Есть среди этих великих реликвий и наши древние артефакты — это крест Витовта и чаша его брата Ягайло. По преданию, они обладали невероятной магической силой и являлись гарантом побед Великих князей Литовских, прародителей Речи Посполитой, объединивших Польшу и Литву-Беларусъ для великой победы над тевтонами в Грюнвальдской битве 1410 года. С тех пор и на протяжении многих веков немцы больше не могли одолеть нашу объединенную силу Речи Посполитой, как бы западный сосед ни старался — ведь у правителей Польского королевства и Великого княжества Литовского передавались по наследству эти чаша и крест, которые служили магическим оружием во всех войнах с Германией. Пока эти артефакты были у нас, любая война с немцами возвращала итог битвы 1410 года: по легенде, крест Витовта осенял нас неуничтожимостъю, а чаша Ягайло давала испить Победу.

Где сегодня находится чаша Ягайло — точно никто не знает. Профессор Виленского университета Чеслав Стефан Дайнович полагает, что ее следует искать в нашей стране, причем — где-то на территории Виленщины, где, вероятно, артефакт был спрятан во время войны 1812 года.

Что касается креста Витовта, то он был нами давно утерян. Его увезли как трофей в Москву при захвате московитами Вильно в 1665 году. И с тех пор начался упадок Великого княжества Литовского, и одновременно рождается мощное Российское государство. В январе 1917 года во время военной и гражданской неразберихи крест Витовта выкрали и увезли из Петрограда, продав эмигранту-коллекционеру. Вслед за этим последовал и развал Российской империи.

Связано ли одно с другим? Если это не совпадение, то крест Витовта действительно обладает некоей таинственной силой реликвии, которая придает государству мощь и стабильность. Во всяком случае, это один из тех величайших артефактов, о которых говорят эзотерики.

Недавно в латвийской прессе появились сообщения, что крест Витовта находится в Риге, у собирателя антиквариата Шуковича. Он недавно умер, и родственники распродают его коллекцию. Возможно, нашим патриотам Отечества следует заинтересоваться этим и вернуть реликвию на свою историческую Родину?

Алесь закончил читать, а стоявший рядом Янкович упер указательный палец в последний абзац статьи, подчеркнутый красным карандашом:

— Вот зачем Вацлевич поехал в Ригу! Красным написано на полях его почерком: «Поехать немедленно и привезти!»

— Неужели привез? — спросил Алесь.

Офицер Дефензивы сунул руки в карманы брюк и наклонился над сидящим Миничем:

— Судя по всему, не только привез. Но и хотел отдать вам. Вы помните ваш рассказ, пан журналист? Человек, который сопровождал Вацлевича в Музее восковых фигур, ну тот самый брюнет, что спрашивал про черную ленту… он вам показал сверток.

— Неужели в нем и был крест Витовта? — изумился Минич.

— Вполне может быть, — улыбнулся профессор, стоя у радиолы и вертя настройку на станции.

Найдя французский шансон, он отошел и вернулся, принеся бутылку коньяка с тремя рюмками и блюдцем с ломтиками лимона, поставил все это на журнальный столик и сел рядом на диван.

— Получается, что крест Витовта похищен «Черной лентой». То есть Абвером. Вот — чисто теоретически — мотив всего того, что с вами произошло.

Наливая в маленькие рюмки коньяк, он продолжил:

— Пока это только предположение. Правда, весьма правдоподобное и логичное. Как обещал пан Янкович, скоро ему точно сообщат, что именно раздобыл в Риге наш Мартин Вацлевич. А точнее — подтвердят. Он был тоже известным собирателем раритетов, а после прочтения вашей статьи в «Балтийской Ниве», полагаю, загорелся желанием не только вернуть в Вильно крест Витовта, но и прославиться, да к тому же и обогатиться. Ведь с той великой магической легендой, которую вы приписали артефакту, он мог бы продать этот крест самому правительству нашей страны — причем за баснословные деньги. Но… почему-то, едва приехав с покупкой, позвонил именно вам. Почему?

Алесь хлопнул ладонями по коленям.

