Литмир - Электронная Библиотека

А как он красив! Аполлон! Нет – Марс! Высокий, плечистый, фигуре Инга придавала, пожалуй, больше значения, чем чертам лица, но у Алексея и с лицом все было в порядке – высокий лоб, прямой нос (курносых Инга находила вульгарными), выразительные глаза с пушистыми, совсем девичьими ресницами, сочные, красиво очерченные губы, в которые так и хотелось впиться, и квадратный, настоящий мужской, подбородок. И к этому набору великолепных достоинств прилагался бархатный баритон с небольшой сексуальной хрипотцой. Стоит только вообразить, услышать слова любви, произнесенные этим голосом, как улетаешь к небесам.

Улетать к небесам получалось на самом деле настолько, что порой, начиная думать об Алексее, Инга увлекалась воображаемыми картинами их близости. Ей было очень забавно смотреть на готовящуюся к свадьбе сестру и предвкушать, смотреть и знать, что свадьба-то состоится в назначенный день, только вот невеста будет другая. Разница в одну букву – «г» вместо «н», но как много порой значит одна-единственная буква! Мама что-то, наверное, предчувствовала, когда выбирала дочкам такие имена.

Примерив тайком от всех в третьем часу ночи свадебное платье и убедившись, что оно сидит на ней столь же идеально, как и на сестре, Инга сказала себе шепотом: «Пора». Когда укладывалась спать, представила, что будет твориться дома завтра, и усмехнулась – поделом. Главное, чтобы отец «с горя» (он ведь тоже Инну больше любит, можно сказать, что одну ее и любит) не выпил всю запасенную для свадебного стола водку. Впрочем, не успеет даже с горя, даже с его закалкой. Ну будет на столе на четыре бутылки меньше – плевать!

Завтра была обычная предсвадебная суматоха – не более того. Инга помогала матери и сестре, отвечала на бесконечные звонки, следила за тем, чтобы отец не увлекся настолько, чтобы утратил назавтра парадный вид. Суетилась и думала, думала, думала… Все уже было решено и надумано, но она все равно думала, прокручивала в уме события сегодняшнего дня, вспоминала былые надежды, прощалась с иллюзиями… Переживала, но держалась, даже получалось улыбаться. Только мать заметила во взгляде тоску (матери положено замечать все или почти все), но истолковала по-своему:

– Что, тяжело сестру замуж выдавать? А мне-то как тяжело отпускать нашу Инночку… В чужой дом, в чужие руки отдавать! Свою кровиночку!..

– Мама, мы не в театре! – резко оборвала мать Инга. – Спектакль послезавтра, в тринадцать часов! Побереги слезы и причитания!

Мать снова не поняла. Сначала погрозила пальцем – мол, не смей таким тоном со мной разговаривать, а потом привлекла к себе, взъерошила челку и шепнула на ушко:

– Будет и на твоей улице праздник!

– Будет, – так же шепотом ответила Инга, не вдаваясь в объяснения по поводу того, каким будет ее праздник. – Прости, мама, сорвалась не по делу, нервы…

– А у меня что – канаты? – запоздало обиделась мать и хотела сказать еще что-то, но с кухни донеслось подозрительное звяканье, и мать устремилась туда, сунув в руки Инге список предсвадебных дел.

Инга попыталась прочесть его, чтобы понять, что уже сделано, а что еще нет, но буквы начали расплываться, а строки слились в мутные полосы. Побежденной тяжело участвовать в подготовке триумфа победительницы. От того, что победительница – родная сестра, легче не становится. Наоборот – тяжелее. Инга подумала о том, что примерно такие же чувства испытывает человек, роющий себе могилу перед расстрелом. Конец жизни, и ты своими руками…

«Не конец, а только начало! – должно быть, в сотый уже раз за сегодняшний день напомнила себе Инга. – До финиша еще так далеко…»

