— Мы не сможем захватить всех их живыми, — тихо ответила Асока, сжимая кулаки. Её трюк с машиной полностью деморализовал противника. Только этой атакой было убито около тридцати из них, судя по тому, сколько людей остались лежать после этого.

— Люди… живые люди… не дроиды, — промямлила Асока.

«Нет! Прекращай, Асока» — подумала она, но потом выбросила эти мысли из головы, включив один из своих мечей. Пытаясь обмануть противника, она подняла еще одну машину. На этот раз противник бежал назад без оглядки, иногда стреляя назад из-за страха. Им всё же удалось отступить в главное здание базы.

— Двигаемся! — закричала она, указывая своим световым мечом в сторону здания. Её голос прозвучал более хрипло, чем надо, но они хотя бы вышли из её горла. Она не была уверена, что сможет сказать хоть одно слово после содеянного.

Солдаты послушались её приказа и начали двигаться с бластерами в руках. Она же догнала их, используя Силу, после того, как выбросила машину.

Не успела она сделать третий прыжок, как её встретили градом выстрелов. Интенсивность выстрелов постоянно увеличивалась, большинство из них исходили из главного здания. Внезапно, она услышала щелчок из главной базы. После последовало целая серия щелчков, что значило прекращение обстрела и то, что у противника кончились боеприпасы. Асока была ошарашена происходящим, ведь она впервые сталкивалась с таким. Клоны во время войны всегда имели с собой много боеприпасов.

— Невероятно, как же хорошо сработали эти оглушающие патроны, повредив главный генератор, — сказал один из солдат, приближаясь к Асоке. Не успел он закончить сказанное, как здание заблокировалось: металлические двери перекрыли все входы и выходы.

— Они в бегах, остальные заперлись здесь, — сказала Асока, покрутив своим мечом до того, как выключить, — ты хочешь просто закрыть их здесь?

— Еще лучше. Если мы выключим энергию в этой части города, то они не смогут снять режим блокировки здания, — ответил другой солдат.

— Как здесь работает система энергообеспечения? — спросила Асока.

— Мы не используем силовые линии. Всё контролирует компьютер с собственным генератором. Мы можем выборочно выключить энергообеспечение в этом районе, — ответил он.

— И она под контролем восставших, не так ли? — сказала Асока.

— Да-с. И, кажется, мы не сможем взять её нашими силами без вашей помощи, — сказал другой солдат.

— Ваши способности держат их всех внутри. Если вы уйдете, даже без их оружия мы не сможем сдержать в вдесятером 60 человек, — сказал еще один солдат, — мы должны связаться со штабом: нужен приказ командования

— Это… — хриплое мычание оборвало Асоку еще с первого слова. Голос исходил от одного из солдат, которые попал под её атаку. Он лежал на земле, и по первому взгляду… он, похоже… был в предсмертных агониях.

Его рот был наполнен кровью. Ртом то это было назвать нельзя, это было похоже на кровавую дыру, учитывая, что у него были выбиты все зубы. Всё, что он делал, это дышал, продлевая свою агонию. Она больше не могла себя сдерживать, и её стошнило прямо на месте, в промежутках между сильным кашлем. Вид перед её глазами был тошнотворным, но больше всего её тошнило от самой себя.

— Бедный ублюдок, — сказал один из присутствующих солдат, не имея сил смотреть на полумёртвого противника, — если мы оставим его жить, то для него это будет хуже смерти.

— Похоже, впервые с начала этой войны мы снимем оружие с предохранения — сказал солдат, взяв свой бластер.

— Нет… — сказала Асока, которая сумела подняться, набравшись сил, — дай мне сделать это.

— Ты уверена? Ты выглядишь…

— Я уверена, — спокойно перебила его Асока. Сердце Асоки билось как бешенное, и включила свой меч всматриваясь в разбитого противника. «Разбитый» было неправильным словом, скорее он был разорван по частям. Если сильнее надавить на его ноги и руки, то они отвалились бы. От этой мысли её чуть не стошнило снова.

«Просто сделай это, быстро» — сказала Асока себе в уме. Быстрым движением она вонзила свой меч в грудь жертвы, навсегда покончив с её мучениями. Она попыталась заставить себя не дрожать, но тщетно. Она знала, что это ускорит процесс привыкания, но вместе с этим она был в отвращении к самой себе и к войне в целом.

