— Этого не будет, обещаю. Вы же для этого мне его и передали вот так, с кровью?

— Именно. Приятно иметь дело с понимающим волшебником. А сейчас, если у вас нет вопросов, я хотел бы немного отдохнуть.

— Вы знали… Вы специально устроили все так, чтобы мне пришлось идти за вами? И повязку на глаза для этого придумали?

— И в третий раз скажу: я был почти уверен, что моя защита не устоит перед вашей первобытной силой. — Впервые, пожалуй, Гарри слышал в голосе Люциуса не демонстративное, а именно прорывающееся вопреки воле говорившего раздражение. — Так же еще раз повторю: у охранного заклинания есть визуальный компонент. Это была вторая — после первой, изначально озвученной мною — причина, по которой я настаивал на повязке.

— Но о ней вы не упомянули.

— Счел бесполезным. Скажите честно, если бы я предложил завязать вам глаза, мотивируя это тем, что вы можете испугаться того, что увидите, вы бы согласились?

— И всё равно… — гнева, изрядно утихшего во время лекции о пользовании манком, на продолжение фразы уже не хватило. В немалой степени причиной этому послужил вид Люциуса: Гарри как-то не заметил, когда тот успел так осунуться и давно ли он так тяжело опирается на трость и столешницу одновременно. — Вам, может, надо помочь как-то?

— Благодарю, не нужно. Просто отпустите меня отдыхать, если только не считаете, что вид старческой беспомощности будет для вас достойной компенсацией за пережитое.

— Вы — чертов манипулятор! — в это идущее от самого сердца восклицание Гарри вложил все остатки сегодняшней злости. — Доброго дня вам!

— И вам всего доброго, мистер Поттер. Талли! Перенеси меня в спальню. — Люциус исчез, не дожидаясь, пока Гарри хотя бы развернется в сторону двери.

Малфой-младший сидел в гостиной коттеджа с журналом в руках, но даже не пытался делать вид, что читает.

— Успешно?

— Да, вполне, — Гарри показал ему чехол с медальоном. — Только твой отец, во-первых — скользкий упырь, а во-вторых, по-моему, силы не рассчитал. В общем, он убедительно обещал мне мучительно умереть прямо у меня на глазах, если я вот-прям-щас не оставлю его в покое… Сходил бы ты, глянул?

— А вы там не скучали, — обреченно вздохнул Драко. — Потом расскажешь. А пока схожу — как минимум, отцу будет приятно знать, что ты переживаешь за его здоровье. Никуда не девайся, я хочу подробностей!

Драко призвал медицинскую укладку и ушел к камину, а Гарри завалился в согретое им кресло. Посмотрел на чехол в своих руках и, перехватив за цепочку, сдвинул его вверх, выпуская на свет медальон.

Манок оказался действительно манящим, Гарри даже на секундочку ощутил себя почти что драконом. Зубастая хищная штука так и притягивала взгляд, так и соблазняла потрогать кончиком пальца пики шипов — действительно ли они так остры, как выглядят? На этот соблазн Гарри, конечно, не повелся, но зачарованно разглядывал медальон довольно долго — до тех пор, пока в комнате снова не появился Малфой-младший.

— Артефакты детям не игрушка! Убрал бы ты его от греха подальше, а то сейчас носом ткнешься. Хотя согласен, потрясающая работа. Дашь подержать?

Гарри протянул ему цепочку с некоторым опасением: вдруг на тех, у кого еще и имя «драконье», очарование манка действует сильнее? Но Драко даже не стал подносить медальон к глазам, подержал на вытянутой руке, а потом сдвинул чехол на место.

— Так, это сделали. Фургон Чарли уже почти достал. Что у нас дальше?

— Судя по теме беседы, с Люциусом все более-менее нормально?

— Нормально, — Драко посерьезнел. — Скажи мне честно, тебя действительно так размазало, как отец говорит?

— А как он говорит? Ощущалось довольно хреново, но, думаю, я бы справился… — окончание фразы вышло не очень уверенным.

— Он говорит, ты ему чуть руку не оторвал.

— Ну, это да, наверное.

— Тогда ладно, — Драко резко взлохматил волосы, руша художественную укладку. — Тогда, наверное, отец все правильно сделал.

— Правильно? А сразу предупредить меня было не правильнее?

