После двух месяцев правления я начинаю осознавать грандиозность стоящей передо мной задачи. Я должен направлять и решать, руководствуясь глубоким знанием ситуации в каждой сфере жизни, ситуации, которая постоянно меняется. Стоит разобраться с одной проблемой, как возникает новая. Но в первую очередь надо сберечь стабильность, на которой основывается наше общество. Чем шире полномочия, тем сильнее должно быть чувство долга у правителя. Таково золотое правило Маат, и я практикую его во время каждого утреннего ритуала, преподнося созидающей сущности статуэтку богини – воплощения справедливости, целостности и гармонии, живым залогом которых являюсь я, фараон. Это – главная моя задача, и она всечасно направляет мой разум и руку.

То, что я прочел так много, – мое преимущество. Пробегая глазами отчеты министров, я быстро вычленяю главное, чтобы потом задать Узеру уточняющие вопросы. Не упуская ни единой детали, я продвигаюсь ускоренным ходом, и, несмотря на ограниченность часов отдыха, не знаю усталости.

Я не отвлекаюсь на светские развлечения и за стол сажусь с Минмесом, который старательно вникает в управленческие дела и предлагает улучшения.

Сегодня я сразу замечаю, что мой друг встревожен. Между нами с детства нет никаких недомолвок.

– У нас затруднение?

– И серьезное!

– Кто недоволен?

– Народ.

– Налей мне чего-нибудь!

Он наполняет два кубка.

– Из-за Хатшепсут, сначала царицы, а потом и фараона, ты забыл один из главнейших принципов царской власти. Ты не можешь править один, тебе нужна великая царская супруга.

– Как будто мало мне других забот!

– Это не просто пожелание. Народ требует царицу, потому что это традиция. И он прав. Без ее магии ты не справишься.

В комнату входит взволнованный первый министр и прерывает нашу беседу:

– Ужасные новости! Палестинцы взбунтовались! Разгромили нашу крепость в Газе, много убитых!

Узер весь дрожит. Вот уж кто, я думал, умеет владеть собой при любых обстоятельствах! Но сейчас на нем просто лица нет. Понять его опасения нетрудно: я всего два месяца правлю страной, военного опыта не имею, а тут – такой неожиданный и неприятный поворот!

– Речь идет о восстании в отдельно взятой местности, или угроза значительно шире и ставит под удар безопасность страны?

– Не имею понятия. Зато знаю, кто нам все объяснит – Тьянуни, глава тайной службы. Сегодня он как раз прибывает из Мемфиса.

После наступления сумерек первый министр представляет мне Тьянуни, худого тридцатилетнего мужчину с длинным лицом и испытующим взглядом. На секретном совещании присутствует также и мой друг Минмес. По столице уже ползут слухи, один страшнее другого, – что палестинцы вырезают целые поселения. Страна еще не забыла ужасы нашествия гиксосов.

– Ты хорошо разобрался в ситуации?

Тьянуни отвечает негромким спокойным голосом:

– Нашу крепость в Газе палестинцы сожгли, гарнизон уничтожили. Все приграничные посты в боевой готовности, и подкрепление придет вовремя, так что возможное нападение они отразят.

– Возможное?

– Правильнее было бы сказать «неизбежное».

– Значит, еще не конец? Речь идет не о единичном происшествии?

– Нет, ваше величество. Обычно мы быстро наводим порядок, если какое-то племя затягивает с податями или недоплачивает. На этот раз все намного серьезнее. Мы привыкли, что местные кланы постоянно враждуют за главенство в регионе, и вот, к несчастью, сирийцу, правителю Кадеша, удалось объединить их все под своим командованием.

– Значит, это его мы должны уничтожить, – вмешивается Минмес. – Вы уже думали, как подослать к нему убийц?

– Слишком поздно, – с сожалением замечает Тьянуни. – Правитель вне нашей досягаемости. Он укрылся в своей крепости Мегиддо, в Сирии.

– Не удовольствуется ли он достигнутым?

