— Давай, — прошептал Вэй Усянь.

Лань Ванцзи принял решение.

— Делай это, как делаешь себе.

Лань Ванцзи пристально взглянул в глаза Вэй Усяня. И коснулся члена Вэй Усяня, сжал рукой, двинул вверх и вниз, и всё — не отводя глаз. Взгляд его был все еще страшен, но рука была нежной.

— Быстрее, — проговорил Вэй Усянь и откинулся на спину. Книжные полки замелькали перед глазами. Лань Ванцзи ускорил движения. Провел пальцем по головке, размазал каплю выступившей смазки. Вэй Усянь издал надорванный вздох. Лань Ванцзи продолжил движения. Вэй Усянь внезапно оттолкнул его от себя, опрокинул на спину и с рычанием забрался сверху. Он долго боролся с ханьфу, прежде чем смог распахнуть его и добраться до белых брюк Лань Ванцзи. В районе промежности Лань Ванцзи выступило небольшое пятнышко. Вэй Усянь с шаловливой улыбкой расстегнул брюки Лань Ванцзи и высвободил его член. Лань Ванцзи дернул бедрами.

— Что ты собираешься делать? — спросил Лань Ванцзи почему-то осипшим голосом.

— Узнаешь, — ответил Вэй Усянь и наклонился. Его волосы скрыли весь обзор.

Лань Ванцзи издал тихий стон, когда Вэй Усянь взял его член в свой рот. Он проводил языком дорожки, вдумчиво вылизывал сначала головку, затем принялся за сам ствол. Он провел рукой вверх, сжал головку в кулаке и языком коснулся дырочки. Лань Ванцзи что-то прошептал.

Вэй Усянь убрал руку и вобрал в рот весь член Лань Ванцзи до конца. Лань Ванцзи что-то сказал уже громче и схватился руками за волосы Вэй Усяня. Лань Ванцзи нужно было толкнуться вперед лишь несколько раз, чтоб выплеснуть из себя все.

Вэй Усянь отстранился, проглотил и развратным движением вытер рот тыльной стороной руки. На его губах играла вся та же похотливая улыбка. Он откинулся на спину и пару раз провел рукой по своему члену. Лань Ванцзи лежал рядом и тяжело дышал.

Книги валялись вокруг них, измятые, разорванные. А на некоторые и сперма попала. Вэй Усянь хрипло засмеялся.

— Ты нарушил правила, Лань Чжань.

========== 14. Дело о музыкальной шкатулке: Пролог ==========

К утру пришла стопка телеграмм, и все с одной фразой.

«ПОЧЕМУ КОТОРОЕ ДЕЛО ВАШ ОТДЕЛ ОДНИ УБЫТКИ»

Вэй Усянь пролистал телеграммы и зашелся хохотом. Цзян Чэн как раз вошел в кабинет. И увидел, что Вэй Усянь сидел, закрыв лицо руками, и подвывал.

Цзян Чэн забрал у него стопку листов, просмотрел их и бухнул на пол.

— А мне вот вообще не смешно, — проговорил он мрачно, — Мы поимели проблемы с Цишань Вэнь. Теперь еще и целый квартал около театра и сам театр развалили. Ты понимаешь, что это даже не истерика?

— У меня-то истерика, — ответил Вэй Усянь, вытирая слезы.

— Из-за тебя отдуваться всем.

— Ну… Так вышло. Извини, — сказал Вэй Усянь и снова зашелся хохотом.

— Останемся без зарплаты на месяц или больше.

Вэй Усянь сразу притих.

— А что я теперь могу сделать? Самому восстанавливать театр?

Цзян Чэн взял стул, перевернул его спинкой вперед и сел рядом.

— Кстати…

— Что?

— Ты вчера смог остановиться.

Вэй Усянь задумчиво наклонил голову.

— Заклятие сдерживает мою силу. Из-за этого часть силы теряется в Лань Чжане. Ну и… — Вэй Усянь почесал голову. — Думаю, я просто не был расстроен, зол или напуган вчера.

— Да, ты прав.

Цзян Чэн обнял спинку стула руками.

— Я рад, что все закончилось минимумом потерь. — Он резко поднялся и подошел к окну.

Вэй Усянь молчал и смотрел перед собой.

***

Через несколько дней в Штаб доставили небольшую посылку. Лань Сичень покрутил замотанную в бумагу коробочку в руках. Вскрыл лезвием ножа сургучную печать и снял слои бумаги. Внутри оказалась небольшая шкатулка из светлого дерева. Лань Сичень поставил ее на стол, отошел на шаг, полюбовался.

Вэй Усянь вытянул голову.

— Что это?

— Не знаю, — проговорил Лань Сичень, — Подарок?

— Открывай скорее!

Лань Сичень в сомнении сжал губы.