Руки Пло Куна сжались в кулаки. Во время медитации они были открыты до этого момента.

— Сока, — сказал он, вставая с согнутых коден. Одной рукой он опирался на стол, а другой гладил голову. Что-то ужасное… что-то болезненное случилось с ней. Он чувствовал, что она жива, но вместе с этим он чувствовал… сожаление. Не только отвращение, грусть, самобичевание. Кроме всего этого там было еще … чувство смирения. Что же с ней случилось?

— Пусть Сила укрепит меня, — сказал Пло Кун и попытался с помощью Силы связаться с ней.

Энакин выдержал паузу до того, как срезать входную дверь, чтобы войти внутрь. В этот момент он вскинул голову и опустил свои мечи по направлению к земле.

— Ты в порядке? — спросил один из солдат, положив руку на плечо Энакина в попытке присмотрется получше в его лицо.

— В порядке, — ответил Энакин с грустью. Эмоции, которые он почувствовал, исходили от Асоки. Они его полностью поглотили. Она кого-то убила, в этом он был уверен. Но проблема была в том, что она жалела о содеянном, о том, в кого она превращается, что она еще должна сделать. Он знал: она понимала, что это необходимость. Он ненавидел во что превращает людей война, но есть случаи, когда этого просто не избежать.

Вместо того, чтобы открыть дверь с помощью меча, он, используя всепоглощающую злость, вырвал дверь и выбросил в сторону, превратив её в кусок мятого железа. Его встретили шквалом огня из бластеров. Это не спасло солдат, потому что Энакин отбил всё выстрелы, которые полетели обратно к стрелявшим.

— Штурмуйте комнаты, — войдя внутрь, сказал Энакин командным голосом. Солдаты смотрели как он входит в здание, излучая безграничную мощь. Они слышали, что Джедаи невероятные создания, но никогда не видели их в действии. Теперь они плечом, что имели дело с одним из сильнейших.

Меч Энакина танцевал в комнате, отражая выстрелы. Он был настолько быстр, что противники не имели времени кричать от боли, когда он рубил их руки, обезоруживая. После этого они все начали задыхаться, их подняли в воздух и ударом об стену обезвредили.

«Ненавижу это. Я ненавижу то, во что это превращает её» — подумал Энакин врываясь в другую комнату. Он даже не использовал свой меч, просто душил их Силовой Хваткой и ударял друг об друга, отправляя в бессознательный сон.

— Это необходимость, это то, что я говорю себе, ложно обманывая себя, что это изменит всё к лучшему, но нет! Это не… — звуки ломающихся вещей, — …решает… — хрустящие звуки, — …ни черта… — что-то сломалось, — … ВООБЩЕ!

Он прокричал последнее слово и отправил противника в полёт с такой силой, что он пролетел через несколько комнат. Беря в расчёт то, что стены были из чистого бетона, он должен была быть благословлен небесами, чтобы выйти из всего этого только с контузией.

После того, как он подчинил оставшиеся силы противника, он схватился за стол в одной из комнат, всматриваясь в землю. Его сердце пыталось связаться с девочкой, которая страдала из-за его «необходимости» заставить её обучится убивать. Это превратило Асоку, его ближайшую подругу в того, кем она никогда не хотела стать. Он сам не хотел быть таким, каким стал, но он стал, и ей тоже придётся.

— Ум… сэр? — спросил один из солдат.

— Если ты не против, просто заключи оставшихся под стражу. Мне нужно… — вздохнул Энакин, — …подумать о кое о чём. Предупреди меня, когда остальные группы завершат свою работу.

— Да… сэр, — ответил солдат неуверенно, а после вышел. Закрыв свои глаза, Энакин делал всё, чтобы связаться с ней через Силу.

Асока сидела на земле, неотрывно глядя на свою первую жертву. Она никогда раньше не убивала, и это было первое её убийство. Её тошнило от самой себя.

После… её окутала теплота. Не счастливая, а утешающая. Как будто там было присутствие, постороннее, которое хотело подбодрить её. Это помогло, отчасти, но не сняло то гнетущее чувство, которое наполнило её естество.