Кэтери с Нэмид ошарашенно переглянулись. Хоши в голове резюмировала то, что Нэм так и не решилась произнести вслух при весело улыбающимся соплеменнике.
«Дело дрянь».
«Вот ведь дрянь».
Челюсти заболели от того, как крепко Хао сжал зубы. После всех откровений, всех шагов навстречу, всех неосторожных, но таких нужных прикосновений за прошедшие три дня, чёртова девчонка решила всё перечеркнуть и связать себя семейными узами с мужланом, который даже не особо в курсе, когда у нее день рождения.
«Ты тоже не в курсе» — услужливо напомнил рассудок, отчего Асакура только еще больше рассвирепел.
Как назло, Нэмид его будто не замечала и смотрела строго в пол, пока Магна держал в своих огромных лапах ее аккуратные пальчики и, возвышаясь над ней на целых полторы головы, бормотал ей что-то о том, какая она красивая и сколько детей ему нарожает. От картин, мелькавших в разуме индейца, Хао хотел закрыться, но продолжал с мазохистским рвением впускать в свое сознание образы обнаженной Нэм в чужих крепких объятиях. Теперь это были не просто влажные фантазии, а вполне себе грядущее будущее, если, конечно, Асакура, как шекспировский мавр, не придушит в порыве ревности эту малолетнюю идиотку.
«Посмотри на меня!» — беззвучно рыкнул он, и — о чудо! — Нэмид вздрогнула и чуть повернула голову, встречаясь с ним взглядом.
Глаза Хао выразили высшую степень презрения, а она, виновато поджав губы, отвернулась. Лучше бы Нэм ответила ему равнодушием. Тогда бы он, пожалуй, нашел бы в себе силы принять ее выбор.
Нэм знала, что разговора с Асакурой ей не избежать — это бы идеально продолжило текущую череду неудач. Идя по опустевшему коридору Колизея, она сжимала кулаки так сильно, что ногти больно впивались в кожу. Её маленький мирок погружается в хаос, а она вынуждена просто стоять и смотреть.
Мальчишки из компании брата Хао знают, кто она, как и проводившая ее странной ухмылкой демон-лиса. Рё вернулся в Добби и теперь кружит над деревней, как над загнивающим трупом, и явно чего-то выжидает. И, главное, теперь Нэм, вроде как, помолвлена, но радуются этому все, кроме нее.
— Что ты творишь? — камнем прилетело ей в спину. «И кроме Хао, конечно же», — исправилась Нэмид и, на пару секунд прикрыв глаза, собираясь с силами, повернулась.
Нечитаемое лицо Асакуры исчертили резкие черные тени. Нэм вдруг вспомнила истории, что передавали о нем из уст в уста, а в них слишком часто говорилось, как демон, возродившийся в их племени, вот точно с таким хладнокровием на лице сжигал своих врагов до тла.
— И я клянусь, если ты сейчас сделаешь вид, что вчера ни в чем мне не признавалась, — добавил он, — я не посмотрю на то, что когда-то между нами было, и скормлю тебя Духу Огня.
— Даже не собиралась, — тихо проговорила Нэм, встречая стальной взгляд черных глаз напротив. Его угроза не произвела на нее должного впечатления, хотя еще совсем недавно у Нэмид от такого затряслись бы поджилки и подкосились ноги.
В коридоре послышались шаги и голоса — кажется, Калима и Силвы, — и тогда она, разглядев дверь заваленного подсобного помещения в десяти метрах, устремилась туда. Однако стоило ей лишь юркнуть в его темноту, как Хао оказался рядом и шагнул следом за ней. Оказавшись зажатой между дверью и твердым торсом Асакуры, Нэмид испуганно охнула и уперлась руками ему в грудь тщетной попытке отстраниться.
— Тише, — почти касаясь губами уха прошелестел он. - Ты же не хочешь, чтобы нас застукали в таком положении.
От звука его голоса по телу пронеслась волна мурашек, а сердце забухало так сильно, что Нэм даже не сомневалась — Хао чувствует это своей кожей. Темнота, прорезанная лишь узкой полоской света под дверью, скрыла ее покрасневшее от смущения лицо, однако частое, поверхностное дыхание она скрыть была не в силах.
