ПУШКИН. Вы говорили, это не имеет значения.

НАТАЛЬЯ. Старалась не выходить из рамок приличия, а это всегда ошибка.

ПУШКИН. Лучше выйти за урода, который вас любит, чем за красавца, которому вы безразличны.

НАТАЛЬЯ. Любовь уходит быстрее, чем скисает молоко.

ПУШКИН. Я вполне готов любить вас до самой смерти.

НАТАЛЬЯ. Вы намерены в самом скором времени покончить с собой?

ПУШКИН. Я не шучу. Никогда в жизни не был таким серьезным.

НАТАЛЬЯ. Что ж, перестаньте. Это даже не интересно. На самом деле любить – большая глупость.

ПУШКИН. Знаю, что глупость, но люблю.

НАТАЛЬЯ. Почему? Какие мои слова или действия вызвали этот прискорбный взрыв бессмысленного обожания?

ПУШКИН. Ничего такого вы не сделали. И не сказали. Вы прекрасны, это правда, я и раньше волочился за красавицами, но ведь не влюблялся. В каком-то смысле я в таком же ужасе, что и вы. Я ненавижу собственную слабость. Мне не хочется оказаться в чьей-то власти. И я вижу, что вы не уважаете того, кто любит вас, поскольку не уважаете себя. Я уверен, вы предпочли бы смазливого дебила. Но уродливый соблазнитель, который влюбляется и ведет себя как дебил… такого не полюбит никто. Теперь вы понимаете мою дилемму. Я почти что надеюсь, что вы меня отвергнете, и я смогу вернуться к бездумному отчаянию совокуплений без любви, лишившись всего этого унизительного безумия надежды. И при этом я знаю, что это безнадежно, любая любовь безнадежна, скорее всего, и та, на которую отвечают взаимностью. Господи, да что я такое говорю. Вы довели меня до полнейшего идиотизма. Если я стану еще глупее, но рискую превратиться в красавца.

НАТАЛЬЯ. Вы должны благодарить меня за отказ. Я избавляю вас от страданий. Последуйте собственному совету и женитесь на девушке, обделенной красотой, которая любит вас. Тогда уродство будет ждать вас дома, а спать вы сможете со всеми, кто вам это позволит. А теперь прошу меня извинить, я собираюсь потанцевать с мужчиной, начисто лишенным мозга.

(НАТАЛИ отходит к дивану, на котором сидят ее сестры. ПУШКИН стоит, сокрушенный отказом, смотрит ей вслед. БЕНКЕНДОРФ появляется из-за растения в кадке).

БЕНКЕНДОРФ. Я надеюсь этот довольно-таки жесткий отказ не вызовет у вас желания пустить пуля в висок. Писатели – чудовищные эгоисты.

ПУШКИН. Что вы здесь делаете?

БЕНКЕНДОРФ. Я всегда и везде. Как Святой Дух. Чертовски жаль, что она не вышла за вас. Хотелось бы посмотреть на детей. Этакая смесь лебедя и абиссинского бородавочника. Женщина приносит смерть в сердце мужчины. Это вы написали в своем маленьком блокноте, так? Не с синей обложкой. С коричневой, который вы держите в нижнем ящике.

ПУШКИН. Откуда вы знаете, что я пишу в своих блокнотах?

БЕНКЕНДОРФ. Поверьте мне, без нее вам будет лучше. Ее мать глупая и злобная. Отец – пьяница, а еще и безумен. И у нее нет приданого.

ПУШКИН. Она – самое восхитительное существо, созданное Богом.

БЕНКЕНДОРФ. Так вы думаете, что есть Бог? Что ж, это лишь одна из версий.

(ПУШКИН и БЕНКЕНДОРФ через сцену смотрят на НАТАЛЬЮ, уходя в тень. Они остаются на сцене).

(Прожекторы освещают ГЕККЕРНА и ДАТЕСА, которые стоят у авансцены, на том же балу, смотрят на ПУЩКИНА и БЕНКЕНДОРФА, которые в глубине сцены. Продолжает играть приглушенная музыка).

ДАНТЕС. Кто этот мрачный тип, который постоянно рядом с Пушкиным?

ГЕККЕРН. Граф Бенкендорф, возглавляющий тайную полицию царя. Настоятельно советую держаться от него подальше.

ДАНТЕС. А чего ему надо от Пушкина?

ГЕККЕРН. Он также главный царский цензор. Отслеживает каждое слово, написанное Пушкиным. Очень опасный человек. Уже поздно. Не пора ли домой?

ДАНТЕС. Еще нет. Пушкин не отрывает глаз от Натальи. Почему он так смотрит на нее?

ГЕККЕРН. Все смотрят на нее. Смотрели и будут смотреть. Я действительно вымотался, дорогой мальчик. Ты знаешь, я привык ложиться рано. Пошли.

ДАНТЕС. Ты иди. Я приду позже.