Слезы высохли, полосы превратились в строчки. Инга тщательно изучила список, отмечая в уме то, что уже было сделано. С ее поистине феноменальной памятью вычеркивать не было необходимости – запоминала с ходу. Увидела, что не решен вопрос с колонками-усилителями для магнитофона. Помещение для торжества любезно (всем гульнуть хочется!) предоставила администрация театра, в котором сейчас «служили искусству» (боже упаси сказать не «служат», а «работают» – убьют) родители. Но только помещение, звуковую аппаратуру зажали, побоялись, что ей причинят ущерб – свадьба же, как-никак, хоть и интеллигентская, а свадьба. Велик был соблазн «продинамить» вопрос с колонками – пусть счастливая новобрачная сама аккомпанирует гостям на пианино, что украшает театральный буфет, но Инга его переборола. Негоже размениваться по мелочам, возмездие должно быть возмездием, а не фарсом. Вдобавок, Инне эта музыка до лампочки, она будет упиваться своим триумфом, своей победой над сестрой. Музыка нужна гостям, а гости ни в чем не виноваты, нельзя портить им настроение. Инга недаром считала себя справедливым человеком. Не просто считала, но и гордилась этим. Если поступать по справедливости, то, во‐первых, удача не отвернется, а во‐вторых, совесть мучить не будет. Совесть мучила Ингу часто. Вот и сейчас кололо в душе – нагрубила маме, стыдно. Маме и так не по себе, зачем усугублять?

Нет, каков негодяй! Плюнул в душу, надругался над самым светлым, что было в ней! А она так надеялась! И ведь сама все сделала, сама все сказала, ему оставалось только согласиться, увидеть очевидное, осознать свое счастье, счастье, которое само пришло ему в руки!

Не осознал. Не захотел. Оттолкнул. Надругался. Надругаться ведь можно и так – деликатно в переносном смысле, суть от этого не меняется, и боль слабее не становится. Напротив, деликатность в таких случаях ранит еще больнее. Понимаешь, что на тебя смотрят как на пустое место, ни хамить тебе не хочется, ни прикрикнуть на тебя. Ты не вызываешь никаких эмоций. Совершаешь подвиг (пусть кто-то попробует сказать, что то был не подвиг), заглядываешь в глаза человеку, ради которого ты этот подвиг совершила, и видишь там пустоту. Пытаешься уловить вывернутой наизнанку душой его чувства и понимаешь, что ему хочется поскорее от тебя отделаться. Только и всего!

Только и всего!

Пойти ва-банк, будучи уверенной в победе, предвкушать триумф – и проиграть! Нет! Она не проиграла, потому что такие, как она, никогда не проигрывают! Глобально! Мелкие поражения не в счет, ошибки случаются с кем угодно.

Несколько минут там, на бульваре, Инга была очень несчастной. Шла в непроглядной жуткой тьме, ничего не видя (как только не споткнулась?), и думала о том, что счастья в ее жизни больше никогда не будет, что его вообще не было и как теперь жить с этим знанием? Стоит ли вообще жить? Ради чего? Ради того, чтобы оттенять своими поражениями победы сестры? Трудно быть фоном…

А потом камнем упало тяжелое слово «забыть» и беспросветная чернота рассеялась. И снаружи, и внутри. Разом. Как ветром сдуло. «Забыть» – это самый окончательный из всех окончательных приговоров, не подлежащий обжалованию. Если тебе предлагают забыть, то это означает, что надеяться не на что. «Оставь надежду, всяк сюда входящий», как говорит отец, убедившись, что все его потайные места, где он прячет свои заначки, пусты. Оставь надежду. И любовь тоже оставь.

Обмануться – это совсем не то, что быть несчастной. Досадовать на себя за то, что распахнула душу перед недостойным человеком, – это совсем не то, что страдать по поводу крушения своих надежд. Обманываться не так страшно, как отчаиваться. Мозг неофициальной чемпионки факультета по покеру (официальных чемпионатов тогда не проводилось) выдал расклад по пунктам.

Пункт первый. Не печалиться надо, а радоваться. Сестра считает себя победительницей? Ничего, успеет еще убедиться в том, что ее призовое яблочко с гнильцой. Отношение к Алексею изменилось в одночасье, мгновенно. Теперь он виделся Инге подлым, лживым, недостойным.

Любовь к себе немыслима без готовности успокаивать себя в трудный час. Инга любила себя и, подобно всем деятельным натурам, не была способна долго отчаиваться. Слово «забыть» стало тем камнем на дне, оттолкнувшись от которого утопающий всплывает на поверхность. Не было бы этого слова, Инга уцепилась бы за другое. Стоило ей только понять, что ее чувство осталось без ответа, как она, пока еще неосознанно, начала убеждать себя в том, что Алексей недостоин ее любви, что он мелок, жалок, подл и т. п. Шла, словно во мраке, думая о том, что жизнь кончилась, а новое отношение к Алексею и ко всему случившемуся уже начало формироваться.

12
{"b":"664985","o":1}