– Нормальные деньги. Только американские. Поменяешь, когда наши будут нужны. – И, сам себе удивляясь, выдал матери две двадцатидолларовые бумажки, оставив себе полтинник и мелочь в национальной валюте, оставшуюся после магазина.
Мать внимательно поглядела на сына.
– Сынок, вечером дома будешь или как?
– Схожу с Алесей в «Макс-шоу», попляшем.
– Ну сходи, только приходи пораньше. Пока ты не пришел – мне не заснуть, ты уж меня пожалей.
– Добре, к двенадцати явлюсь.
Потом, подумав, спросил мать, немного волнуясь:
– Мам, а у нас никаких родственников типа азиатов нет? Ну, или там каких друзей отцовских – навроде вьетнамцев там или еще каких узкоглазых?
Мать задумалась. Но через несколько секунд решительно махнула головой:
– Отец служил в Камрани какой-то, моряком. Это где-то не то во Вьетнаме, не то в Китае. Он, как женихался, все байки об этой Камрани плел, да только я уж не помню – давно это было. – Мать еще более удивилась. Таких разговоров между ними раньше не было.
– А про Каодай он ничего не говорил?
– Ну, сынок, откуда ж я помню. Уж больно давно это было.
– Жаль. – Впрочем, видно было, что Жук и не надеялся получить какую-то информацию от матери, а отец уже пять лет, как отдыхал на Северном кладбище – сгубило его, как и большинство остальных мужиков, плодово-ягодное вино, дешевое и ядовитое, как ацетон.
В половину седьмого, переодевшись в чистые джинсы и свитер, Жук спустился к машине. На улице было темно, в декабре солнце уходит рано.
Он открыл дверь из подъезда…
Танки стояли по обочинам шоссе, несуразно железные и нелепые среди пальм и кустов квелы. Возле них деловито сновали маленькие фигурки танкистов, изредка по дороге проносился штабной мотоциклист или на рысях проходил взвод кавалерии.
Второй лейтенант Меррит обогнул голову танковой колонны и вошел в штабную палатку. Генерал Лендсбери обернулся, и, увидев своего адъютанта, приглашающе махнул рукой.
– Давайте, лейтенант, давно вас ждем. Докладывайте.
– Ваше превосходительство …
Генерал Лендсбери поморщился.
– Лейтенант, не надо лишних слов. На войне они раздражают. Мы не в штабе учений на Канаане.
Меррит понял, что генерал решил немного поиграть в военную демократию, показать себя остальным офицерам штаба мудрым вождем и отцом солдатам.
Лейтенант придал себе значительности и доложил серьезным голосом (в меру своих сил, конечно):
– Из штаба маршала Креббса. Первое – морская разведка по состоянию на полдень вчерашнего дня докладывает – противник разгрузил в заливе Аоба, северо-восточнее Тенассарима, около ста транспортов с войсками, предположительно – два моторизованных корпуса. Второе – авиационная разведка докладывает, что в настоящий момент колонны врага движутся к реке Ируан по Топальскому шоссе через Чанфанский перевал, с целью перерезать наши владения в Каодае в самом опасном месте. В течении ближайших суток они должны вторгнуться во владения Империи в Каодае. Наша пограничная уланская бригада занимает позиции у Тасмаи-Бона, но сдержать натиск врага вряд ли сможет. Максимум – задержит его на несколько часов. Исходя из этого, маршал приказал нашей бригаде, приданному танковому батальону и туземной кавалерии – оперативной группе генерала Лендсбери, как мы сейчас называемся в штабе маршала – двигаться на север к Тенассариму, занять предмостное укрепление на Ируане в районе Бахадур-Йонга и левым флангом соединиться с правым флангом Первой бригады кханских стрелков, общая цель – оборонять оба моста, железнодорожный и шоссейный. Правый наш фланг будут прикрывать егеря Шестой егерской – они уже на марше, завтра к полудню будут на месте. Исполнение донести к девяти вечера завтрашнего дня. До Тенассарима что-то около шестидесяти миль, за двадцать часов мы должны успеть – во всяком случае, так считают в штабе маршала.
Генерал поморщился.
– Что за страсть у маршала к ночным маршам? Бригада три недели, как прибыла из Нордланда, еще не привыкла к тропической жаре. Ночной марш по джунглям для нас – самое худшее из возможных испытаний.
