До Кросби было восемь миль, и по дороге Джек разговаривал:

– Бетси, Бетси! Погоди, я тебе такое расскажу! Ты не поверишь, Бетс. – Он разрешал себе эти разговоры с женой о том, что с ним приключилось. – Спасибо, Бетси, – поблагодарил он, имея в виду ее тактичное поведение после того, как ему прооперировали простату.

Она действительно была нежна и заботлива, и Джек не сомневался в ее искренности. Всю свою жизнь Джек носил нормальные трусы-боксеры, новомодные в обтяжку он не признавал. Но в Кросби, штат Мэн, было невозможно купить нормальных трусов. Джек был потрясен. И Бетси ездила во Фрипорт за любимыми трусами мужа. Но после операции на простате от боксеров пришлось отказаться, на них не держались эти дурацкие прокладки. Как же Джек их ненавидел! И тут, словно по подсказке, из него брызнуло – нет, скорее пролилось.

– Ради бога! – воскликнул он.

Похоже, весь штат ходил в обтягивающих трусах. Совсем недавно Джек ездил в «Уолмарт» на окраине города за очередной упаковкой исподнего и заметил, что боксеров там нет. Только тюки с эластичными трусами всех размеров вплоть до XXXL для этих несчастных, жирных, необъятных мужчин штата Мэн. А вот Бетси удавалось найти для него нормальные трусы во Фрипорте. Ох, Бетси, Бетси!

Дома Джеку уже с трудом верилось в то, что с ним произошло сегодня, инцидент виделся ему теперь смехотворным и даже – почти – сущей ерундой. Он долго сидел в огромном кресле, разглядывая гостиную, просторную комнату с низким синим диваном на металлических ножках; диван тянулся вдоль стены напротив, с телевизором, а затем под прямым углом сворачивал к другой стене, туда, где стоял стеклянный журнальный столик тоже с металлическими ножками. Не вставая с кресла, Джек развернулся и уставился в окно на поляну и деревья за ней с яркой зеленой листвой. Они с Бетси решили, что вид на растительность им нравится больше, чем вид на воду, и от этого воспоминания теплая, согревающая дрожь пробежала по его телу. Покачав головой – надо же, как его проняло, – Джек поднялся, налил себе виски, сварил сардельки и открыл банку с фасолью.

– Бетси, – повторил он вслух несколько раз.

Поев, он помыл посуду – с посудомоечной машиной он не связывался, это казалось чересчур хлопотным, – плеснул виски в стакан и задумался о том, как сильно была влюблена Бетси в того парня, Тома Гроджера. До чего же странная штука жизнь…

Исполненный добрых чувств – день подходил к концу, а виски не подкачал, – Джек сел за компьютер и погуглил того малого, Тома Гроджера. Нашел он его быстро – Гроджер по-прежнему преподавал в частной старшей женской школе в Коннектикуте. Он был на восемь лет младше Джека, и что, все еще возится с девчонками? До сих пор? Пошарив еще, Джек обнаружил, что уже лет десять школа принимает и мальчиков. А потом наткнулся на маленькое фото Тома Гроджера, поседевшего, осунувшегося, однако его физиономию, довольно благообразную, Джек по-прежнему находил чересчур банальной. На школьном сайте имелся и электронный адрес Гроджера. Тогда Джек взял и написал ему: «Моя жена Бетси (скорее всего, вы знали ее как Бет Эрроу) умерла семь месяцев назад, и мне известно, что в молодости она вас очень любила. Поэтому я подумал, что, наверное, следует сообщить вам о ее смерти». И нажал на «отправить».

Потом Джек сидел и наблюдал, как меняется освещение за окном. Эти долгие, долгие вечера; такие долгие и живописные, что это его просто убивало. Над поляной сгущались сумерки, деревья на другом краю выглядели черным рваным театральным задником, но с неба все еще падал солнечный свет – хрупкими полосками на траву перед деревьями. Джек размышлял о событиях сегодняшнего дня, и они не укладывались у него в голове. Неужто у полицейского случился реальный стояк? Это казалось невероятным, и тем не менее Джек на себе испытал, и не раз, – в иных, разумеется, ситуациях, – как гнев и сознание собственной власти способны довести до эрекции. Если, конечно, у парня вообще встает. Затем он припомнил муравьев, старательно выискивающих песок, иначе им не добраться туда, куда они стремятся. Ему стало жалко их чуть не до слез, таких крошечных и таких упорных.

