Литмир - Электронная Библиотека

– Откуда у тебя эти деньги? – закричала мать и показала Кайли конверты с двадцатидолларовыми купюрами, а также конверт с сотенной. Мать принялась расшвыривать деньги, опустошая один конверт за другим; бумажки полетели по комнате. – Говори, где ты их взяла!

– Это плата за уборку, – ответила Кайли.

– Неправда! Рингроуз платит тебе десять долларов за уборку, а тут по крайней мере три сотни. Откуда они взялись?

– Мама, я уже сто лет убираюсь в чужих домах.

– Не лги мне! – Мать окончательно рассвирепела, от ее крика звенело в ушах.

Кайли быстро прикинула в уме, вопли и визги матери не мешали ей складывать и вычитать. Остальные конверты с наличными были спрятаны в стенном шкафу, и Кайли не позволяла себе даже мельком взглянуть на шкаф. Сев на кровать, она заговорила как можно спокойнее:

– Эти деньги, мама, я получила за уборку. Берта Бэбкок платит мне пятнадцать долларов, то есть в неделю я зарабатываю двадцать пять. – Выдержав паузу, она добавила: – А потом мне захотелось сотенную купюру, и я пошла в банк, где обменяла десятки на сотню.

– Ты все врешь! – разъярилась мать. – Берта Бэбкок звонила сегодня утром, возмущалась, потому что ты отказалась у нее работать, даже не предупредив заранее. (Кайли молчала.) Кто научил тебя вот так бросать работу? Кто научил тебя так себя вести?

Мать орала и орала, а Кайли покорно слушала, пока с ней не случилось нечто странное. Внезапно она впала в бесчувственность. Будто внутри у нее что-то отключилось. Страх, душивший ее, рассеялся, уступив место безразличию. Будто она решила про себя: с меня хватит. Мать даже ударила ее по лицу, и от оплеухи у Кайли выступили слезы, но и это ее ничуть не взволновало. Подобного безразличия она прежде никогда не испытывала, и эта бесчувственность – а вовсе не мать – пугала ее. Молчание и неподвижность Кайли только усиливали гнев матери.

– Я звоню твоей сестре Бренде! – крикнула мать.

И когда она, наоравшись наконец, покинула комнату дочери, Кайли огляделась вокруг и подумала, что ее комната словно подверглась нашествию варваров: пара трусов приземлилась на перевернутой настольной лампе, носки сгрудились у противоположной стены, розовое одеяло было вспорото.

Приехала Бренда и первым делом попросила мать:

– Оставь нас наедине, мам, ненадолго. – Усевшись на кровати рядом с Кайли, Бренда выдохнула: – Ох, детка, что тут у вас случилось?

Кайли взглянула на сестру, вот теперь ей хотелось заплакать, но она сдержалась.

– Лапа, – продолжила Бренда, ласково поглаживая руку Кайли, – лапа, ты только скажи мне, откуда у тебя столько денег. Скажи, и все.

– Пересчитай их и тогда сразу поймешь, что это деньги за уборку. Плюс то, что я заработала в пончиковой.

– Хорошо, – сказала Бренда, – я так и думала. Мама сильно, очень сильно рассердилась из-за того, что ты ушла от Берты Бэбкок, ничего ей не сказав. Маме сейчас трудно приходится, и когда она увидела всю эту наличку, ей подумалось, что, может, тут замешаны наркотики или еще что.

– Ради бога, – скривилась Кайли, и Бренда понимающе кивнула.

– Знаю, детка, – Бренда гладила сестру по плечу, – наркотики здесь ни при чем.

После короткой паузы Кайли сказала:

– Мне как бы невыносимо жить с ней. Она почти со мной не разговаривает. И… и это ранит мои чувства.

– Ох, лапа, – отозвалась Бренда. – А теперь послушай меня. После смерти папы мама никак не оправится, ей все еще очень плохо. И ей было слишком много лет, когда она родила тебя… – Бренда обняла сестру: – Но слава богу, что она это сделала!

Кайли посмотрела на Бренду, на темные круги у нее под глазами и припомнила, как та говорила матери: «Он хочет меня постоянно, и меня уже от этого тошнит».

– Бренда, я люблю тебя, – тихо сказала Кайли.

– И мы все тебя любим. А теперь послушай меня, детка. – Бренда помолчала, а затем сказала таким тоном, будто доверяла сестре великую тайну: – Ты умная, детка. Ты это знаешь, так ведь? Мы, остальные сестры, больше похожи на маму. – Она приложила палец к губам, давая понять, что эту информацию лучше держать в секрете. – Но ты пошла в папу. Ты умная. Поэтому, Кайли, лапа, просто продолжай хорошо учиться, и у тебя будет будущее. Настоящее будущее.

– Что значит «настоящее будущее»?

– Ну, ты сможешь стать врачом, Кайли, или медсестрой, или еще кем-то значительным.

– Ты серьезно?