– Ваше превосходительство, – начальник штаба бригады полковник Роджерс почтительно, но довольно твердо возразил командиру бригады – Мне кажется, ночной марш – лучшее, что мы можем предпринять в условиях возможного господства в воздухе авиации противника. Повторяю, возможного – мы не знаем, закончили ли инженерные части Окумии достройку аэродрома в Краун-Лесси. Поэтому ночь – наше время, тем более – скрытность марша нам обеспечить больше нечем.
– Знаю, знаю. Поэтому и приказываю через час выступить на Тенассарим хайдарабадскому кавалерийскому полку, через два часа – гренадерской бригаде. Танковый батальон будет арьергардом. Гринуэй, пишите приказ на марш. – Генерал всегда считался с мнением своего начальника штаба, поскольку всю свою жизнь прослужил в частях метрополии и терялся в колониальной неразберихе, Роджерс же никогда не покидал Каодая и прошел здесь все ступени карьерной лестницы. Молодым лейтенантом он участвовал в покорении Каодайского ханства, командовал затем ротой шанской туземной пехоты, командиром батальона этой же бригады прошел короткую, но яростную войну с самозваным наследником Балхского ханства, был инспектором кавалерии, на нынешний пост пришел с должности начальника штаба каренской егерской бригады. Он знал туземные войска и, в отличие от подавляющего большинства офицеров, всерьез надеялся на их боеспособность.
Работа закипела. Штаб принялся деятельно готовится к ночному маршу, забегали посыльные, офицеры ежеминутно выходили и входили в штабную палатку, мелькнул командир хайдарабадских улан – высокий сухопарый старик-полковник в черной шелковой чалме, в оливковом мундире, с цветастой колодкой имперских орденов на груди.
Роджерс отвел лейтенанта Меррита в сторону.
– Вот что, лейтенант. Вы мне кажетесь исполнительным и толковым офицером, к тому же вполне джентльменом. У меня будет к вам некое поручение, о сути которого я бы не хотел, чтобы знала хоть одна живая душа. Пока.
Меррит напрягся. Наконец-то и ему предстоит хоть что-то важное. Откровенно говоря, ему изрядно надоела служба «подай-принеси-сбегай-узнай» и он хотел получить любое задание, связанное с настоящей службой.
– Господин полковник, буду рад оказаться полезным.
– Боюсь только, как бы не оказалось это задание слишком тяжелым для вас. Вы ведь не служили раньше в колониях? – В вопросе полковника было что-то, что заставило лейтенанта насторожиться. Черт его знает, этого одичавшего в джунглях полковника, как бы не приказал ему, лейтенанту Мерриту, лично пристрелить Аун Бона!
– Нет, но в прошлом году вместе с бригадой участвовал в учебной высадке на Канаан. – Лейтенант немного покраснел. Нельзя было даже в общих чертах сравнивать те учения с пятичасовым чаем и обязательными противомоскитными сетками в офицерских палатках с тем, что сейчас начиналось в Каодае.
Полковник махнул рукой и поморщился.
– Я не говорю о балете.
– Тогда – нет, не служил.
– Ладно, может быть, все окажется не таким уж и страшным. Тем более, с вами будет еще один офицер, вот он знает эту местность как свою ладонь. Пройдем в мою палатку.
Палатка полковника оказалась значительно проще, чем жилище генерала Лендсбери. В углу, за разборным столиком, сидел офицер в ослепительно белом мундире каренских егерей. Когда Роджерс с лейтенантом вошли, он встал.
– Лейтенант, позвольте представить вам поручика У Тао, он будет вашим спутником в предстоящем походе.
Поручик щелкнул каблуками и поклонился. Был он невысокого роста, довольно щуплый, похожий на мальчишку. Но взгляд его узких черных глаз был решительным и смелым, и, присмотревшись к нему, Меррит почувствовал скрытую силу в его небольшом жилистом теле.
– Второй лейтенант Меррит, адъютант командира бригады. – Полковник счел представление законченным и пригласил офицеров к столу.
– Господа офицеры, суть моего задания в следующем. Вам надлежит незамедлительно отправиться на восток, пересечь Ангорский хребет по горным тропам и проселочным дорогам и убедиться в существовании дороги, якобы пятьдесят лет назад проложенной шанскими монахами от городка Лагиш на северо-восток, к заливу Аоба. Наши карты по ту сторону хребта обозначают сплошное гористое бездорожье, вплоть до океана, но за все тридцать лет, что мы владеем Каодаем, управление вице-короля не удосужилось выслать на ту сторону приличную топографическую экспедицию. Все, что мы знаем о дорогах на востоке Каодая – то, что их нет.
