На лице Шаны отразилось изумление.
– Ребенок?!
Глава 2
Ребенок?!
Паника и замешательство охватили Шану, голос девушки все еще звенел в ее ушах. У нее, оказывается, есть не только муж, но и ребенок? Рука скользнула к плоскому животу. Наверняка здесь какая-то ошибка.
Если только они не имели в виду ребенка, который уже родился.
– У нас есть ребенок? – спросила Шана; ее голова шла кругом. – Сколько лет? Ты говоришь, что ребенок в порядке. Что-то случилось, когда у меня была аневризма? Я была за рулем?..
– Ничего подобного. – Чак искоса посмотрел на сестру, которая казалась еще более смущенной.
– Я не понимаю… – проговорила Алайна, едва сдерживая слезы.
Чак положил руку девушке на плечо.
– Шана, я планировал рассказать об этом немного позже. Ты на восьмой неделе беременности.
Шана сделала глубокий вдох и замерла, не в силах выдохнуть. У нее звенело в ушах. Она едва могла оправиться от этого последнего шока.
– Я… Я не знаю, что сказать, – наконец проговорила она.
Алайна нервно теребила край свитера, на глазах выступили слезы.
– Прости меня. Я не хотела… Ну, мне просто очень жаль.
Чак обнял ее за плечи, желая утешить, хотя в его глазах отражалось разочарование.
– Милая, познакомься с Алайной, моей сестрой. – Он повернулся к девушке: – Алайна, Шана страдает временной амнезией и забыла о последних пяти годах. Ты не могла этого знать. Хотя мне чертовски любопытно, как ты узнала о беременности.
Алайна кусала свои и без того короткие ногти.
– Я подумала… О боже! Извини. Я проходила мимо сестринского поста и подслушала, как они говорили об этом. Мне очень жаль…
Чак натянуто улыбнулся.
– Все будет хорошо, сестренка. У Шаны просто пробелы в памяти. Все будет в порядке.
Хотела бы Шана также быть уверена в этом. Она думала о том, чтобы когда-нибудь стать матерью, но это было слишком быстро. Еще час назад она была бесконечно одинока, и тут выясняется, что у нее есть муж, куча родственников, и вскоре появится ребенок!.. События развивались с поистине головокружительной скоростью.
Отец разрушил жизнь ее матери. Шана всегда знала, что, когда придет ее время обзавестись семьей, решение нужно будет принимать неспешно и с большой осмотрительностью. Если они с Чаком пытались завести ребенка, значит, их брак был прочным.
Так почему же она не почувствовала всепоглощающей любви к этому человеку. Если он тот самый – единственный и неповторимый, – она должна была испытать что-то вроде любви с первого взгляда, чувство подобное удару молнии. Да, она почувствовала влечение к нему, но не любовь…
– Шана, мне очень жаль, что я сбила тебя с толку и все так усложнила.
Алайна выскользнула из-под руки брата и развернулась к двери.
– Мне лучше уйти. Надеюсь, мы сможем поговорить в другой раз, когда все будет менее… ну… запутанным. Мне очень жаль.
– Все в порядке.
Вернее, она надеялась, что так и будет. Шана тяжело выдохнула, не зная, что она чувствует. Непросто вынашивать ребенка, которого не могла вспомнить.
– Я действительно очень сожалею. – Алайна попятилась к двери. – Я люблю тебя, Шана.
Чак жестом остановил Алайну.
– Если бы ты принесла мне кофе, я был бы очень признателен. – Он вытащил двадцатку из бумажника. – Купи себе тоже что-нибудь. Спасибо, малыш.
Как только дверь закрылась, Шана приподнялась на кровати и расправила плечи – спина начинала побаливать от долгого лежания.
Чак потер затылок, разочарование появилось в его глазах.
– Я прошу прощения за то, что не справляюсь с ситуацией.
– Как ты мог такое предвидеть? Никто не мог.
– Ты великодушна. – Чак откинулся на спинку стула у ее кровати.
– Итак, у меня есть несколько вопросов. – Мысли о предстоящем разговоре вызвали у Шаны новую волну паники, но оставаться в неведении было невыносимо. – Ребенок ведь твой, верно?
– Совершенно верно, – ответил Чак без колебаний. – Ребенок мой. Других детей у нас нет, – добавил он, предупреждая ее вопрос.
