* *

*

Это были тяжелые, нестерпимые для него месяцы. Вначале, вернувшись домой с войны, Генка держался. Он даже поступил в Университет, добросовестно сдав все вступительные экзамены и так ни разу и не притронувшись к своей заветной "ветеранской" книжке воина-интернационалиста, открывающей мгновенно все двери и замки. Тем самым он бросил дерзкий вызов негласному "братству" своих прежних товарищей по оружию, которые никогда не упускали случая лишний раз достать и попользоваться заветной книжицей. Подобного поведения Генке уже простить не смогли, даже некогда самые верные и преданные друзья и товарищи. Теперь они смотрели ему в след с ненавистью и презрением. А как же иначе? Ведь в их глазах он выглядел как дерзкий нахал, выскочка, отщепенец, бессовестно поправший устои нормального советского общества и его величества "коллектива". Что же касается самого Генки, то он даже не пытался смягчить противостояние между ним и другими "афганцами". Скорее наоборот, он всячески и повсеместно подчеркивал свое пренебрежение к коллективу: блестяще, а не на "троечку", сдавая экзамены; всюду и везде появляясь в "гражданке", а не в парадном кителе с "броней" из орденов и медалей. Кроме того, Генка в любой ситуации предпочитал "идти" прямой дорогой к выбранной им цели, а не через комитеты ВЛКСМ, парткомы, профкомы и кабинеты дирекции. Да, конечно, он тоже, как многие другие расфуфыренные "ветераны", был горд тем, что с честью выдержал испытание "войной". Но у него даже в мыслях не было щеголять этим, а, уж тем более, "торговать" своей славой налево и направо. Война не стала для него "проездным билетом" в счастливую жизнь, как для многих. Война сделала из него мужчину, наградила заслуженной славой и позволила поверить в себя. Но, не более того... Жаль, что таких, как Генка, было немного. Но, слава богу, они все-таки были! Между тем, время шло и такое противостояние Генки всем остальным "афганцам" не могло продолжаться слишком долго. И вот однажды, Генке уже никогда не забыть этого дня, неумолимый Рок вновь обрушился на его многострадальную голову.

