Дэвид оказался прав в своем предположении. Наверно, даже если бы Эрин перевели в какой-нибудь Лос-Анджелес, находившийся на другом конце страны, Стэнли Урис почти каждый день после школы отправлялся бы туда на междугороднем автобусе, билет на который покупал на заработанные в книжном магазине деньги, будучи там продавцом. Эрин каждый раз рассказывала ему много интересных вещей.

Стэн очень быстро узнал, какая у нее насыщенная и интересная жизнь и только ей позавидовал. Она продолжала быть наивной Риной-Мечтательницей даже под огромной дозой успокоительного. В ее личном мире у нее был Стэн, дочь, дом в Атланте рядом с не такой уж ненавистной бабкой: простое женское счастье, сопровождаемое еще и успешной карьерой (может ли это быть карьерой?) поэта. Она окончила вместе со Стэном школу, после чего они поехали поступать в университет в Атланте. Дример выбрала английскую философию — лучше бы она этого не делала — и спустя несколько лет вылетела за прогулы и незачеты. Стэн, изучающий инженерию, любезно взял ее под свое крылышко. Они снимали вместе квартиру, какую выбрала Эрин — и какая бы точно не понравилась бы Джейми, брошенной в черный список жизни сразу же после отъезда из Дерри. Еще до окончания Стэном университета у них родилась дочь. Малышка Шен-Арлетт Урис, та, что названа в честь милой продавщицы из Subway и какой-то ряженой немецкой графини.

Это все, что узнал Стэн. Он жалел о том, что сделал, потому что больше Дример не выдавала никакой информации. Хотя, это было неудивительным. Он мог бы включить голову и не сообщать о матери, бросившейся под поезд на железной дороге между Дерри и Стонни Бруком и Викторе, повесившимся в собственной кладовой. В чем-то Урис был абсолютно глупым. Он ушел, зная, что не достучится до потерянной Дример и даже резкое отсутствие успокоительных в изгаженной крови девушки ему не помогут.

Эрин молчала так же, как ветер, бивший из оставленной открытой двери. Тогда Эрин прожила сразу десятки лет и скончалась в тот день. Размеренная жизнь — прям такая, как в романтичных сериалах для домохозяек — была тем, что приносило ей истинное удовольствие. Но, пожалуй, предложение любимого мужа, которое она получала от него на свое сорокалетие, было лучшим событием в ее жизни. Стэн сдержал свое обещание. Он всегда был ответственен во всем. Они покончили с собой, разрезав друг другу вены «бабочкой» в ванной. Оставшиеся силы они направили на то, чтобы синхронно написать на стене слово, наверное, объединяющее их обоих.

«Оно»

Черт, это было безумно романтичным. Безумно.

Но безумием была только одна вещь, о которой даже сам Дэвид Гордон не подозревал. Квалифицированный врач и предполагать не мог, что его бедная пациентка покончила с собой дважды. Второй раз она сделала это вместе с воображаемым мужем. А первый произошёл тогда, когда она отошла окончательно от таблеток, но продолжила притворяться больной, чтобы постоянно получать успокоительные. Эрин уже не была особо нервной. Но этот факт никакой роли не играл.

Ей было так хорошо в своем мире, что после смерти в нем она не вернулась в настоящий. Наверное, ее состояние было таким, как у пациента после лоботомии или как у пациента с врожденной умственной отсталостью. А может как у обоих.

Эрин сдержала единственное свое обещание, сдохнув почти никому не нужной швалью, как того хотел Ричи Тозиер. Последним ее желанием перед смертью в своем мире было, чтобы хоть Ричи был счастлив.

Прошло почти три недели после того, как Эрин абсолютно перестала реагировать на внешний мир. Поздним вечером ее навестила медсестра, но было уже поздно. Она лежала на кровати с огромным желтым синяком, сквозь который пустили морфин. Шприц лежал рядом. На нем не нашли никаких отпечатков, но только потому, что их и не искали. Кому она нужна кроме Стэна, который вообще сумасшедший?

Гроб, как велел не убитый горем отец, был закрытым. Тело Эрин перевезли в Дерри в фургоне для перевозки лекарств в их психиатрическую лечебницу. На въезде в город, где уже начиналось кладбище, водитель чуть было не поехал дальше — в другой дурдом. Было весьма иронично осознавать, что сама судьба не находит для чертовой Дример места лучше.

