«И не видишь пока ты, минуя меня, что смущен и страдаю я возле тебя!..»
Как же мне не быть бледным – ведь ты отняла у меня воздух. Как же мне не страдать – ведь самое большее, на что я могу рассчитывать это быть твоим великовозрастным братом при поздней сестре. Могу стать – и то при условии, что удачно воспользуюсь твоей снисходительностью – нетребовательным другом и советчиком: ведь этот мир так неисправимо опасен! Ведь на свете еще так много вещей, которые до сих пор не названы их настоящими именами! Только бескорыстному, глубоко страдающему за тебя человеку по плечу такая задача. Ради тебя я помолодею на пятнадцать лет, стану беспечным и глупым, изучу глянцевые журналы, освою албанский язык и заведу блог. Буду чутким к твоему настроению, быстро перестроюсь, если ты захочешь повзрослеть, буду всегда рядом, чтобы выполнить любое твое желание. Во мне нет робости, я готов поспорить за тебя. Я не рассчитываю на твою любовь, мне достаточно будет любопытства, и я его удовлетворю! Как бы ни было, но я пойду за тобой дальше всех и узнаю, где ты живешь. Надеюсь, воздуха мне хватит! Но…
«Для кого ж ты цветешь? Кто испьет из очей нежный свет? Кто узрит любви первой твоей опьяненье весны?..»
Но… как часто бывает, одного моего устремления, даже самого устремленного, может оказаться мало. Может случиться (если уже не случилось), что у тебя есть и друг, и советчик, и старший брат, и не в одном экземпляре, которые не захотят тебя отдать (это мы еще посмотрим). Или ты сама под влиянием момента поднимешь меня на смех (что, впрочем, не самое страшное), а самое страшное, что у тебя уже есть некто такой же юный, любопытный и порывистый, с которым тебя связывает обоюдное чувство, такое нерадиво безрассудное в вашем возрасте. И вот тогда мне точно придется заламывать руки, вопрошая себя: «Неужели какой-то глупый мальчишка, даже не представляющий толком каким сокровищем владеет и у которого всего-то и преимущества передо мной, что румяное лицо да пухлые губы, неужели этот прыщ, который только и умеет, что корчить из себя бывалого мужчину возьмет тебя в руки, как тугой бутон розы и поцелует прокуренными дешевым табаком губами в закрытые глаза, и ты в ответ обхватишь его шею и ответишь ему долгим, хмельным поцелуем?» Нет, это невозможно себе представить!
«И каким будет тот, кто однажды к себе робкой птицей прижмет?..»
Или рядом с тобой уже есть некто взрослее тебя, кто распугал твоих сверстников и сторожит твою весну, терпеливо дожидаясь своего часа. Возможно, он сын хороших знакомых твоих родителей, вхож в твой дом и пользуется этим, чтобы заколдовать тебя решительным тоном, броскими поступками, снисходительными суждениями. Неотразимо нездешний, как одеколон «Фаренгейт», он исподволь готовится заключить тебя в объятия, карауля момент, когда родителей не будет дома.
Или это отчаянный соседский сын, над выкрутасами которого ты ахала и замирала еще девчонкой, трогая его ссадины и шишки и с жалостью спрашивая: «Больно?» А он посмеивался и отвечал: «Нисколечко, малявка!» И ты, успокоенная, бежала от него, как от старшего брата играть с девчонками дальше, зная наверняка, кому ты пожалуешься, если тебя обидят. Но однажды он увидел тебя и оробел, а ты даже не поняла, что случилось, почему он больше не зовет тебя малявкой, а только улыбается и молчит. И пришел день, когда он осторожно взял тебя за руку и задержал в своей руке, боясь, что ты ее отдернешь, но ты не отдернула, и вы стояли и говорили, опуская по очереди ресницы. Он медленно притянул тебя к себе, а ты отделилась от него согнутыми в локтях руками, не готовая к тому, что может случиться…
«Кто власы молодые распустит в тиши? Кто вдохнет, о цветок, чистый запах души?..»
К чему продолжать мои виртуальные мучения? К чему терзать себя фантазиями на темы, далекие от моего нынешнего положения? К чему предаваться унылым видениям, парализующим волю и решимость? Если у тебя уже кто-то был, то мне следует всего лишь принять этот факт к сведению и далее действовать, как велит сердце. Если же я, как и прочие, первый, но у меня ничего не выйдет, то непременно найдется кто-то другой, кто поступит с тобой так же, как это сделал бы я. Потому что на яркий, благоухающий цветок рано или поздно сядет пчела – не та, так другая – и станет забирать из него самое драгоценное, проникая хоботком в доверчиво раскрытые глубины. Только иные цветы, как проходной двор: бери – не хочу! Какие уж тут волосы, какая там душа! Но есть такие, над которыми пчелам приходится потрудиться, чтобы они раскрылись. И пчелы трудятся, потому что с точки зрения пчел таким цветам есть, что скрывать. Однако мало кто из пчел (а, скорее всего, никто) знает, что не они прилетают опылять цветы, но цветы приманивают пчел, чтобы их опылили. Да, я, как и всякая другая пчела, делал бы то же самое, но по-другому, потому что знаю – не цветы для пчел, но пчелы для цветов! А потому…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