ГЕККЕРН. Если ты пропустишь утреннее построение, опять отправишься на гауптвахту. Ты проводишь там больше времени, чем крысы.

ДАНТЕС. Какая тебе разница, пропущу я утреннее построение или нет. Когда ты перестанешь носиться со мной, как с писаной торбой? Я могу остаться, если мне того хочется. Я – не твоя жена.

ГЕККЕРН. Это мне прекрасно известно. Хорошего вечера. (Разворачивается на каблуках и с достоинством уходит).

(Прожекторы смещаются на КАТЮ, НАТАЛЬЮ, АЛЕКСАНДРУ. Играет музыка).

АЛЕКСАНДРА. Пушкин уговаривал тебя переспать с ним?

НАТАЛЬЯ. Если на то пошло, звал замуж.

КАТЯ. Пушкин сделал тебе предложение? Правда?

НАТАЛЬЯ. Боюсь, что да.

АЛЕКСАНДРА. И что ты ответила?

НАТАЛЬЯ. Отказала, естественно.

КАТЯ. Почему ты отказала?

НАТАЛЬЯ. Да перестань. Кто бы в здравом уме захотел стать женой такого человека?

АЛЕКСАНДРА. Катя.

КАТЯ. Никто на мне не женится. Я усохну и умру в одиночестве.

НАТАЛЬЯ. Да, возможно.

АЛЕКСАНДРА. Не теряй надежды, дорогая. Жизнь полна сюрпризов.

КАТЯ. Только не в России.

АЛЕКСАНДРА. Я заметила, что симпатичный барон Дантес то и дело поглядывает на тебя.

КАТЯ. Он смотрит не на меня, а мимо меня, на Наталью. Я для него не отличаюсь от растения в горшке.

(ГОГОЛЬ неуклюже подходит к трем женщинам).

ГОГОЛЬ (обращается к НАТАЛЬЕ). Прошу извинить. Не желаете потанцевать?

НАТАЛЬЯ. Нет, благодарю.

ГОГОЛЬ. Но вы всегда хотите потанцевать. Вы танцуете со всеми.

НАТАЛЬЯ. Это так, но, видите ли, я подвернула лодыжку.

ГОГОЛЬ. Ох, извините. (Пауза). Причина не в том, что я уродлив?

АЛЕКСАНДРА. Разумеется, нет. Ей нравятся уродливые. А от Пушкина она просто без ума.

ГОГОЛЬ. Да. Пушкин. Пушкин. Всегда Пушкин. Все вертится вокруг Пушкина.

ДАНТЕС (подходит к НАТАЛЬЕ). Не желаете потанцевать?

НАТАЛЬЯ. С удовольствием.

(ДАНТЕС берет НАТАЛЬЮ за руку, и они танцуют).

ГОГОЛЬ. Вот. Вы только посмотрите. Вы это видите? Чудесное выздоровление.

АЛЕКСАНДРА. Красивые всегда жестоки. Они могут себе это позволить, потому что для них последствия откладываются до тех времен, когда они становятся уродливыми.

ГОГОЛЬ (глядя на АЛЕКСАНДРУ). А вы очень интересная девушка. Не желаете потанцевать?

АЛЕКСАНДРА. Нет, благодарю. Меня немного мутит от вида моей сестры, кружащейся в танце с этим прекрасным болваном. Пригласите Катю, почему нет?

КАТЯ. Я не хочу с ним танцевать. Он уродливый и странный.

ГОГОЛЬ. Благодарю за честность?

КАТЯ. Ничего личного.

ГОГОЛЬ. Естественно. Уродливый, странный и безликий. Я должен научиться не реагировать на эти рутинные унижения. Пойду лучше домой, напишу письмо своему носу. (Уходит).

АЛЕКСАНДРА (обращаясь к Кате). Если честно, Катя, мы такие же пустые, как Наталья. Просто не такие красивые.

КАТЯ. Я бы предпочла быть пустой и красивой. А ты нет?

АЛЕКСАНДРА. Я бы предпочла, чтобы мужчины не были такими говнюками.

(Они уходят в тень, музыка продолжает играть).

(Прожектора освещают ПУШКИНА и БЕНКЕНДОРФА, которые наблюдают за танцующими ДАНТЕСОМ и НАТАЛЬЕЙ)

БЕНКЕНДОРФ. У меня есть несколько идей по части улучшения «Евгения Онегина». Я не говорю, что все плохо. Просто думаю, кое-где слово-другое можно изменить…

ПУШКИН. Замены слов меня не интересуют.

БЕНКЕНДОРФ. Но вы даже не знаете, о чем я?

ПУШКИН. Мне без разницы. Я не хочу, чтобы вы вмешивались в мою работу.

БЕНКЕНДОРФ. Это такое типичное высокомерие. Почему слово, выбранное вами, лучше слова, предложенного мной? Писатели – что дети, «пекущие» куличи в песочнице. Слишком гордые, чтобы позволить кому-то им помочь. Думают, что ни в чем не могут ошибиться.