Цзян Чэн вздохнул и открыл крышку. Из шкатулки полилась красивая мелодия.

— Там что-то есть, — проговорил Цзян Чэн медленно, — Внутри.

Он поднял крышку до конца.

На черной бархатной подложке лежал человеческий глаз. Чистый, не окровавленный, но с сосудиками и вырванными нервами.

Цзян Чэн выругался.

========== 15. Дело о музыкальной шкатулке: Часть первая ==========

К вечеру второго дня доставили еще четыре шкатулки. Все — похожие как близнецы на самую первую. Светлое дерево без резьбы. Внутри — отделение, выстеленное черным бархатом.

На бархате — «сюрприз».

Палец. Ухо. Отрезанные губы. Второй глаз.

Лань Сичень вертел в руке снятую сургучную печать. На печати был знак Иньян. И больше ничего.

— Интересно, это один человек, — проговорил Цзян Чэн, — Был.

— Не думаю. Глаза различаются размером.

— У людей многие органы могут различаться размером, — сказала Вэнь Цин, пинцетом держа глаз перед собой, — Так что, ничего удивительного, если один глаз больше, а другой меньше.

— Может, один. А может, и разные… — проговорил Лань Сичень задумчиво.

— Кто отправитель? — спросил Вэй Усянь, катая отрубленный палец по столешнице. Цзян Чэн скривился.

— Неясно. Почтовое отделение за западе города. Привез посылки какой-то человек, Лао Чунь, которому заплатили золотом.

— И кто заплатил?

— Кто-то в маске Цюй Юаня*. Лань Чжань нашел Лао Чуня, который отправил посылки, но он всего лишь посредник.

— В общем, пока мы стоим и топчемся на месте. Но… Уже кое-что ясно, — проговорил Вэй Усянь, — человек, изготовивший шкатулки с подарками, знал про наш отдел. Это какой-то намек, угроза или просьба о помощи.

— Просьба о помощи? Ты издеваешься? — громко сказал Цзян Чэн, — Это явно угроза.

— Так или иначе, нам придется поиграть в игру «найди отрубленную часть тела и собери человека». — Вэй Усянь подкинул палец в руке. — И что мы потом с этим трупом будем делать?

— Боги, — вырвалось у Цзян Чэна, — Иногда от твоего цинизма мне тошно.

Вэй Усянь усмехнулся.

— Ну ты же сам только что говорил, что это угроза. Кто-то закидывает нас частями тела мертвеца. Или мертвецов.

Цзян Чэн махнул рукой.

***

Цзян Чэн стал срываться. Сны о разрушенной шесть лет назад Пристани Лотоса, еще неясными тенями, начали являться в его ночи. Наверное из-за того, что Вэй Усянь стал опять использовать свою силу — через столько лет. Или то, что глаз на черном бархате напомнил еще один глаз — чей-то, слуги, наверное. Цзян Чэн надеялся, что слуги.

Цзян Чэн по вечерам возвращался в их с Лань Сиченем квартиру: тот встречал его молча, не осуждающе — и ни одного, совершенно ни одного слова. Он наливал ему остывший зеленый чай в пиалу и ждал, пока Цзян Чэн скинет обувь и куртку, возьмет пиалу и выпьет ее содержимое одним глотком.

— У нас пахнет табаком. Ты опять курил трубку, — говорил Цзян Чэн.

Лань Сичень разводил руками.

— Я старался проветривать.

— Плохо проветривал, — пенял Цзян Чэн и шел в уборную, чтоб умыться.

Они сделали себе европейскую уборную, с ванной, унитазом, рукомойником. Не ходить же через двор в общую и не сидеть же над дыркой в полу.

Цзян Чэн сбрасывал одежду и шел к ванной. Ванна уже была полна остывшей воды. Лань Сичень никогда не знал, во сколько вернется Цзян Чэн.

Цзян Чэн остервенело стягивал с плеч рубашку. Выпрыгивал из брюк и белья, пинком отправляя ком в дальний конец комнаты. Распускал волосы одним рывком, морщась от боли. Снимал с пальца Цзыдянь, кидал его в угол. Какое-то мгновение он медлил, ощущая как на него, голого, смотрит стоящий в дверном проеме Лань Сичень. Цзян Чэн не видел, но знал, сколько любви было в этом взгляде. Не вожделения, именно любви. Он смотрел на него как на произведение своих рук, созданное им, на что-то самое красивое на свете.

«Отвратительно», — хотелось прошептать Цзян Чэну.

Тогда он залезал в прохладную воду. Волосы быстро намокали и плавали в воде как водоросли. Свечи в помещении давали немного света, но в такие моменты Цзян Чэн не любил оглушающего света ламп. Свечи — лучше. Интимнее, что ли. Спокойнее.