"Я вижу русский народ исключительно, фантастически талантливым, своеобразным... Я думаю, что, когда этот удивительный народ отмучается от всего, что изнутри тяготит и путает его, когда он начнет работать с полным сознанием культурного и, так сказать, религиозного, весь мир связующего значения труда, - он будет жить сказочно героической жизнью и многому научит этот и уставший и обезумевший от преступлений мир".

Горьковские рассказы и очерки 20-х годов очень сложны художественно: яркое изображение быта сочетается в них с изощренным психологическим анализом, глубоко скрытую авторскую мысль нелегко уловить сквозь многозначительные намеки и подчеркивания.

В "Рассказе о герое", "Караморе" разоблачается индивидуализм, стремление командовать людьми, себялюбие, эгоизм, псевдореволюционность.

"Карамора" - мастерское исследование души провокатора. Почему же сын слесаря Петр Каразин (Карамора), "старый партиец, организатор восстания, один из самых энергичных работников", стал предателем? Почему его жизнь сделала такой странный зигзаг? Карамора безразличен, равнодушен к людям, любит власть, любит командовать другими, в глубинах души индивидуалист. Подвиг, революционная деятельность для него дело азарта, любопытства, а не убеждения, опасный, но увлекательный спорт: "Разум не подсказывал мне, что хорошо, что дурно... Он у меня любопытен, как мальчишка, и, видимо, равнодушен к добру и злу... Непрочность побуждений к революционной работе я чувствовал особенно остро".

Писатель исследует сложность и противоречивость жизни послереволюционных лет. Так, герой "Рассказа о необыкновенном" Зыков готов уничтожить созданную на народной крови роскошь былых господ, но в этом справедливом гневе идет настолько далеко, что выступает против культуры и просвещения вообще: "Выучка - вот главная фальшь, в ней спрятан вред жизни". Не приемля "необыкновенного" как средства возвышения над другими людьми, подчинения и угнетения их, Зыков не отличает его от "необыкновенного" как красоты жизни, выявления лучшего в человеке. "Особенное, необыкновенное уничтожить, никаких отличий ни в чем не допускать, тогда все люди между собой - хотят, не хотят - поравняются, и все станет просто, легко". Но Горький хорошо знал: "просто, легко" в жизни не бывает.

В образе Якова Зыкова писатель обобщил ограниченность мысли отсталых слоев народа, их стремление не только к равенству, но и к уравниловке, отрицание знаний, культуры, слабо развитое социальное чувство, анархические умонастроения. Это имело место в жизни, проявилось в отдельных крестьянских выступлениях. Все это было порождено вековым угнетением, забитостью, бесправием и темнотой масс, было выражением накипевшего протеста против старого общественного порядка, стремлением к освобождению и равноправию. Но по своей сути подобные взгляды и настроения чужды идеям социалистической революции, которая ведет народ не к упрощению и обеднению жизни, а к тому, чтобы все богатства жизни, культуры - и материальной и духовной - были доступны народным массам.

Стремление к всеобщей уравниловке не было новым в истории. Народные массы издавна упорно стремились к уравнительному идеалу. История социализма прошла долгий и трудный путь от мечты о равенстве одинаково нищих телом и духом до принципов научного коммунизма. Революционное рабочее движение ведет борьбу за общество не только основанное на социальной справедливости, но и базирующееся на высших достижениях духовного и экономического развития человечества. Не за всеобщую бедность, а за полное и всестороннее удовлетворение всех нужд всех людей борются трудящиеся массы.

Заканчивает Горький "Мои университеты" - третью часть автобиографической трилогии.

Центральная тема книги - народ и интеллигенция. С горечью рассказывает писатель о том, как далека от народа, как неверно понимает его окружающая Алексея молодежь. Ее представления о народе - страстотерпце, воплощении доброты, сердечности, красоты противоречат виденному юношей. Изображение столкновения прекраснодушных представлений о народе с реальной действительностью - озлобленной голодом, вечной нищетой и бесправием народной массой, справедливой, хотя нередко и жестокой в своих действиях, было очень актуальным для читателя в пору революции и гражданской войны.

