Они вернулись в комнату, которая служила профессору одновременно гостиной и кабинетом. В одном ее конце располагались диван с журнальным столиком и креслами, рядом с ними радиола, а в другом — письменный стол с кипой литературы на нем и лампой. Все стены заняты книжными стеллажами до потолка, одна дверь открывалась в спальню, другая в коридор, ведущий к кухне, ванной и входной двери в квартиру. Жилище небольшое, но вполне уютное и достаточное для одинокого ученого.
— Продолжим наше совещание, — сказал Янкович, усаживаясь в кресло и закуривая. — Но все, о чем мы, панове, будем говорить, должно остаться в этих стенах.
Сев на диван, Алесь тоже достал папиросу.
— Я понял, — кивнул он, зажигая спичку и глядя на офицера Дефензивы. — Но объясните мне, наконец, что такое эта ваша странная лента.
— Черная лента, — поправил его Дайнович, который открыл окно, чтобы проветрить комнату от табачного дыма, и глубоко вдохнул свежий воздух первого летнего дня. С улицы стали слышны приглушенные звуки городской жизни: шум моторов проезжавших машин, перестук по брусчатой мостовой колес подводы извозчика, издалека звучала какая-то музыка.
— Около месяца назад случилась история, я бы сказал, крайне темная, — понизив голос, продолжил тему контрразведчик. — Один из сотрудников Генерального штаба, майор Стебловский из Второго отдела, в своем телефонном сообщении сказал, что получил крайне важную информацию о тайной организации Абвера на нашей территории, которая называется «Черная лента» и в которой завербованы многие наши граждане, даже высокий чин в МИДе.
— Постойте, — перебил его Минич. — Второй отдел — это Экспларитура?
— Вот именно, военная разведка, — кивнул Янкович. — Но большего он рассказать не смог, так как его нашли повешенным в собственной квартире. И висел он на черной ленте.
— Но почему черная, и почему лента? — удивился журналист. — Кстати, у пана профессора его знаменитые очки тоже на черной ленте…
Они невольно взглянули на хозяина квартиры, который стоял у открытого окна. На его груди покоились золотые очки на широкой черной ленте, он приподнял их пальцами и повертел в воздухе:
— Действительно, на черной ленте. Но я их ношу уже лет двадцать…
Ян Янкович усмехнулся:
— Если каждого, у кого увидим черную ленту, мы будет подозревать в связях с Абвером, то далеко не уедем. Наши аналитики нашли одно из высказываний Гитлера, в котором он призывал этнических немцев вне Германии, то есть в первую очередь в Чехословакии, Франции и Второй Речи Посполитой, душить врагов черной лентой тайного сопротивления. Мол, лента связывает всех этнических немцев, а черный цвет — это траур по государствам соседей Рейха, которые якобы «будут скоро и неизбежно наказаны и уничтожены».
— Ах, вот оно что! — задумался Алесь. — Теперь я кое-что понимаю. Значит, вы, пан Янкович, и расследуете это дело о смерти майора военной разведки… Понимаю, что вас заинтересовало в моей странной истории. Но уверяю вас, я до сегодняшней ночи ничего не слышал о «Черной ленте».
— Вы уверены в этом? — посмотрел на него контрразведчик. — Еще раз прошу вас подумать, пан Алесь.
Тот молчал, перебирая в памяти то да се. Ничего, связанного с «Черной лентой», он не мог вспомнить. В итоге снова покачал головой.
— Покажите ему журнал, — вмешался в разговор профессор.
— Ладно, — затушил окурок и поднялся с кресла Янкович. — Перейдем ко второму пункту нашей беседы.
Он прошел в коридор, к вешалке, где достал из кармана своего плаща журнал. Вернулся с ним в руках и бросил его на журнальный столик.
— Ваш журнал? — спросил он.
— Мой, — согласился Минич.
Это был майский номер его «Балтийской Нивы».
— Мы нашли его в кабинете Мартина Вацлевича, владельца Музея восковых фигур. Эта находка, наверно, проясняет, почему он позвонил именно вам ночью, едва приехав поездом из Риги.
— Так он ездил в Ригу! — удивился журналист. — И с какой целью?
