"Человеком очень крупного и красочного таланта... большой надеждой русской литературы" был для него Бабель.
С радостью отмечает Горький, что в росте общественной активности в странах Западной Европы большую роль играет русская литература: "Переводят русские книги всюду и везде так, как еще не переводили, - неизмеримо больше и даже внимательнее, чем это делалось раньше". Сам Горький всячески стремится удовлетворить этот интерес западноевропейского читателя к русской и советской литературе: организует переводы книг, составляет списки произведений для издательств, пишет зарубежным писателям о современной русской литературе.
Горьковские традиции творчески продолжали в те годы Д.Фурманов ("Чапаев", 1923), А.Серафимович ("Железный поток", 1924), Ф.Гладков ("Цемент", 1925), А.Фадеев ("Разгром", 1926) и другие.
В развитии молодой советской литературы важную роль сыграла резолюция ЦК РКП (б) "О политике партии в области художественной литературы" (1925). Партия помогала пролетарским писателям занять ведущее место в литературе, призывала к бережному и тактичному отношению к "попутчикам" - так тогда называли писателей, которые сочувствовали революции, но взгляды которых были во многом противоречивы, неопределенны, не имели социалистического характера. Резолюция содействовала тому, что в ближайшие годы попутчики преодолели колебания и многие из них стали видными советскими писателями, нашли свое место в рядах строителей нового мира. Партия боролась против буржуазных влияний в литературе, усилившихся в связи с нэпом, подчеркивая необходимость создания литературы, понятной миллионам, выражающей коммунистические идеалы. Как и другие советские писатели, Горький приветствовал резолюцию, которая, по его словам, "несомненно будет иметь огромнейшее воспитательное значение для литераторов и сильно толкнет вперед русское художественное творчество".
Успехи молодой советской литературы радовали Горького. В своих оценках он, по собственному признанию, "человек, склонный к преувеличениям", не всегда был прав, и некоторые ценимые им произведения не выдержали испытания временем.
Великий художник, Горький хорошо видел художественное несовершенство многих произведений, не раз иронически писал о критике, сопоставлявшей писателей тех лет с Бальзаком или Л.Толстым, но считал несправедливым подходить к оценкам тогдашней литературы только с эстетических позиций. Он подчеркивал новизну содержания, богатство жизненных наблюдений, новое отношение писателей к действительности и творчеству.
"Когда сообразишь, в каких условиях творится современная русская литература, как трудно всем вам живется, проникаешься чувством искреннего и глубокого почтения... - писал он. - Я с великим трепетом слежу, как растет на Руси новая литература и многим восхищаюсь... Плохо пишут? Правильно, очень многие пишут плохо. Но когда нам было по шести, восьми лет от роду, мы тоже плохо говорили. Потом - научились говорить лучше".
В любой книге, в любом человеке Горький стремился найти хорошее: "Я профессиональный читатель, влюбленный в литературу. Каждый раз, когда приходит новая книга, я открываю ее с глубочайшим волнением, напряженно ожидая найти в ней что-то новое, радостное, талантливое".
Революция подняла к жизни, к культуре миллионные массы. К литературе, перу потянулись тысячи людей, особенно молодежь. И к давнему литературному наставнику - Горькому - как никогда прежде, потекли рукописи, письма сотнями, тысячами.
Когда писателю хотели посочувствовать, что к нему "лезут литературные младенцы", Горький отвечал: "Я - неизлечимый "антропофил". Люблю человека... сколько на путях моих я встретил замечательно талантливых людей, которые погибли лишь потому, что в момент наивысшего напряжения их стремлении - они не встретили опоры, поддержки. Вот отсюда и происходит мое отношение к "литературным младенцам"..."
Читая рукопись, Горький не только писал замечания общего характера - о сюжете, героях, - но и отмечал трудные сочетания звуков, не пропускал даже грамматических ошибок и опечаток, тщательно исправлял их - в назидание автору - даже тогда, когда рукопись им отвергалась.