Это было где-то в ноябре. В один из промозглых субботних вечеров Генка был приглашен на торжественную встречу бывших "воинов-интернационалистов", которая должна была проходить в одном из невзрачных заводских клубов. Обычно Генка всячески избегал подобных мероприятий. Да и "активисты" Союза ветеранов-интернационалистов не очень то настаивали на его появлении на подобных "сборищах". Виной тому был Генкин "несносный" характер и его фатальная непредсказуемость в высказываниях. Но в этот раз Генке не удалось отвертеться от приглашения и без особого желания он переступил порог занятого "афганцами" клуба. Вся компания была уже в сборе. Похоже, ждали только его. Генка твердой походкой вошел в помещение клуба и, поймав на себе пару-другую ненавистных взглядов, вежливо поздоровался со всеми присутствовавшими. - А-а, Генок, проходи. А мы уже не чаяли тебя увидеть. Совсем заждались тебя, - неожиданно услышал он в ответ на приветствие до боли знакомый голос и, слегка побледнев, поднял глаза и встретился взглядом с его хозяином. - Это мой закадычный друг - Генка Мальцев,- развязно представил Генку своим товарищам Леха. -Ну вы, наверное, о нем слышали. Я тоже о нем много рассказывал. Он парень что надо! Герой! Вон "красную звездочку" в Афгане отхватил. Сами знаете, это вам не хухры-мухры! А ого-го! - Да ладно тебе,- не совсем вежливо перебил его Генка, все еще продолжая оставаться в дверях. - Это все было...Было уже давно в прошлом. - Нет, ты так не скажи, Мальцев! - недовольно покачивая головой и мрачно хмурясь, в свою очередь перебил Генку широкоплечий крепыш в грязно-зеленых "камуфляжных" штанах, десантном "берете" и голубоватой "тельняшке". - О таком не забывают! А ты, значит...Ну ладно, потом разберемся. Ты проходи, проходи, не стесняйся. Здесь все свои. И мы здорово о тебе наслышаны. И не только от Лехи...Говорят, что ты, вроде, чураешься нашего "брата", избегаешь нас - "афганцев"? Это как - правда, а? Зазнался небось? Или как? - Да нет, что вы, ребята, - неуверенно возразил Генка, взмахивая перед собой левой рукой. - Вы все мне очень симпатичны. Да вот времени как-то маловато. Вот! Все что-то недосуг. Вы уж не судите меня так строго. - Ну ладно, - с расстановкой произнес чернявый "афганец" в спортивном костюме и медалью "За отвагу" на груди. - Посмотрим. Послушаем. Поговорим. Вспомним Афган. Выпьем, в конце концов. - Да я, вот, не один, - неожиданно замялся Генка и чуть посторонился, пропуская вперед "Сэм"а. - Со мной тут друг. Вот. Генка отступил в сторону, и "Сэм" предстал перед всей "честной "афганской братией". - Он, что - тоже наш "брат"? "Афганец"? - равнодушно спросил Генку "чернявый", поднося к губам стакан с водкой. - Да нет, вообще-то, - виновато и растеряно заулыбался "Сэм". - Я в Белоруссии служил. Недалеко от границы. Связистом. - А-а, "салага" значит! Пороху не нюхал, в "парниковых" условиях два года оттарабанил и, считай, службу вообще не прочувствовал, - презрительно бросил в адрес "Сэм"а уже не на шутку захмелевший Леха. "Сэм" поморщился от растерянности и обиды, но не ответил. Между тем , Леха лениво откинулся в кресле и потерял всякий интерес к "Сэм"у. Чуть погодя, бросив взгляд на замершего в оцепенении и готового взорваться от ярости Генку, он небрежно изрек: - Не-е, таким слюнявым пай-мальчикам среди нас не место. Ты уж извини, Генок, но скажи своему другу, что б он валил на все четыре стороны. А ты сам оставайся. Есть нам о чем потолковать и что вспомнить. - Если уйдет он, то уйду и я! - неожиданно резко и твердо произнес Генка, и глаза его налились кровью от ярости. В считанные мгновения в помещении клуба воцарилась мертвая тишина. Слегка оторопевшие "афганцы" обескураженно замолчали и вперились взглядом в Генку, тщетно пытаясь понять дерзкий смысл его слов. - Ты что - спятил, братишка? - после сильно затянувшейся паузы, наконец, заговорил крепыш, который, судя по всему, верховодил всей "афганской" братией. - Тебе что, этот "щенок" важнее, чем мы все - твои товарищи по оружию, да? Это как понимать? - Понимайте как хотите, - вскипел Генка. - Но только он ничем не хуже вас и меня! - Да ладно, кончай, Генка, - поспешил его успокоить и дружески взять за плечо "Сэм". - Брось! Не валяй дурака. Я лучше уйду. Да мне еще и домой, к тому же, надо! - Да заткнись ты, - резко скинув руку друга с плеча, прошипел Генка и громко продолжал уже в адрес всей компании. - Что, господа герои? Не ожидали, да? Ну-у, кто тут самый-самый, а? Пусть объяснит мне, чем же мы такие особенные? Тем, что под пулями были, да? Так мы туда не добровольно попали, не так ли? Он тоже, думаю, не хуже нас воевал бы, а то и лучше. Не его вина, что он остался в "Союзе". Судьбу не выбирают! А здесь он служил не хуже тебя, дорогой Леха, и "салагой" ты его называть не смеешь! - Да я кровь за него проливал и "дерьмовый" песок жрал килограммами, резво вскочил с места Леха и, бешено вращая глазами, со всего размаху стукнул кулаком по столу. - Ты проливал кровь? - ехидно передразнил его Генка. - Уж кому-кому, а мне то лапшу на уши, пожалуйста, не вешай. Да ты все полтора года в Афгане просидел на запасном аэродроме, за тройной оградой из "колючки" 41 и под охраной роты обеспечения. Да ты даже "духов" увидел только в "Союзе" по телевизору, я уж про "кровь" и не говорю! И после всего этого ты еще смеешь козырять своей воинской доблестью, Афганом, войной? - Ну, сука, держись! - Леха в два прыжка подскочил к Генке и в ярости набросился на него с кулаками. Генка натренированным движением резво отскочил в сторону и сильным ударом ноги в грудь отбросил своего противника на пол. - Ах ты так, сволочь интеллигентная, - сплевывая кровь, прохрипел Леха и в отчаянии бросил взгляд в сторону своих товарищей.- Ребята, давайте его "замочим" 42 ! Он нас ни во что не ставит, дерьмо! "Афганцы" дружно высыпали из-за стола и со всех сторон обступили Генку. В воздухе замелькали руки и ноги разгоряченных бойцов. Генка отбивался как мог, тщетно пытаясь сдержать свой гнев и ярость. Он мог бы в считанные секунды отправить на тот свет каждого из своих противников по очереди. Его этому учили. Причем учили долго и на совесть, и, не секрет, Генка был очень прилежным и даже талантливым учеником. Но он не хотел убивать. Перед ним были его бывшие товарищи, такие же как он. И, кроме того, они были сильно пьяны и разгневаны. Так что противоборствующие силы были явно не равны. - Все, хватит! Вы что - не видите, чем все это может закончиться? неожиданно вмешался в драку и принялся грубо растаскивать в стороны от Генки "Чернявый". - Пусть он уходит. Мы с ним потом разберемся. Но не здесь и не сегодня. Только, боюсь, ему здорово прийдется пожалеть об этом! - Уйди, Влад! Дай я ему шею сверну, этому ублюдку! - все еще не унимался Леха, уже в который раз отлетая к стенке клуба от Генкиного удара и с трудом поднимаясь на ноги. - Как бы он тебе ее не свернул! - грубо осадил его "Чернявый" и бесцеремонно оттолкнул Леху в сторону. - Ты что, не видишь? Да он с нами просто играет, как кошка с наглой мышкой. - А ты иди, иди отсюда, парень. И быстрее, - загородив своим телом Генку от рассвирепевших "афганцев", с легким налетом жалости и грусти произнес "крепыш" в адрес Генки. - Да-а, вляпался ты сегодня по самые уши. Жаль мне тебя. Хороший, вроде, парень...Не дурак...Ну куда ты попер - один против всех, а? Давай, валяй отсюда. Для тебя это единственный выход.