— Да не знаю! Вы чего-то от меня все это время допытываетесь. Будто я что-то особое должен знать. Ну, купил Вацлевич в Риге этот крест Витовта. Привез в Вильно. Я не понимаю, зачем его отдавать мне. Зачем ночью звонить, словно у него завтрашнего дня не будет… Он, правда, сказал по телефону, что вроде как в опасности. Что его могут убить… Чему я, честно говоря, не поверил. Но я пьян был, очень пьян… И вообще, при чем тут я? Я автор статьи в журнале. Может, в этом причина?

Профессор цокнул языком и покачал головой:

— А убить вас, мой друг, за что хотели? И что у вас дома искали? Нет. Есть что-то еще, чего мы не знаем. И это пока угрожает вашей жизни. Выпьем, панове…

Все трое подняли рюмки и выпили, заели лимонными дольками. Янкович положил руку на плечо журналиста:

— Хороший коньяк. Вы вчера тоже изрядно выпили, пан Алесь. Будем помогать подобному подобным. Попытайтесь точно вспомнить весь ваш вчерашний день — до того, как проснулись от ночного звонка в своей квартире. Можете вспомнить? Что-то такое необычное… Ну, может, когда выпивали… И раньше, не вечером…

— Необычное?.. — Алесь задумался, потерев ладонью подбородок. — Необычное…

Он представил перед собой события вчерашнего дня, словно видя все это в кино. Вот то и это, прочая рутина работы в издании. Ничего особенного. Необычным было встретить старого знакомого, который повел его в ресторан, где потом нашлись знакомые дамы, отмечавшие чей-то день рождения. И тут — ХЛОП! — вспомнилось.

— Я вспомнил, — повернул он лицо к профессору. — Я вспомнил. Когда я закончил свой рабочий день в газете и выходил из редакции, то на улице повстречал старого друга, мы решили эту встречу отметить в ресторане «Грюнвальд». Но перед этим, когда я выходил из здания редакции, какая-то старая женщина, я ее совсем не запомнил, мне передала письмо.

Он замолчал, напрягая свою память.

— Точно. Спросила: вы Алесь Минич? Я кивнул. Сказала: это вам. Тут же отвернулась и ушла, потерявшись в толпе прохожих. Это было где-то в полвосьмого вечера.

Ян Янкович встал с кресла и протянул Алесю раскрытую ладонь:

— Где письмо?

— Понятия не имею… — пожал плечами журналист. — Я о нем только сейчас вспомнил.

— А куда вы могли его положить? — спросил Чеслав Дайнович. — Мест, наверно, для этого не много.

Алесь встал и в растерянности пошарил в карманах брюк. В левом лежали только ключи и пачка папирос, в правом толстая пачка злотых — сколько и сам не считал. Он подошел к стулу в другом конце комнаты, на спинке которого до сих пор сох от дождя его пиджак. Вытащил из внутреннего кармана свой блокнот — больше ничего там не оказалось. Небольшая, но увесистая книжица в две сотни страниц с твердым кожаным переплетом и серебряной инкрустацией.

— Знаменитый блокнот Алеся Минича, — улыбнулся профессор. — Сам по себе раритет.

— Ну, не раритет, а только подарок одной моей знакомой, — возразил журналист, возвращаясь к своему месту за столиком. — Я сюда записываю мысли, которые потом мне пригодятся в работе. Атрибут журналиста…

Он сел на диван и раскрыл блокнот. Под обложкой обнаружился нераспечатанный конверт. Алесь положил его на столик, и все трое тут же склонились над ним, с интересом рассматривая. На конверте без почтовых штемпелей было рукой написано: «Журналисту “Балтийской Нивы” Алесю Миничу». И больше ничего.

— Вот и наше искомое тру-ля-ля! — вырвалось у Дайновича.

— А вы говорили, ничего нет, — взглянул с укоризной на Алеся офицер контрразведки. — Оказалось, что есть!

Минич в ответ посмотрел с растерянностью на своих коллег:

— Забыл! Действительно забыл! Поверьте, для меня это такое же открытие. Ну что, будем распечатывать? Жутко интересно, что там написано…

Ян Янкович аккуратно подорвал конверт и, словно хирург, вытряхнул из него на стол сложенный лист бумаги.

— Вот сейчас мы все и узнаем… — сказал он.