Калим и Силва прошли мимо, но Асакура так и не отстранился, а Нэмид не шелохнулась. Каждый ее вдох чуть щекотал открытую полоску шеи, а жар ее напряженно вытянувшегося тела ощущался даже сквозь пончо. Хао только сейчас осознал, что прижимался к ней всё это время как чертов маньяк и делал это вовсе не потому, что ему и шагу назад не ступить.
— Признайся, Нэмид, — зашептал он, ведя приоткрытым ртом по линии скулы, — тебе ведь совсем не нужен Магна, — по щеке… — С той самой секунды, как наши глаза впервые встретились, — по подбородку… — ты хотела только меня.
Нэм рвано выдохнула, прикрывая глаза. Пульс стучал где-то в висках, кожа горела, и если бы спина не упиралась в дверь, ноги бы ее уже не держали. Разум кричал, что нужно бежать. Тело же таяло, как масло под раскаленным ножом.
— Я твой, — горячий шепот возле уха, — а ты моя, — губы коснулись виска. — Забудь о долге, — прикрытого века, — забудь о злых языках, — щеки, — забудь обо всём, что было, — и уголка рта. — Просто будь со мной.
Грудь Нэмид часто вздымалась. Хао слышал, как шумно она дышит, чувствовал, как она дрожит, и больше всего жалел, что не может видеть ее лица.
— Прости, — сдавленный всхлип почти физически ударил его по лицу. — Я не могу.
Дверная ручка скрипнула, свет из коридора вполз в помещение, а девушка, не глядя на него, выскользнула за дверь и сразу же ее захлопнула. Звук бегущих шагов стих, и Асакура вновь остался один. Впрочем, как и всегда.
========== 24. О родителях ==========
Говорят, что родителей не выбирают. Но и детей тоже, к сожалению.
Талантливый мистер Рипли (The Talented Mr. Ripley)
— Нэмид, — Канги в который раз за вечер остановился возле двери комнаты дочери и тихо поскребся в нее ногтями. — Не хочешь со мной говорить — ладно, я не лезу. Но, может, хотя бы поешь? Принести тебе чего-нибудь в комнату?
Нэм сглотнула ком в горле, громко шмыгнула носом и потерла всё ещё сырые глаза тыльной стороной ладони. Потолок, в который она глядела, лежа плашмя на кровати, в очередной раз подернулся слезной дымкой.
— Не надо, — голос прозвучал до того отвратительно гнусаво, что Нэмид не выдержала и, схватив салфетку с тумбочки, не слишком изящно высморкалась.
Канги выразил своё недовольство тихим бурчанием, однако настаивать не стал, за что она была ему безмерно благодарна. Как и за то, что он больше не предпринимал попыток к ней войти, ведь до этого Нэм уже запустила в него подушкой, когда он прибежал на ее удушающие всхлипы, а она совсем не хотела чувствовать себя еще более виноватой.
Чувство усталости надежно поселилось в ее измученном переживанием мозгу. Хао выпил ее до дна и не оставил ни капли. Когда-то смелая и решительная, Нэмид вся растворилась в нем, и его имя снова и снова повторялось в мыслях, как заевшая пластинка. Нэм была бы рада сказать, что так на нее влияет Хоши, но сегодня, когда он шептал ей те безумные слова, она слишком отчетливо ощущала, как всё её существо рвётся к нему и трепещет. А Хоши, как последний оплот здравого смысла, пытается ее удержать.
Отвергнув Хао, Нэмид будто наживую вырвала часть себя. Ей хотелось поддаться вперед и целовать, целовать его до исступления, пока рассудок окончательно ее не покинет. Это стало для нее поистине шокирующим откровением, ведь во всех внезапных приливах нежности Нэм привыкла винить свое первое воплощение, но теперь, оглядываясь назад, она уже совсем не была уверена, что источала свои претензии по нужному адресу. Да, Хоши любила его, и Нэм это знала, но вместе с тем та еще в первую встречу дала понять, что не собирается давать этим чувствам ход. Так что, если к Хао тянуло именно Нэмид? Что, если она, вопреки всему, что только можно, влюбилась в это… чудовище?
Резко сев на кровати, она схватилась руками за голову и взвыла, согнувшись пополам. Как такое могло произойти? В какой момент ее разум затуманился настолько, что она отринула все ужасы сказаний о Величайшем? Где затерялся тот миг, когда образы трех убитых шаманов перестали мучить ее при виде него? И почему она забыла тот священный ужас, что сковывал её тело, стоило Хао лишь мельком обратить на нее внимание?