— Спорно, Поттер. И основная причина в том, что довольно часто ты игнорируешь преграду, если не знаешь о ней. На это отец и рассчитывал, ну, он так говорит, и я склонен ему верить. Я бы сам именно так рассуждал. Если бы тебе сразу сказали, что от тебя потребуется искренняя преданность Лорду Малфою — ты бы, во-первых, взбрыкнул, а во-вторых — уже знал бы, что там практически непреодолимый для тебя, в силу личных антипатий, барьер. А так был шанс, что ты пройдешь и не заметишь. Но не вышло.

— А если бы сразу сказали, я бы побрыкался, конечно, но потом бы всё нормально сделал. А так пришлось на ходу настраиваться, — буркнул Гарри. — И даже на ходу у меня все получилось!

— Ага, получилось у него! «За краем белого плаща» сам говорил, или только слышал?

— Эм, говорил… А что — вслух? В смысле, это тебе Люциус рассказал? — Гарри понял, что снова отчаянно краснеет от злого стыда, и сам удивился настолько острой реакции.

— Это, Поттер, самоформирующееся заклинание, уникальное для каждой ситуации и каждого объекта чар. Одно из самых сильных в арсенале моего Рода, именно на нем отец так и выдохся. По идее, ты под ним должен был ходить, как под Империусом — хоть годами, благодарно принимая и исполняя любую волю носителя “плаща”. А с тебя оно свалилось от отцовского голоса. И вот как с тобой таким обращаться, как с нормальным?

— Ну, Империус-то я сбрасываю, так что всё логично.

— Да, возможно, механизм тот же.

— Спасибо, мне полегчало. Я-то думал, что сам выдумал эту ересь, про плащ.

— О-о, нет! Это мой дальний предок… Вот нас сейчас белыми павлинами обзывают, а ты только представь, что веков десять назад жил такой Малфуа, который для запечатления образа собственной непререкаемой власти использовал не корону, не трон какой-нибудь, а край собственного плаща, за которым беспрекословно и с восторгом следуют верные! Да я по сравнению с ним непритязателен, как министерский уборщик!

— Пожалуй, — Гарри снова передернуло.

— Тебе не понравилось?

— Чему там нравиться?

— Да ладно?

— Ну, это как под Империусом. Пока под ним — все просто чудесно! Но когда потом понимаешь, что делал что-то только потому, что тебя заставили, не в смысле даже делать заставили, а заставили этого хотеть… — Гарри с омерзением поморщился.

— А ты — тяжелый случай, — Драко посмотрел на него с новым интересом. — Зато теперь понятно, почему тебя Империус не берет. Ты просто ненавидишь подчиняться, и тебе всё одно — что школьные правила, что британские законы, что Империус… Прелесть какая! Отец потратил родовую силу на единственного в своем роде парня, который в принципе отрицает внешнюю власть над собой, как идею.

— Так уж и единственного? И кстати, законам я вполне себе подчиняюсь!

— Сказал аврор, помогающий красть дракона! Проехали. Отец сказал, что объяснил тебе все про пользование манком. Я бы предпочел посмотреть в думосборе, а то мало ли, что ты переврешь!

Зато общение с маглами-контрабандистами неожиданно для всех взял на себя Чарли, а вернее — Рэду. Когда Гарри выразил сомнения в правильности этого решения, Уизли просто развернул зеркало и на Гарри глянула совершенно разбойничья рожа в обрамлении буйных черных кудрей и аккуратной пиратской бородки:

— Шарлу говорит, ты там очень всемогущий, э? А румынский ты знаешь? Или через переводчик будешь сговариваться? Хэ, говорить с людьми надо на их языке! Так что без тебя управимся, энглез! Вы там со своей стороны не напортачьте, а уж мы тут всё сладим!

— Ну, как знаете, — кивнул Гарри, несколько ошарашенный таким напором. Да еще голос у Рэду оказался под стать внешности, резкий раскатистый баритон, которым только «На абордаж!» выкрикивать.

— Скажи, очаровательный молодой человек? — ехидно пихнул его локтем Драко, когда сквозное зеркало было закрыто. — Это ты его еще живьем не видел! Представляешь теперь, как я, эм, был изумлен, когда Чарльз вдруг засмущался его во что-то втягивать? Такой сам кого хочешь втянет и не выпустит!