– По последним донесениям, он собирает коалицию из трехсот тридцати палестинских и сирийских князьков с очевидным намерением – завоевать Египет.

Кошмар вот-вот повторится?

– Если мы не предпримем мер, и быстро, эта орава станет неуязвимой, – говорит Минмес.

Два месяца на троне, и уже пора принимать сложное решение – вступать в войну! Тысячи погибших, муки и страдания… Единственное, о чем я сейчас должен думать, – это спасение Египта.

– Что у нас с армией?

Первый министр очевидно смущен.

– Нашим военачальникам давно не приходилось сражаться. А солдаты заняты в основном поддержанием оросительных каналов. Зато у нас имеется несколько элитных полков.

– В достаточном количестве?

– Все зависит от сил противника.

– Эта коалиция не выходит у меня из головы, – признает Тьянуни, не теряя внешней безмятежности. – Правитель Кадеша – закаленный вояка и ненавидит Египет. Собрав войско, он сразу двинется на нас. Мое мнение – нужно задушить врага в его собственном логове, и поскорее.

– Безумие! – возражает Узер. – Мегиддо – труднодоступная крепость в самом сердце враждебной территории, так что взять ее, да еще с ограниченными ресурсами, мы не сможем. Угробим армию, и Две Земли останутся без защиты. Я голосую за оборонительную стратегию и укрепление северо-восточных границ.

– Эта стратегия не сработала при нашествии гиксосов, – напоминает Тьянуни. – Задавим беду в зародыше. А если нет, нас завоюют и перебьют до единого.

– Откуда такие мрачные прогнозы?

– За палестинцами, сирийцами и правителем Кадеша стоит Митанни[20], держава, которая стремится захватить Египет, чтобы ее владычество стало неоспоримым. Я знал, что война неизбежна, но не думал, что это случится так скоро. Ваше величество, могу я говорить без прикрас?

– Это твой долг.

– Мы перехватили несколько посланий от палестинских племен правителю Кадеша и обратно. Враг обрадовался, узнав про смерть Хатшепсут, потому что преемник ее, по слухам, воин никудышный. Для них это – идеальный шанс победить слабого царя и завоевать страну, которая разнежилась в своем благополучии и богатстве. Судьба Египта – в ваших руках.

Такая искренность, шокировавшая Узера, говорит о важности момента. Своим нежеланием юлить, как это принято при дворе, Тьянуни доказывает, что по-настоящему радеет за безопасность страны. Но не поздно ли мы хватились?

– У тебя есть точные карты?

– Наши лазутчики их составили.

Тьянуни разворачивает три папируса с указанием основных поселений – от северных пределов Египта и до Митанни, указывает, куда, скорее всего, двинется захватчик, и лучшие пути для нас, чтобы его перехватить.

Мое внимание привлекает пометка на карте: город-крепость Мегиддо. Здесь ждет меня неприятель в уверенности, что заманит в ловушку неопытного фараона и сокрушит его армию.

Старик совсем приуныл, и было отчего: корова захворала, помощник никак не научится обрезать лозу, придурковатый писец из кадастровой службы оспаривает площадь его виноградных угодий… А кувшины с вином во дворец доставить нужно без промедления. Северный Ветер, наоборот, стоит себе спокойнехонько. Можно подумать, его вообще ничто на свете не волнует!

Минмес, близкий друг царя, сегодня тоже мрачнее тучи.

– Ты уже слышал новость, Старик?

– Что палестинцы вырезали целый гарнизон?

– Именно.

– И что против Египта зреет целый союз?

– Ты и в этом прав.

– И что нас завоюют?

– Это не исключено. А что думает об этом народ?

– Дело фараона – разбить врага! И подальше от наших границ.

На Большой совет приглашены министры, верховный жрец Амона, наместники провинций. Явились все до единого. И они, как и весь Египет, ждут моего вердикта. Я внимательно изучил все донесения, стараясь сохранить хладнокровие и спокойствие мысли. Даже Минмес не знает, что я решил после зрелого размышления.