Часа через два Джек проверил почту в надежде, что, может, дочь написала или Оливия Киттеридж вновь возникла в его жизни. Ведь она первой связалась с ним по электронной почте, чтобы рассказать о своем сыне, а он в ответ написал ей о Кэсси. А однажды он даже поведал Оливии о своей связи с Илейн Крофт, и она вроде бы его не осудила. Но заговорила о коллеге, школьном учителе, о их взаимной любви – «почти романе», так она выразилась, – длившейся, пока учитель не погиб в автокатастрофе темной ночью.

Проверяя почту, Джек сообразил, что успел напрочь позабыть (надо же!) о Томе Гроджере, но письмо пришло как раз от него – [email protected]. Надев очки для чтения, Джек всмотрелся в текст. «Я знаю о смерти вашей жены. Мы с Бетси общались много лет. Не уверен, стоит ли об этом говорить, но она рассказывала о ваших шалостях, и, наверное, я должен признаться – хотя, повторяю, не уверен, стоит ли, – но было время, когда мы с Бетси встречались в отеле в Бостоне, а также в Нью-Йорке. Возможно, вы давно об этом знаете».

Джек резко отодвинулся от стола, колесики кресла затарахтели по крепкому деревянному полу. Придвинулся обратно и перечитал сообщение.

– Бетси, – проворчал он, – почему с этим обормотом? – Снял очки, вытер лицо рукавом. – Срань господня.

Спустя несколько минут он опять надел очки и в третий раз прочел письмо.

– «Шалости»? – воскликнул он. – Да кто сейчас так говорит? Разве что педики. Или ты, Гроджер, один из них? – Джек нажал на «удалить», и сообщение исчезло.

Он чувствовал себя трезвым как церковная мышь. Обошел дом, задерживая взгляд на вещицах, купленных женой: лампа с рюшами на подставке, плоская ваза из красного дерева, которую Бетси привезла откуда-то и водрузила на журнальный столик; теперь в этой вазе чего только не валялось – ключи, старый неработающий телефон, визитки, скрепки. Джек постарался вспомнить, когда его жена ездила в Нью-Йорк, и по его подсчетам оказалось, что началось это всего через несколько лет после их свадьбы. Она работала в детском саду и ездила на конференции в Нью-Йорк, где, по словам Бетси, ее присутствие было необходимо. Джек в это не вникал, он был по горло занят, добиваясь пожизненной профессуры, да и вообще был занят.

Джек опустился в кресло и тут же встал. Снова обошел дом, поглядел на темную поляну, затем поднялся наверх и обошел второй этаж. Его кровать, их супружеская постель, была не заправлена – как обычно, кроме одного-единственного дня в неделю, когда приходила уборщица, – и, глядя на кровать, Джек подумал, что в его нынешней жизни все так же скомкано и разбросано. Но разве в их супружестве дела обстояли иначе?

– Бетси, – воззвал он, – боже ты мой, Бетси.

Он присел на краешек кровати, потер шею ладонью. А что, если Гроджер просто дразнит его, пакостит развлечения ради? Но нет, Гроджер не таков. Судя по тому, что знал о нем Джек, Гроджер всегда был человеком серьезным и все эти годы преподавал английский язык и литературу, господи прости, в школе для маленьких сучек. Стоп, не потому ли Бетси сказала, что «ей было бы проще», умри Джек на операционном столе, когда ему вырезали желчный пузырь? То есть еще тогда? Когда «тогда»? Лет через десять после того, как они поженились.

– Ты трахал мою жену? – вопросил Джек. – Ты, маленький мудила.

Встав на ноги, он побрел дальше по второму этажу. Еще одна спальня, за ней комната, в которой его жена устроила себе кабинет; Джек ходил по комнатам, озирался, словно чего-то искал. Затем спустился на первый этаж, обошел две гостевые комнаты, одна с двуспальной кроватью, другая с односпальной. На кухне налил себе еще виски из бутылки, привезенной сегодня из Портленда. А казалось, он купил ее давным-давно.

Его роман с Илейн Крофт начался лишь спустя двадцать пять лет после его женитьбы на Бетси. Джек с Илейн буквально набросились друг на друга, и это было что-то. Вспомнить страшно. На Бетси когда-либо накатывало нечто подобное? Вряд ли, Бетси никогда и ни на кого не бросалась. Но откуда ему знать, какой она была?