Горький заботился о росте писательских сил, помогал молодым писателям М.Пришвину, К.Треневу, И.Вольнову, А.Неверову, С.Подъячеву, В.Шишкову и другим. "Хорошо говорил он со мной, часа 1 1/2. Эти полтора часа незабываемы. Они решили мою писательскую судьбу", - вспоминал Бабель.
...В сибирском городе Кургане в типографии местной газеты работал наборщиком Всеволод Иванов. Он много читал, особенно любил из писателей Горького. В газете соседнего городка Петропавловска уже был напечатан его рассказ. Осмелев, он послал следующий свой рассказ "На Иртыше" в "Летопись", Горькому... "Послал и молчаливо стал ждать славы", - вспоминал потом Вс.Иванов. Горький прислал Иванову письмо, в котором назвал рассказ "славной вещицей" и обещал, что он будет напечатан в сборнике произведений пролетарских писателей. И тут же настойчиво советовал: "Вам необходимо серьезно взяться за свое самообразование, необходимо учиться. Мне кажется литературное дарование у Вас есть, значит - его нужно развивать. Всякая способность развивается работой". Этот совет учиться Горький повторил и в следующем письме Иванову: "Вы плохо знаете грамоту, у Вас много орфографических ошибок. Язык у Вас яркий, но слов - мало..." И тут же замечал: "Ваша способность к литературе - вне спора". Так, в авторе нескольких рассказов, из которых большая часть была неудачной, Горький разгадал одного из виднейших советских писателей.
5
Война ввергла страну в пучину горя.
Армия, руководимая бездарными генералами, терпела одно поражение за другим, несмотря на героизм русских солдат. Тысячи людей гибли в сражениях, не хватало оружия, обмундирования, продовольствия, медикаментов. Процветало взяточничество чиновников и предательство военного командования.
Правительственный аппарат, разъедаемый взятками и подкупами, равнодушный к судьбам России, показал свое полное бессилие справиться с положением в стране. Когда петроградские заводчики пожаловались на нехватку металла, чиновник ответил, намекая на взятку: "Заплатите сколько следует, и мы вам отдадим и Николаевский мост (мост через Неву в Петрограде; теперь мост Лейтенанта Шмидта. - И.Н.) в лом".
Война становилась все более непопулярной в народе. Цели ее были чужды массам, шовинистический угар первых дней давно прошел. Если в первые месяцы войны солдаты писали с фронта: "...помолись за меня богу, чтобы господь бог продлил мою жизнь, дал мне силу и расторопность, чтобы победить супостата-врага", то теперь характер солдатских писем стал иным.
"Эта война, - писали с фронта, - хуже японской, ту пропили, а эту продали и предали". "Прежде солдаты думали так: штык в землю и айда домой. А теперь многие считают, что винтовки из рук выпускать нельзя. Они скоро пригодятся: придется землю от помещиков отвоевывать... Скоро-скоро солдаты возвернутся с фронта домой и наведут свой порядок". "Пора кончать братоубийственную войну. Враги за спиной, а не впереди... с нетерпением ожидаю минуты, когда фронт повернется в обратную сторону лицом... настроение у всех скверное, озлобленное", - писали солдаты родным.
Война с небывалой силой обострила все противоречия русской жизни.
На фронтах лилась народная кровь; росли цены, голодали рабочие, все больше рабочих и крестьян забирали в солдаты, все больше приходило похоронных, все больше семей оставалось без кормильца, а в Петрограде и Москве разбогатевшие спекулянты, темные дельцы, наживавшиеся на военных заказах фабриканты направо и налево сорили деньгами, устраивали невиданные оргии. Все очевиднее становился контраст между "сладкой жизнью" офицерства, буржуазии и забитостью, бесправием, тяжелым положением солдатской массы, безжалостной эксплуатацией пролетариата, нищетой деревни.
Росли потери на фронте, труднее становилось жить в тылу. Начался новый подъем рабочего движения: в 1916 году число бастующих перевалило за миллион. Крестьяне громили имения, захватывали помещичий хлеб. Волнения охватили угнетенные народы России. Повсюду проклинали ненужную народу войну, царя, его министров. Росло дезертирство с фронта, часто проходило братание солдат, целые воинские части отказывались идти в наступление...