– Еще как серьезно, – ответила Бренда.

* * *

На следующий день, когда мать ушла на работу, Кайли вынула из стенного шкафа конверты с наличными и долго бродила по дому, выискивая, куда бы их перепрятать, пока ее взгляд не упал на пианино. Она открыла верхнюю крышку и сбросила пакеты вниз, наблюдая, как они падают на дно позади струн. Кайли представления не имела, каким образом она извлечет их обратно, но там они были в целости и сохранности; на пианино она играть перестала.

От матери она больше ничего не ждала. И когда мать вдруг начала дружелюбно беседовать с ней – изредка по вечерам, – изумленная Кайли ответила ей тем же. В один из вечеров она рассказала матери о мисс Минни, и мать слушала, не перебивая. Мать говорила о разных пациентах, приходивших к дантисту, у которого она работала, и Кайли ее тоже внимательно слушала. И находила их нынешнее сосуществование вполне сносным.

Вот почему в субботу, когда Кайли, вернувшись из пончиковой и войдя в гостиную, увидела – будто человека, лишившегося передних зубов, – пустое пространство вместо пианино, она была настолько ошарашена, что поначалу не поверила своим глазам.

– Я продала его, – сказала мать. – Ты ведь больше на нем не играешь, вот я и продала его фермерскому клубу, что рядом с Портлендом.

Кайли ждала телефонного звонка по поводу денег, но так и не дождалась.

* * *

Ближе к концу лета в пончиковую снова зашла миссис Киттеридж. На этот раз она была одна, и других посетителей в пончиковой не было.

– Здравствуй, девочка, – сказала она.

– Здравствуйте, миссис Киттеридж, – ответила Кайли.

– Ты все еще работаешь у этой рехнутой Рингроуз? – поинтересовалась миссис Киттеридж, заказав два пончика «без всего».

– Нет, она меня уволила, – ответила Кайли, укладывая пончики в белый пакет.

– Она уволила тебя? – удивилась миссис Киттеридж. – За что? Ты забавлялась с ее корабликом «Мэйфлауэр»?

– Нет. Просто она позвонила и сказала, что больше во мне не нуждается. И что у них проблемы со здоровьем.

– Ага. – Казалось, миссис Киттеридж что-то взвешивает в уме. – Ну, ее муж действительно нездоров.

У Кайли дрогнул подбородок.

– Он при смерти? – спросила она.

– Хуже. – Миссис Киттеридж покачала головой, а затем наклонилась к Кайли, приставила ладонь ко рту и понизила голос: – Ее муж из ума выживает.

– Мистер Рингроуз? Это правда?

– Так говорят. Кто-то видел, как он поливал тюльпанную клумбу в чем мать родила. При том, что тюльпаны давно отцвели.

Кайли уставилась на миссис Киттеридж:

– Вы шутите?

– Ничуть, – вздохнула миссис Киттеридж, – и дела его все хуже. Но, если я тебе об этом рассказала, что мне мешает рассказать и все остальное. Она кладет его в ту самую лечебницу, где лежала мисс Минни. Можешь себе представить? У них должны водиться деньги. И ей по карману поместить его в «Золотой мост», например, так нет же, она демонстративно запихивает его в это убогое заведение, и вот что я скажу… я всегда это говорила, – миссис Киттеридж дважды стукнула ладонью по прилавку, – эта женщина никогда не была к нему добра. Ни вот настолечко. – Лицо у нее было суровым.

– О-о. – Кайли прокручивала в голове услышанное. – Как же это грустно, ужасно грустно.

– Еще бы не грустно, черт побери, – завершила беседу миссис Киттеридж.

* * *

Через два дня в старшей школе, куда поступила Кайли, начинался учебный год. Школа находилась в миле от города, и мать намеревалась возить дочь туда по утрам, а возвращаться обратно Кайли предстояло пешком, если ее не подвезет кто-нибудь из знакомых. И она больше не будет учиться рядом с их старым домом, поэтому сегодня Кайли села на велосипед, поехала к тому дому и увидела, как он изменился после ремонта. Дом выкрасили в темно-синий цвет, хотя он всегда был белым, а на новеньком крыльце стояли горшки с цветами. Комната с окнами во двор, где умер ее отец, и вовсе исчезла, теперь вместо нее была большая веранда. Миновав дом, Кайли внезапно свернула за угол и покатила по мосту мимо фабрики к старой лечебнице, где она навещала мисс Минни. Остановилась на противоположной стороне улицы, слезла с велика и постояла, разглядывая здание лечебницы; облицованное темно-зеленой плиткой, оно казалось ей меньше, чем прежде. Мимо проносились одна машина за другой. Подождав, пока все проедут, Кайли пересекла улицу и зашла во двор, где парковались работники лечебницы. А затем, не желая, чтобы ее увидели, направилась к стене здания, за которой начинался лес. Прислонив велосипед к стенке, Кайли села на гравий лицом к лесу.

14
{"b":"664791","o":1}