На похоронах присутствовал почти весь город, словно Эрин была среди горожан местной знаменитостью, а в школе главной любимицей. Ее могила располагалась рядом с могилой Джейми. Будь Эрин жива — она бы вряд ли обрадовалась этому факту, но ее уже не было. Билл, Беверли, Стэн, Эдди и другие неудачники, не изученные Эрин даже на чуть-чуть, стояли ближе всех. Ричи был единственным, кого там не было. Он даже не пришел на прощальную вечеринку.

Церемония прощания закончилась очень интересно. На белоснежную крышку гроба Эрин приземлилась очень худая белая ворона. Она осмотрела своими черными глазами-бусинками, кажется, каждого из них. На Стэне Урисе ее взгляд сфокусировался особенно надолго. После него она взглянула на небо, замахала крылышками и пронзительно закаркала. Ее не смог никто прогнать. Чтобы не слушать это противное карканье, все разбежались раньше положенного. Цветы к гробу Дример принимала эта ворона, как почтенная королева. Каждому приходящему она коротко каркала. Неизвестно, с благодарностью или упреком.

Наверно, она очень непостоянная и чуть-чуть не в себе.

Но Стэнли считал, что она каркает каждый раз, когда кто-нибудь говорит что-то абсурдное. Он был уверен, что она насмехается над дурачками, считая себя выше их. А сама, может быть, та еще неудачница. Ворона смотрела только на него, хотя к гробу он подходил вместе с Беверли, лениво передвигающей ноги сбоку. Из-за этого ему тоже пришлось замедлить шаг, хотя изначально он двигался активно.

— Хорошая погода. Всегда любил снег, — сказал Стэнли и словил как неразумное дитя языком падающие снежинки. Нет. Он не любил снег. Он просто врал, что как-нибудь завести беседу с убитой Марш.

Ворона, издав пронзительное КАР-КАР, нагло вернула Уриса к своему предположению. Он напрягся. Стало не по себе.

— Никто даже понятия не имеет, что произошло, — не в тему и с мрачным лицом ответила Беверли. Находясь в полном неведении, она даже не понимала задает ли вопрос или прямо утверждает. В руках девушка держала одинокую белую лилию, не решаясь положить ее к остальным цветам. Этот нежный цветок очень хорошо сочетался с ее огненными волосами.

Когда они подошли к гробу, Стэнли окинул ворону безынтересным взглядом. К удивлению, она притихла.

— А я знаю, что произошло, — он начал говорить, сложив пальцы в замочек. С каждой секундой они сжимались все крепче, готовые, наверное, к концу сломаться пополам. — У Эрин был свой личный выдуманный мир. Ей там было хорошо. Но однажды я узнал, что она уже умерла. Именно поэтому у нее не было никакой активности к жизни в нашем мире. Ее душа умерла, Бев. Нельзя оживить труп, понимаешь? Ее мертвое тело в этом мире готово было гнить еще добрые десятки лет, если бы я что-то с этим не сделал. Украв деньги у родителей, я закупился на Трейлинд-Роуд большой дозой морфина. Насчет шприца. я был уверен, что он есть в больнице. Ха, какая-никакая, но это все-таки больница! Ты уже догадалась, Беверли? Что огромный желтый синяк на ее шее получен в результате огромной дозы этого морфина, из-за которой она и скончалась? Передозировку все сочли главной причиной смерти. Но никто так не узнает, что это лишь косвенная причина, а главная — я. Я убил ее, Беверли.

Черные бусинки белой вороны ни в какое сравнение не шли с распахнутыми в изумлении и ужасе глазами цвета чистого неба юной Беверли Марш. Птица смотрела на непроницаемого Уриса спокойно и малость флегматично.

Минутой позже он растянул губы в слегка жалкой улыбке, добавляя:

— Шучу. Писали в газетах.

КАР-КАР!

КАР-КАР!

КАР!

Комментарий к Эпилог Короче. Как сказал один мудрый человек: “Ваша история была создана, чтобы закончиться именно ТАК”

У фанфа говорливое название, не правда ли? Мне кажется, оно само уже подразумевает под собой не особо счастливые события. Но попытаться сделать их такими хоть чуточку – попытка не пытка, да? Противоположности притягиваются – ой ли?