Когда мы невольно задумываемся о своем положении, оно представляется нелепым и незавидным. Жизнь будто навсегда утратила всякий духовный смысл. Мы упорно продолжаем действовать и думать так, как будто ничто глобально и не изменилось. Но факт остается фактом: исчезла наша целостность.
Великая сила рационального опыта и исполинская мощь науки убили миф, и кажется, его уже не воскресить. Мы продолжаем следовать заветам предков, хотя и не можем больше оправдывать свои действия. Мы руководствуемся (по крайней мере, в идеале) теми же древними заповедями – не убий, не возжелай, – которым тысячелетиями следовали наши предки, не знавшие о преимуществах фактического опыта. Эти духовные правила продолжают существовать, несмотря ни на что, – настолько они сильны или хотя бы необходимы. Они процветают и распространяются даже в присутствии точных теорий, которые уверенно подрывают обоснования этих правил. Это первая загадка, а вот еще одна: как великие древние цивилизации могли достичь высочайшего уровня развития, если они основывались на бессмыслице? (Если семена культуры прорастают и дают плоды, не указывает ли это на то, что в самой ее основе лежат верные принципы? Если мифы – лишь полные суеверий зачатки научных теорий, почему они сработали? Почему они не стерлись из памяти? В конце концов, знаменитые рационалистические идеологии (скажем, фашизм или коммунизм) обладали мощной интеллектуальной притягательностью, но полностью изжили себя за несколько поколений. А общества с традиционным укладом, основанные на религиозных убеждениях, существуют на протяжении многих веков и порой практически не меняются. Как же объяснить это долголетие?) Разумно ли утверждать, что успешные, устойчивые традиции основываются на ошибочных представлениях?
Быть может, мы просто не находим объяснения тому, что традиционные понятия верны, несмотря на видимую абсурдность?
Не указывает ли это скорее на философское невежество современности, чем на философские заблуждения древности?
Мы совершили большую ошибку, предположив, что мир духа, описанный нашими предшественниками, был лишь примитивным осмыслением современного мира материи. Это не так – по крайней мере, все не так просто, как мы привыкли считать. Вселенная, описанная в мифологии, это не то же самое место, которое известно практикам современной науки. И это вовсе не значит, что она не была реальной. Мы не нашли ни Бога наверху, ни Дьявола внизу, потому что до сих пор не понимаем, где же находятся эти «верх» и «низ». Мы не знаем, что имели в виду наши предки, и неудивительно! Ведь они тоже не знали (и это не имело никакого значения). Рассмотрим один из древних шумерских мифов о сотворении мира[18] – «рождение истории».
До сих пор не найдено еще ни одного собственно космогонического текста, однако некоторые намеки позволяют реконструировать решающие моменты творения, каким его представляли себе шумеры. Богиня Намму (чье имя передается пиктограммой, обозначающей изначальное море) считается «породившей Небо и Землю» и «прародительницей всех богов». Тема Изначальных Вод, воображаемых как целое, одновременно космическое и божественное, характерна для архаических космологий. И в нашем случае тоже водная стихия отождествляется с Первоматерью, порождающей путем партеногенеза первую пару сущностей – Небо (Ан) и Землю (Ки) – воплощение мужского и женского начал. Эта первая пара связана, вплоть до слияния в hieros gamos [мистическом браке]. От их союза происходит Энлиль, бог воздуха. Из другого фрагмента мы узнаем, что этот последний разъединил своих родителей… Космогоническая тема размежевания Земли и Неба тоже довольно широко распространена[19].
Этот миф – типичное древнее описание бытия. Шумеры верили, что мир возник из «изначального моря», которое было матерью всего, и что небо и землю разделило деяние божества. Но что здесь имеется в виду? Мы не знаем. Хуже того, наше глубочайшее невежество даже не подкрепляется надлежащей осторожностью. Мы предположили, что древние предания – мифы – выполняли те же функции и служили тем же целям, что и современные опытно-научные описания (но уступали им методологически). Это совершенно абсурдное утверждение пошатнуло влияние религии на формирование нравственного сознания и поведения современного человека. Мир шумеров не был объективной реальностью в современном ее понимании. Он был одновременно и бо́льшим и меньшим. Бо́льшим потому, что та первобытная картина мира вмещала явления, которые мы не рассматриваем как часть реальности, например, эмоции и смысл. Меньшим потому, что шумеры не могли описать (или просто вообразить) многие из тех вещей, которые открыла нам наука.
Миф – это не первобытный предок науки. Это качественно иное явление. Науку можно охарактеризовать как «описание деталей мироздания, которые непосредственно доступны пониманию», или как «определение наиболее эффективного способа достижения цели (заданной определенной цели)». Миф же – это скорее «описание мира как места, знаменующего собой действие». Мифическая Вселенная есть арена действий, а не место восприятия. Миф описывает вещи с точки зрения их уникальной или общей эмоциональной притягательности, ценности, побудительной значимости. Таким образом, Небо (Ан) и Земля (Ки) шумеров – это не небо и земля современного человека. Они – Великие Отец и Мать всех вещей, включая саму вещь – Энлиль (которая на самом деле является процессом), в некотором смысле породившую их.
Мы не понимаем донаучного мышления и пытаемся объяснить его в доступных терминах. Получается, что люди отделываются поверхностным толкованием мифа и даже считают его бессмыслицей. В конце концов, мы мыслим научно – так нам кажется – и уверены, что знаем, что это значит (поскольку научное мышление в принципе поддается определению). Мы хорошо понимаем научное мышление, высоко его ценим и вообще склонны считать его мышлением как таковым (идеалом, к которому все другие «формы мысли» в лучшем случае стремятся приблизиться). Но это не совсем так. Мышление, по сути, является мерилом ценности – оно определяет последствия поведения. Это означает, что разделение ценности на категории – определение (или даже восприятие) того, что составляет отдельную вещь или целый класс вещей, – есть процесс их обобщения в зависимости от подтекста поведения.
Шумерская категория неба (Ан), например, – это область явлений, имеющих сходные последствия при совершении поступков или выражении эмоций; то же самое можно сказать о категории земли (Ки) и всех других мифических категориях. «Область Неба» сулит последствия для действия, то есть имеет побудительную значимость. Это делает ее божеством, которое контролирует поведение или которое следует хотя бы почитать.
Эта классификационная система действительно имеет смысл, но чтобы его понять, нужно перестроить мышление (и даже свое отношение к мышлению).
Шумеры прежде всего заботились о том, как действовать (исходя из ценности вещей). Их описания реальности (которым мы приписываем характеристики первичной науки) фактически представляли мир как набор явлений, имеющих смысл, – то есть как арену действий. Они знали об этом – по крайней мере, достоверно — не больше, чем мы. Но они были правы.
Опытные исследования окружающего мира объективно описывают то, что есть, – они определяют, что именно в данном явлении нужно оценить и описать по обоюдному согласию. Исследуемые объекты могут принадлежать к прошлому, настоящему или будущему. Они могут быть динамичными или статичными по своей природе: сто́ящая научная теория позволяет предсказывать и контролировать как становление («преобразование»), так и бытность. Однако с этой точки зрения эмоциональные реакции, возникающие при столкновении с объектом, не являются его частью. Поэтому их следует исключить из дальнейшего рассмотрения (как нечто субъективное) – по крайней мере, из определения реальной характеристики объекта.
