– Вот мы и на месте.

Эмили отстегнула ремень безопасности. Я открыла заднюю дверцу, и девочка выбралась наружу. Я достала из багажника ее чемодан.

– Думаю, будет лучше, если ты переночуешь у меня. Согласна?

Она кивнула.

Лапа выбежала навстречу и принялась вылизывать нам лица и руки. Эмили отвернулась.

– Ну-ка, хватит! Лежать!

Лапа легла перед гостьей, стуча хвостом по полу.

– Это Лапа.

Собака так рьяно размахивала хвостом, что вся подергивалась от радости.

– Странное имя, – заметила Эмили.

– Не особо оригинальное, но, чтобы его придумать, нам все-таки понадобилась пара секунд.

Эмили протянула руку к собаке, как мне показалось, с некоторой опаской.

– Осторожно, она может зализать тебя до смерти!

Эмили боязливо прикоснулась к Лапе. Та резко вскинула морду, чтобы лизнуть ее руку. Девочка отскочила.

– Лапа, перестань, – строго велела я.

Собака опять улеглась у ног Эмили и заскулила.

Я перевела взгляд на девочку.

– Хочешь есть?

Она покачала головой.

– А пить? Молоко, сок?

– Мама не разрешает мне много пить на ночь, потому что я могу промочить кровать.

Навещая Эмили у Делфи, я уже обращала внимание, что она говорит о маме в настоящем времени.

– Тогда давай я уберу твою курточку и покажу тебе, где ты будешь спать.

Я помогла девочке снять куртку и, повесив ее в шкаф, обернулась.

– Уверена, что не хочешь есть?

Малышка снова отказалась.

– Хорошо, тогда пойдем наверх.

Мы поднялись в спальню для гостей. Лапа бежала впереди. Девочка встала на пороге комнаты. Я поставила ее чемодан на пол и села на кровать.

– Заходи, Эмили, не стесняйся.

Она вошла и остановилась напротив меня. Я помогла ей раздеться.

– Тебе нужно в туалет?

Эмили помотала головой.

– Если вдруг ночью понадобится, то он прямо тут. – Я указала в коридор. – Ну что, ты ложишься?

Девочка кивнула. Откинув одеяло, я помогла ей забраться в постель. Лапа сразу же последовала примеру гостьи.

– Ну-ка слезь! – нахмурилась я.

Не люблю, когда в кровать попадает шерсть.

Эмили погладила собаку.

– Можно она поспит здесь?

Заметив довольный взгляд Лапы, я поняла – придется уступить. Подоткнула Эмили одеяло, так, что ее мишка оказался накрыт с головой. Девочка высвободила мордочку медвежонка.

– Он так не может дышать.

Я улыбнулась и поправила на мишке одеяло.

– Как его зовут?

– Эрни.

– Хорошее имя, очень ему подходит. Давно он у тебя?

– Давно, с тех пор как я была маленькой.

– Ну, значит, он очень преданный друг. Прямо как Лапа.

Эмили кивнула.

– Хочешь, я не буду выключать свет в коридоре? Вдруг тебе нужно будет встать.

Она снова кивнула.

Я убрала прядку волос у нее со лба и сжала ее ладошку. Потом погасила свет и, чуть прикрыв за собой дверь, заглянула в спальню.

– Если что, я в соседней комнате.

Эмили приподняла голову с подушки.

– Откройте, пожалуйста, дверь пошире.

Я оставила дверь распахнутой и направилась к себе в комнату.

– А вы можете посидеть со мной?

Я вернулась.

– Пожалуйста, побудьте со мной, пока я не засну.

Я снова поправила ей одеяло и опустилась на стул рядом с кроватью. Эмили указала на край постели.

– Лучше сядьте здесь, хорошо?

Я пересела и взяла ее за руку. Девочка закрыла глаза и попыталась заснуть.

– А можно вы со мной ляжете? – попросила она, не открывая глаз.

Несколько секунд я медлила: не люблю лежать в одежде, она сильно мнется.

Эмили посмотрела на меня. Я мешкала чересчур долго для такой простой просьбы. Ничего не поделать: малышке страшно. Я сняла обувь и легла рядом, не отпуская ее руки.

– Если хочешь, я останусь тут на всю ночь, – предложила я.