— Видимо, ответ вы найдете, когда раскроете свою статью, — Янкович полистал журнал и, найдя нужную страницу, указал пальцем. — Здесь подчеркнуто красным карандашом. Подчеркивал Мартин Вацлевич…
Алесь был изумлен. Действительно, это его статья. И последние в ней строки жирно подчеркнуты красным, на полях три восклицательных знака, рядом приписка этим же красным карандашом:
«Поехать немедленно и привезти!»
х х х
— Опять я ничего не понимаю! — поднял удивленное лицо Минич. — Но эта статья не имеет никакого отношения к «Черной ленте». Она совсем о другом!
Профессор сел рядом в кресло и, тоже закурив, сказал:
— Прочитайте ее вслух, дорогой Алесь, и мы вместе подумаем, что все это может значить.
Пожав плечами, журналист стал читать.
Знаменитые артефакты и знаменитые подделки
Во все времена подделывали произведения искусства, чем не брезговали даже выдающиеся мастера. Однажды юный Микеланджело изваял мраморную статуэтку спящего Купидона, которая была так похожа на античную скульптуру, что некий Бальдасаре дель Миланезе поспешил купить этот шедевр и перепродал его римскому кардиналу, выдав за подлинник неизвестного древнего мастера.
В 1864 году проходимец де Ноливо привез из Флоренции бюст якобы Джироламо Бонивьени, друга Савонаролы и последователя Петрарки. Скульптуру продали с аукциона за невероятную сумму и выставили в Лувре, в галерее мастеров эпохи Возрождения. Но в декабре 1867 года было опубликовано сообщение флорентийского антиквара Джованни Фреппа, утверждавшего, что этот прекрасный бюст изваял в 1864 году скульптор Джованни Бастианини, которому позировал рабочий табачной фабрики Джузеппе Бонаюти.
В 1873 году Британский музей приобрел саркофаг из терракоты, как считали ученые, этрусский. Самые авторитетные эксперты установили, что он сделан в VI в. до н. э. Но через десять лет реставратор Лувра Энрико Пенелли признался, что этот «раритет» смастерили они с братом. Махинаторы сначала зарыли свое произведение в Черветери (древнее поселение в 55 километрах от Рима), а потом откопали, выдав за археологическую находку.
Но более всего распространены подделки религиозных реликвий, и с ними особенно «повезло» Иоанну Крестителю. В кафедральном соборе французского города Авиньон демонстрируют меч, которым обезглавили святого. А подстилка, на которой якобы была совершена казнь, хранится в Аахенском соборе в Германии. Легендарное блюдо, на котором голову Иоанна преподнесли Саломее, падчерице царя Ирода Антипы, показывают в церкви Св. Лаврентия в Генуе.
Не ясно до сих пор, где же пребывает настоящая голова Предтечи. Одну из них показывают в сирийском Дамаске, другая с четвертого века находилась в сирийском городе Эмессу, потом ее видели в Константинополе, в храме Святой Софии, а в 1206 году крестоносцы передали ее в готический собор города Амьена во Франции. А всего известны аж 12 голов Иоанна. Раньше их было гораздо больше, но многие затерялись.
Еще больше реликвий принято связывать с Иисусом Христом. Считается, что крестоносцы привезли в Европу много частей креста, на котором был распят Спаситель. Король Людовик Святой нашел даже «истинный терновый венец Христа». В 1241 году крестоносцы вернулись в Европу с копьем римского воина Лонгина, по легенде, пронзившего бок распятого Иисуса. И привезли губку, на которой Ему поднесли уксус.
По слухам, этим Орудием Страстей из дворцовой сокровищницы Габсбургов интересовался сам Адольф Гитлер, и ныне оно в Нюрнберге. Еще одно, как его иногда называют, Копье власти якобы показывали в Армении, в Святом Эчмиадзине.
Согласно легенде, в 1204 году во время четвертого крестового похода французский крестоносец де ля Рош добыл в Константинополе льняное полотнище со следами крови и пота, названное Туринской плащаницей (оно хранится в Италии, в соборе Святого Иоанна Крестителя города Турина). Принято считать, что именно в этот саван Иосиф Аримафейский завернул тело Иисуса после того, как оно было снято с креста. Когда в 1899 году полотно сфотографировали, на негативе четко проступило как бы иконописное изображение Христа. На пропитанном ароматическими маслами куске льна удалось получить что-то вроде отпечатка тела и лица покойника, который когда-то был завернут в эту ткань. Эта загадка остается неразрешимой для ученых.