В середине 1915 года Горький пишет: "Атмосфера вообще душная. Никогда я не чувствовал себя таким нужным русской жизни и давно не ощущал в себе такой бодрости, но... сознаюсь, порою руки опускаются и в глазах темнеет. Очень трудно... Люди все более звереют и безумеют от страха перед войной, затеянной ими. Звереют, глупеют и дышат пошлостью..."
И вот 27 февраля 1917 года произошла Февральская революция, пало самодержавие.
Либеральная печать захлебывалась от восторга, про возглашая: "Начинается новое летосчисление: от русской революции 1917 года и до русской революции 1917 года".
Однако Февральская революция далеко не решила стоящих перед страною проблем. Власть оказалась в руках буржуазного Временного правительства, бессмысленная война продолжалась, земли крестьяне не получили, положение пролетариата лучше не стало. Большевистская партия решительно держит курс от революции буржуазно-демократической к революции пролетарской, социалистической.
Горькому представляется, что в происходящем хаосе событий наука и искусство являются единственными силами, способными вести человека по пути прогресса. Поэтому он одной из главных задач считает сплочение культурных сил России - тех, кто хотел служить народу, избавившемуся от самодержавного гнета. Горьковская квартира, как никогда прежде, полна народа: писатели, артисты, художники, профессора, партийные деятели, солдаты, рабочие - кого тут только нет. И так продолжалось не неделю, не месяц, а годы, - вплоть до отъезда писателя за границу в 1921 году.
Активно борется Горький за сохранение художественных ценностей, требует запретить их вывоз из России. (Немало картин, скульптур, произведений прикладного искусства вывозили агенты иностранных, особенно американских, капиталистов.)
Но Временное правительство даже не рассмотрело предложение писателя: до того ли ему было. Зато постановление о таком запрете принял Совет Народных Комиссаров в сентябре 1918 года. Уже через несколько дней после Февральской революции на улицах Петрограда было расклеено составленное Горьким воззвание: "Граждане... берегите дворцы, они станут дворцами вашего всенародного искусства, берегите картины, статуи, здания - это воплощение духовной силы вашей и предков ваших..."
Горький возглавляет Комиссию по делам искусства; его помощниками были известные художники Н.Рерих и А.Бенуа.
Популярность Горького как общественного деятеля растет все больше и больше, недаром его кандидатуру в Учредительное собрание выставили интернационалисты Полтавы и Кишинева.
Приветствуя февральский переворот, искренне симпатизируя партии большевиков, Горький не понял до конца сути событий, поддался "весенним восторгам", охватившим российского обывателя. Он не поддерживает ленинского курса на переход к социалистической революции, хотя уже в июле 1917 года в последней из "Русских сказок" с горечью пишет, что и после того как прогнали "чужого дядю" (царя), в положении Матрены (народа) мало что изменилось.
Горький преувеличивает силы окуровщины, которая - ему кажется - как пресное болото горсть соли, проглотит, растворит бесследно революционные силы, боялся "полной гибели" великой русской культуры "в хаосе крестьянской анархии".
Высоко ценя революционный пролетариат, интеллигенцию, Горький не верил в разум массы, русского народа в целом - особенно крестьянства (а Россия была страной крестьянской). Недаром неверные утверждения о русском народе встречались в его статьях и до того и после. Преувеличивая общественную пассивность, элементы анархизма и смирения в крестьянстве, Горький не доверяет ему, считает, что темная крестьянская масса не может стать надежным союзником и помощником пролетариата в революционной борьбе. Горький не увидел того большого духовного роста русского мужика, который был результатом революционных событий 1905 года и империалистической войны. Писатель ошибочно полагал, что союзником пролетариата в революции должно стать не крестьянство, а интеллигенция, значительная часть которой на деле и этого он не видел - боялась надвигающейся пролетарской революции. Горький сомневался в возможности победы социалистической революции, в том, что рабочие сумеют взять и удержать власть.