Горький указывал на тематическое однообразие многих книг, их "общий серовато-унылый тон". Он призывал писателей глубже и пристальней вглядываться в жизнь, изучать ее, думать над нею, не идти за фактами, а возвышаться над ними, обогащать увиденное, не упрощать действительность, а изображать ее во всей сложности, противоречивости, борьбе различных тенденций. "К противоречиям старого и нового у нас подходят неумело, отмечал он в 1925 году, - изображают их грубо и слишком торопятся примирить". Горького беспокоило, что писатели обходили многие стороны богатой событиями, сложной и противоречивой жизни тех лет, что в книгах чаще всего действуют "люди вчерашнего дня", а изменения в характере человека, происшедшие в последние годы, изображаются редко и художественно неубедительно.
В произведениях о деревне Горький отмечал недостаточное внимание писателей к процессам социальной и бытовой ломки, идиллическое изображение сельской жизни, подчеркивание консерватизма, косности деревни, осуждал натурализм и обедненный показ душевной жизни мужика.
Новое отношение к деревне, глубокую разработку крестьянских характеров, отсутствие красивенькой и жалостной выдумки о мужике увидел он в романе Л.Леонова "Барсуки".
Горький учил писателей требовательному, критическому отношению к литературной работе, воспитывал в них сознание важности и ответственности этой работы, понимание того, что писательство - дело нелегкое, терпеть не мог самомнения, писательской заносчивости. Он умел быть, когда надо, и суровым. Так, Горький писал одному из "начинающих": "Знаете что. Бросьте-ка писать. Это не Ваше дело, как видно... плохой рассказ Вы написали и написали удивительно плохо!.. Серьезно советую - не пишите!"
"Ох, и здорово сердится, когда вещь плохая! Такую задаст баню, что никогда не забудешь", - вспоминает А.С.Новиков-Прибой.
На родине помнят и любят писателя, с волнением читают каждую корреспонденцию о нем.
"Вы себе, вероятно, не представляете, - писали Горькому из Москвы, - до какой степени Вас здесь любят, в частности, молодежь".
"...Вся Советская Россия всегда думает о Вас, где Вы и как Ваше здоровье. Оно нам очень дорого", - писал С.Есенин.
В начале 1924 года выходит первое советское (шестнадцатитомное) собрание сочинений писателя, которое было тем более необходимым, что, как показывала библиотечная статистика тех лет, Горького читали больше, чем какого-либо другого писателя.
Широко отмечается в СССР в 1928 году 60-летие Горького и 35-летие его литературной деятельности.
Состоялись юбилейные вечера, спектакли, концерты, имя писателя было присвоено заводам, клубам, библиотекам, домам культуры, улицам. По случаю юбилея Совет Народных Комиссаров принял специальное постановление, отмечавшее заслуги Горького. Писатель получил множество поздравлений, в печати были опубликованы сотни заметок и статей о юбиляре. Его поздравили Л.Фейхтвангер, Д.Голсуорси, К.Гамсун, С.Лагерлеф, Г. и Т. Манны, Р.Роллан, Б.Шоу, С.Цвейг, Э.Синклер, Г.Уэллс. Горький писал Р.Роллану: "Да, вот и мне 60 лет. Но я не чувствую упадка воли к жизни и вкуса к ней".
Он получил приветствия от трудящихся, коллективов заводов, шахт, партийных, комсомольских и профсоюзных организаций, Коммунистической академии, Наркомпроса РСФСР, Академии наук, Музея Революции, МХАТа, от Н.К.Крупской, М.И.Ульяновой, М.Н.Покровского, А.В.Луначарского, К.С.Станиславского...
4
...Рано утром приходила огромная почта - письма, рукописи, книги, газеты, журналы. День Горького начинался с чтения газет - он любил первым в доме узнать, что происходит в мире.
"Живу я - в работе, нигде не бываю, сижу за столом по 10-12 часов. Даже гулять хожу редко", - пишет он вдове Короленко. "Работаю - бешено, часов по 14, не сходя с места... Работаю каторжно". Бывали случаи, когда Горький, не вставая из-за стола, писал круглые сутки: "Дописался до того, что начал вставлять новое перо в мундштук, вставлял весьма усердно. А на днях погасил папиросу в чернильнице". Но "сон мой здоров и крепок, сновидения редко посещают меня".