой жизни.

Парень уже более спокойно дышал, пусть и прерывисто. Я успела его рассмотреть. Выглядел он ужасно. Вся кожа будто была сильно обожжена. Шрамы останутся жуткие и пугающие, сомневаюсь, что всё сможет зажить до конца.

Я почувствовала, что сил осталось немного, и отняла руку, с опаской посмотрев за невольным пациентом. Он не бился от боли, не стонал — уже хорошо. Кто он такой? Почему я здесь? Может ли это быть действительно посланием из будущего? Это единственное объяснение, пусть и неадекватное, но зато в него вписывается абсолютно всё: и точная копия этого парня, и то, как он четко знал, что мне говорить и делать, карта места. Кто ещё там был? Позади меня стояла я сама или ещё один участник, о котором я пока что не должна знать? Понимаю, вся литература всегда говорит, что игры со временем опасны.

В конце концов, если бы у неизвестных недоброжелателей был другой выбор, чем мелкая девчонка, то они наверняка бы обо мне даже не подумали. Слишком уж ненадежно подвязывать такую, как я, на такое дело. К тому же, похоже, я-будущая всё это спланировала сама. А значит, каким бы ни был человеком этот парень, он мне полезен в будущем. Вот такой аргумент меня устраивает. Это трезвое суждение, без эмоций, а они сейчас могут сослужить плохую службу.

«Это карта.»

Теперь я вспомнила о помятом листе, который всё ещё сжимала левой рукой.

Карта представляла собой точно начерченную схему, на которой красной ручкой провели маршрут. Я сходу поняла, что часть очень похожа на то, что я рисовала от руки. В конце стоял красный крест, и, судя по всему, он уже за пределами замка.

«Оставишь меня в указанной точке»

Дотащить? Как? Восьмилетняя девочка может утащить тело под восемьдесят кило? Блин, хреновый из меня в будущем стратег, если так. Хотя стоп, пламя делает меня выносливей и сильней, надо только позволить ему это сделать.