— И другие верные волки, — слова давались тяжело, но сейчас она хотя бы не засыпала. — Мы смиренно просим у гостеприимных детей камня дозволения перевести дух и найти новые силы в вашем беззвездном царстве.

Повисла неловкая пауза.

— Наше царство не может называться беззвездным, покуда в нем живет наша принцесса, благословенная этим краем и благословившая этот край, — шуршащий голос провожатого вознесся к пику и упал в глубину. — Не дело рядовой волчицы — судить о жизни нашего Дома и выносить свои оскорбительные суждения на суд присутствующих!

Мэллин в личине мужа поймал взгляд Мэренн, расширил глаза на секунду, давая понять, что дальнейшие слова не стоит принимать близко к сердцу вовсе.

— Безусловно, выносить суждения для рядовой волчицы не дело, зато подмечать частности и беспокоиться о раненых — очень даже. Пусть моя спутница обустроит нашу свиту с полным удобством. А вы, я надеюсь, уже подготовили достойную встречу владыке Светлых земель в триумфальный зале. Это будет уместно!

Мэренн опустила голову, принимая суждение короля и пряча озадаченное выражение лица — как Мэллину удавалось безукоризненно отдавать приказы, притом что принц больше высмеивал или выделывался сам, оставалось для волчицы своеобразной загадкой.

Облегчение, впрочем, быстро перекрыло все остальные чувства, и Мэренн поспешила уйти с другими волками туда, где им пообещали отдых. Майлгуир-Мэллин остался с провожатым, Мэллин-Майлгуир так и не очнулся, хотя основное беспокойство отпустило — муж ощущался скорее спящим, чем раненым, глубоко и продолжительно спящим, но живым. Магия переливалась в нем, играла едва слышной музыкой, похищенная из мира, остановленная в смертельном броске и воздающая за это хвалу тому, кто сумел остановить смерть.

Каменные палаты, куда их привели для отдыха, очень сильно отличались от комнат Черного замка. Основное отличие, конечно, заключалось в том, что Черный замок был живым в той степени, в которой это прилично для замка — там было приятно оставаться, подвижные каменные головы волков, торчащие из стен, вызывали ощущение родства, а произвольно меняющиеся дороги внутри столицы — что душа громадного волка жива и также требует внимания, понимания и дружеского участия, как души прочих волков.

Камень, в отличие от Волка, довлел.

Его тяжелые объятия обнимали за плечи, тянули вниз голову, охватывали руки, останавливали ноги, намекая, что здесь хорошее, просто отличное место для последнего упокоения. Огонь факелов не очищал разум, а порождал в нем новые тени, такие изворотливые, что могли бы спорить по гибкости с танцовщицами Дома Леса, которые вели свой род напрямую от ивовых прутьев.

Мэренн старалась убедить себя в том, что это с ними, детьми другого Дома ши, Камень настолько неласков, но вслушиваться в шипящие голоса камнеедов было тяжело не только из-за их тихого тона.

Камень владел всем. А Камнем владели те, кто мог поравняться с ним довлеющей силой характера или природного дара.

Выздоровление Майлгуира в таких условиях было делом сомнительным. Поэтому Мэренн без долгих разговоров объявила в парадных покоях, полных мерцающих теней, походную ночевку, что означало близкое расположение расстеленных прямо на полу парадных покрывал, одеял, подушек, и главное — самих волков. Где не могла помочь магия, где отказывал Дом, где стылым дыханием пугала бесконечная бездна, там всегда выручала стая. Антэйн о чем-то тихо переговаривался с Граньей, Лагун подошел, молча накинул второе одеяло на ее плечи, передал кусок хлеба уж непонятно откуда взявшийся, и Мэренн улыбнулась.

Стало совсем темно и душно… Никто не приходил к волкам, не возвращался и Мэллин. Под горами течение времени отследить было не так и просто, поэтому Мэренн просто положилась на чутье, твердившее, что наступил вечер. Ждать возвращения принца не было никаких сил, королева свернулась клубочком возле короля, уткнулась в тихо вздымающуюся грудь и наконец уснула.

Проснулась Мэренн столь усталой, будто отдыхала всего несколько мгновений. В каменных покоях ничего не изменилось, разве что преданные волки большей частью бодрствовали, охраняя сон короля и королевы. Каменные светильники еле тлели, не давая ничего разглядеть даже волчьим глазам. Что-то скрипнуло и зашебуршало, словно пробежала по каменному полу каменная мышь.