Шана даже не думала об этом. Но что еще она не знает? Пять лет – это огромный промежуток времени, за который жизнь может кардинально поменяться.
– Ты сказал, что мы боролись с бесплодием. – Шана посмотрела на свои руки, увидела след от кольца на безымянном пальце. – Просто так много нужно узнать о том, что произошло за последние пять лет.
Ее мозг был перегружен, взвешивая каждую крупицу информации, прежде чем она поверила последнему откровению. Даже люди с благими намерениями имеют корыстные интересы. И она также знала, как легко человек может быть введен в заблуждение кем-то, умеющим врать. Отец преподал ей этот урок слишком болезненно.
– Тогда мы не будем сегодня тебя перегружать. – Чак накрыл ее руку своей и крепко сжал. – Я бы чувствовал себя более комфортно, если бы мы позвали врачей и позволили им осмотреть тебя и получили четкие рекомендации.
Его прикосновение было… знакомым. Сильное, но осторожное.
Шана не могла отрицать справедливость его слов.
– Я просто хочу знать еще кое-что.
Чак улыбнулся.
О да, она видела эту улыбку или вспомнила, что видела. Когда Чак улыбался, его глаза сияли.
– Разве я могу отказать тебе?
Шана не могла не улыбнуться в ответ.
– Очевидно, ты меня хорошо знаешь. Лучше, чем я знаю себя в данный момент, что и подводит меня к моему вопросу: какая у меня фамилия? Вернее, какая у нас фамилия? Или я сохранила девичью фамилию?
Улыбка исчезла с лица Чака, он сжал ее руку.
– Ты взяла мою фамилию. Миккельсон. Удивление охватило ее.
– Как в нефтяной семье Миккельсон?
– Да, – кивнул Чак. – Мы – те самые Миккельсоны.
В нем появилась настороженность, которую Шана не могла понять. Тем не менее все для нее сейчас имело смысл.
– Неудивительно, что у меня отдельная палата. Твои родители владеют «Миккельсон Ойл». – Шана прижала пальцы к вискам, чтобы унять подступающую головную боль.
– Это больше не «Миккельсон Ойл». Мой отец умер почти три года назад. Мать недавно вышла замуж за главу «Стил Ойл» Джека Стила. Сейчас компании объединяются в концерн «Аляска Ойл Баронс».
Для этой вроде бы хорошей новости он не выглядел счастливым.
– Мне жаль, что твоего отца больше нет. – Шана сжала его руку, и легкая дрожь, словно электрический разряд, прошла между ними.
Его большой палец гладил внутреннюю сторону ее запястья.
– Спасибо. Отец был привязан к тебе.
– Жаль, что я этого не помню.
– Мне тоже.
Память не возвращалась, сведения о забытых пяти годах ее жизни сыпались сверху, как метеоритный дождь. Красиво… но Шана боялась обжечься.
Дверь снова открылась.
– Добрый день, Шана. Я – доктор Гибсон.
Чак откашлялся и отступил назад.
– Доктор Гибсон – твой акушер-гинеколог.
Доктор вкатил в палату какой-то аппарат, за ним следовала медсестра.
– Я слышал, вы двое собирались поговорить.
Чак кивнул.
– Я сказал Шане, что я ее муж. Она знает о ребенке.
– Как ты себя чувствуешь? – Гибсон остановился у ее кровати.
– Подавленной. Немного одурманенной. В голове путаница.
– Это понятно, – сказал доктор с пониманием.
– Медсестра измерит тебе давление, а затем мы сделаем ультразвук. – Заметив, что Шана поежилась и натянула одеяло до подбородка, доктор добавил: – Мы не торопимся, скажи, когда будешь готова.
Сердце Шаны тревожно сжалось. Все происходило так быстро, хотелось поставить ситуацию «на паузу». Но жизнь так не работала. Она должна была смотреть в лицо настоящему.
– Нет необходимости ждать. Я хочу знать столько, сколько смогу.
– Спрашивай обо всем, что тебе интересно, и я постараюсь ответить, – сказал доктор Гибсон. – Ты не против, если мистер Миккельсон останется в палате? Я понимаю, что это довольно необычные обстоятельства.
Шана посмотрела на Чака. Он ее муж. Все это знают. И это его ребенок. Он имеет право быть здесь. Прошедший день, должно быть, был адским для него из-за страха за нее и их ребенка.