Эмили кивнула. Я увидела, как по ее щеке сползла слезинка, но промолчала. Разве мои слова могут вернуть ей маму или помочь понять, почему так произошло? Смахнув слезу со щеки девочки, я помолилась, чтобы Господь послал ей любящую семью. Когда дыхание Эмили стало ровным, я уснула.

Натан Эндрюс показался из люка, ведущего на чердак гаража, и прочел надпись на коробке:

– Фонарики.

Его жена, Меган, принялась взбираться по лестнице, чтобы взять коробку.

– Не лезь сюда, – заволновался Натан.

– А иначе я до нее не доберусь, – возразила Меган.

– Я сам слезу.

Натан стал спускаться, держа коробку на плече. На середине лестницы он протянул ее Меган, предупредив:

– Осторожно, тяжелая.

Меган приняла ношу у него из рук и, закатив глаза, опустила на пол.

– Да всего-то фунтов пять![1] – Она положила руку на свой выпирающий живот.

– Все хорошо? Ты не устала? – забеспокоился Натан, возвращаясь на чердак.

– С чего вдруг? Просто стою тут, жду тебя, – пожала плечами Меган.

– С малышом все в порядке?

– Конечно. Крошка всего лишь заскучала: у нас совсем мало рождественских украшений, а ты так долго возишься.

– Не говори о моем мальчике, как о девчонке. Ты его обижаешь!

Меган улыбнулась.

– А что, если это вовсе не мальчик?

Натан выглянул из чердачного люка.

– Ты же сама сказала: когда мы смотрели футбол, он подпрыгивал!

– Да, но…

– Никаких «но»! Скоро ты родишь фаната футбольной команды «Питтсбург Стилерз»!

Меган покачала головой.

– А вот и рождественские венки! – прокричал Натан, скидывая коробку. Она приземлилась у ног Меган. – Ленточки и гирлянды. – Еще одна коробка упала рядом с первой. – Осторожно, хрупкий груз. – Натан высунулся с очередной коробкой, следя за реакцией жены. – Скульптуры с рождением младенца!

– Не швыряй! – испуганно охнула Меган.

Натан засмеялся и, закрыв крышку люка, спустился на пол. Наклонившись, взял несколько коробок и начал выносить их на лужайку перед домом.

– Не поднимай тяжелого! – предупредил он жену, оглядываясь через плечо.

Меган вновь закатила глаза и взяла коробку с надписью «фонарики». Они хотели украсить фасад дома пораньше, однако Натану все никак не удавалось выкроить для этого время. Третий год в детской кардиологии оказался более загруженным, чем он рассчитывал. Меган не возражала против такого графика. Она работала учителем, тренировала школьную команду по легкой атлетике, а еще готовила комнату для их будущего ребенка. Малыш должен был родиться в первую неделю января. Меган не терпелось стать мамой. Они с Натаном поженились три года назад, в канун Рождества. Собирались подождать еще лет пять, прежде чем заводить детей. Но когда Меган начало постоянно тошнить по утрам, стало ясно: обстоятельства изменились.

Супруги принципиально не пытались узнать до родов пол ребенка.

– Сейчас в жизни все так предсказуемо, – объяснял Натан друзьям и родственникам, удивленным таким решением. – Хочется устроить себе сюрприз. А, впрочем, я уверен, что будет мальчик.

Натан вешал фонарики на кустарник, растущий перед их небольшим домом, а Меган доставала из коробок разноцветных деревянных ангелочков, викторианские звезды ручной работы и рождественские венки. Когда она вытащила несколько гирлянд и начала распутывать их, на землю вдруг выпал маленький сверток. Меган покрутила его в руках, разглядывая.

– Что это? – спросила она у мужа, который в это время, забравшись под куст, выискивал, куда бы повесить очередной фонарик.

Натан раздвинул ветки и посмотрел на сверток.

– Не знаю. Может, ключи от «Харли-Дэвидсона», который ты мне купила на Рождество?

– Мечтать не вредно, – засмеялась Меган. Присмотрелась к свертку и ахнула: – Это же подарок, который мы нашли в прошлом году! Тот самый, без надписи.

Когда в то Рождество Меган обнаружила сверток, Натан взял его и задумчиво покачал головой.

– Ты что? – удивилась Меган.

– Просто понял, каким был дураком, – вздохнул Натан, откладывая подарок в сторону.