— Где же Мэллин? — прошептала Мэренн, наощупь трогая губы супруга.

Губы были Майлгуира — широкие, одновременно капризные и жесткие.

— Я тут, — раздался знакомый голос, причем голос Мэллина. — Тут я! Вполне настоящий и к тому же я!.. Если ты вдруг волновалась!

Раздалось шипение и треск. Мэллин, не мудрствуя лукаво, зажег обычный волчий факел! Приделал его на стену и обернулся, развел руки в стороны и картинно поклонился. Стало не только светлее, но и словно теплее вокруг.

— Конечно, волновалась, — волчица проследила за жестами, заглянула в раскосые глаза, пощупала недоверчиво за плечо, однако морок не рассеялся, смена облика растаяла, расставив братьев по местам.

— Ага, возвращался уже скрываясь как мог. А то последняя встреча с ее высочеством прошла так себе. До сих пор руки болят, — потер Мэллин запястья.

Мэренн обернулась к лежащему, до боли душевной вглядываясь в любимый облик. Показалось, что бледность ушла. Но как понять, пропали ли внутренние повреждения? Чем обернулась для ее любимого ее же спасение?

— Ага, ага, ну так вот, больше я ему помочь не смогу, — затараторил за ее спиной Мэллин, — то есть, не так, как уже помог… Как помогал… В общем, ты поняла! С каменной принцессой разбираться придется самому Ми-Майлгуиру. Надеюсь, брат готов!

— А ты что делал? — Мэренн, взяв за руку мужа, обернулась к Мэллину. Он тряхнул кудлатой головой, улыбнулся широко и беззаботно.

— О! Что мог, что мог. Наводил тень на плетень, полировал хвост у виверны, отбирал золото у лепреконов…

Мэренн, несмотря на всю серьезность ситуации, фыркнула. Стражи у входа, больше похожие на статуи механесов, одновременно повернули головы, и она прикрыла рот ладонью.

— Как ты сама, храбрая девочка? — обойдя лежащего брата, Мэллин присел рядом, взяв Майлгуира за другую руку.

— Странно очень, — попыталась она разобраться в ощущениях. — Помимо того, что тут я как в каменном гробу… Сердце не на месте. В то же время я чувствую, что сердце это…

— Что оно рядом? — догадливо спросил Мэллин, и Мэренн тихо кивнула.

— Она что-то держит либо при себе, либо за троном. Что-то очень важное. И я готов поспорить на что угодно, что это искра твоей жизни. Боюсь даже предположить, что она отдала за это фоморовым друидам! Уж не заложила ли жизнь всего Дома… В нашем случае это очень легко может оказаться смертью. Глаза у нее безумные совсем, а ведь вроде была нормальной. Уж не нашептал ли ей кто-то на ушко, как Гранье, всю эту муть об истинной любви, которая стоит жизни, — шепот Мэллина звучал лихорадочно, и Мэренн поежилась. Серые капюшоны появлялись редко и внушали такой запредельный ужас, что ее даже сейчас пробрал озноб. — Порасспрашивал я ее по дороге. Не просто так она кинулась вслед за тобой. Только ты шла к друидам за спасением мира, а она за великой любовью. А эта штука убийственная, поверь мне, я знаю.

Майлгуир в своем тяжком сне повел плечом и поморщился.

Неслышно подошел Лагун, похоже, не спавший всю ночь и словно услышавший этот шорох. Сменил взглядом братьев, заметил перемену и чуть посветлел ликом, словно бы уменьшение магии его только порадовало.

— Королева, — коротко поклонился он. — Принц. Пусть даже в этом темном месте будет светел ваш день. Как наш король?

Волчица прильнула к груди Майлгуира. Он дышал ровно и глубоко, хоть и был очень бледен. Или это лишь мерещилось в тусклом свете красновато-оранжевых светильников и одного яркого факела. Конечно, не могла поручиться за состояние супруга, но вариантов у них не оставалось, следовало разбудить его, помочь вникнуть в происходящее и смириться с неизбежным — новой встречей с Домом Камня во всей его мрачной красе. Внезапно Майлгуир распахнул веки, сел на полу и смерил взглядом всех присутствующих. Стража у двери словно вытянулась, а волки сбежались к королю. Антэйн обернулся к Гранье, та поморщилась.