Горький показал не только слабость передовой русской интеллигенции, но и ее трагедию, призывал к чуткому, бережному отношению к интеллигенции, аккумулировавшей в себе многовековые достижения разума, культуры, прогресса. Этот призыв был весьма актуален в 20-е годы, когда еще не раз проявлялось пренебрежительное, нигилистическое отношение к интеллигенции, порожденное подчас невежеством, подчас завистью, подчас ложно понимаемым демократизмом стремлением к уравниловке.

"Мои университеты" полны веры в народные силы, в конечное торжество добра и правды.

"Что труд есть наказание человеку - это - ложь, одна из тех лжей религии, которая придумана ленивыми рабами, это из философии негодяев, негодных для жизни людей, - писал Горький.

Труд - естественное выражение энергии свободного человека, которая ставит целью себе создать гармоническую жизнь. Труд создает не только ценности, но нечто значительно большее: уверенность человека в своей мощности, в своем призвании победить все и всякие сопротивления его разумной воле".

О встречах своей молодости Горький пишет и в рассказах тех лет ("Сторож", "О первой любви"). Эти рассказы (они были опубликованы в "Красной Нови" в 1923 году под названием "Автобиографические рассказы") являлись набросками к четвертой части автобиографической трилогии "Среди интеллигенции". Замысел книги реализован не был, но свои наблюдения Горький широко использовал в работе над романом "Жизнь Клима Самгина", который начал писать в 1925 году.

Молодую страну я вижу

1

Рост реакции в Западной Европе, зарождение фашизма тяжело переживались писателем: Жизнь здесь становится очень суровой... Человек становится и ценится все дешевле".

Горького все сильнее тянет домой. Итальянские фашисты ему отвратительны. "Жить здесь теперь из-за фашистов час от часу становится тяжелей", - говорит он Вс.Иванову. Горькому ненавистны лживость и лицемерие буржуазной демократии, упадок и убожество современной буржуазной культуры, "духовное одичание Европы, Америки". Ему хочется своими глазами увидеть те огромные изменения в жизни родной страны, о которых он знал из газет, писем, рассказов гостей, художественной литературы.

20 мая 1928 года Горький с сыном Максимом уехал из Сорренто в Москву*.

______________

* На родину Горький хотел вернуться еще весной или летом 1922 года ("До свидания в конце марта", - писал он Ленину перед отъездом), но мешала болезнь.

Один из участников встречи писателя на пограничной станции, журналист М.Чарный, вспоминает: "Вероятно, сейчас простые кумачовые полотнища-знамена..., транспаранты со словами привета, написанные довольно корявыми буквами, букетики цветов... показались бы не только скромными, может быть даже бедными. Страна только выходила из разрухи. Но все это было проникнуто таким непосредственным чувством любви и радости, которое дороже всех пышно организованных торжеств..."

Минский кочегар сказал в своей речи: "Нас прислали минские рабочие узнать - заскучал ли по нас Алексей Максимович, как мы по нем? Мы хотим посоветоваться с ним о разных наших делах. И еще хотим знать, как его здоровье, сможет ли он остаться с нами навсегда..."

В столицу Белоруссии поезд прибыл ночью, но все равно - вокзал и улицы возле него были полны народа. "Правда" откликнулась на приезд писателя редакционной статьей "Алексею Максимовичу - привет!"

На перроне Белорусского вокзала в Москве был выстроен почетный караул красноармейцев и пионеров. Горького встречали К.Е.Ворошилов, Г.К.Орджоникидзе, А.В.Луначарский, М.М.Литвинов, А.С.Бубнов, писатели Л.Леонов, Вс.Иванов, Ф.Гладков и другие, делегация МХАТа со Станиславским во главе, делегации фабрик и заводов.