– Я графиня Солсбери, – вслух произнесла я. – А это значит, что я неуязвима для любых скандалов.

В этом был свой смысл. Прими мужа, который дан тебе судьбой, посоветовала я сама себе. И, как говорится, по одежке протягивай ножки. В противном случае рискуешь нарваться на крах и неописуемые беды.

Все это, конечно, хорошо.

Но почему я так разозлилась на Томаса? Потому что титул, дорогие наряды и корона графини действительно привязали меня к браку с Уиллом еще крепче. Бегство от него стало немыслимым. И когда мои первоначальные планы расстроились, а желания поменяли свою направленность, я сорвала свое раздражение на моем отважном рыцаре. Теперь я уже раскаивалась в своих эгоистичных нападках на него, а после этого поцелуя была вынуждена признать, что Томас до сих пор имеет власть надо мной и способен заставить меня потерять голову и забыть обо всем на свете. А также захотеть того, чего я хотеть не должна.

И все-таки, что же он задумал?

Вспоминая, как холодно он отозвался о своих планах, я подозревала, что могу счесть их абсолютно неприемлемыми.

– Джоанна. Джоанна!

Я зевнула и продолжила читать. Я была одна и наслаждалась своим уединением, погрузившись, что мне удавалось редко, в приятное чтение о романтических приключениях несравненного сэра Галахада в его поисках Священного Грааля. В этот момент из комнаты Уилла, находившейся по соседству, стали раздаваться звуки, которые ни с чем не спутаешь: грохот сброшенных на пол сапог, а также стук открываемых и захлопываемых крышек тяжелых сундуков. Увы, моему умиротворению осталось жить недолго.

Уилл посчитал необходимым вернуться в Бишем; это был довольно короткий визит, длившийся, если не ошибаюсь, не больше недели, после чего он снова приехал ко мне сюда, в Вестминстер. Я решила, что дам ему пять минут на то, чтобы дверь между нашими комнатами распахнулась.

Так и есть. Даже пяти минут не потребовалось. Он сменил свой дорожный наряд на кожаный костюм для охоты. Я подумала, что вид у него какой-то вороватый, когда он широким шагом прошел через всю комнату и, взяв меня за руку, поцеловал в щеку.

– Так вот ты где, Джоанна.

– Как идут дела в Бишеме? – поинтересовалась я.

– Тяжко. Моя мать считает, что мне следует оставаться там, чтобы вникнуть в дела поместий, хотя я и не буду полностью распоряжаться ими, пока мне не исполнится двадцать один год. Моя мать думает, что я должен уже привыкать. И бабушка ее поддерживает.

Я следила за ним, пока он нетвердой походкой бродил туда-сюда между табуретом и окном. Мысли его находились в смятении.

– А сам ты что думаешь по этому поводу, Уилл?

– Я не уверен. – Затем он криво усмехнулся. – Когда моя мать отдает мне распоряжение поговорить с управляющим, с советом моего отца или даже просто с поваром, которому нужно сказать, что моя бабушка может есть, а что не может, у меня такое чувство, будто на лодыжках висят кандалы.

– Я понимаю, о чем ты думаешь. – Поднявшись, я взяла его под руку. – Ты бы намного охотнее взял свой меч и отправился вместе с королем в очередной военный поход. – Я уже хорошо изучила Уилла. Я знала, как он будет реагировать и как заставить его сказать мне самое худшее. – Пойдем со мной, прогуляемся. Король до сих пор все еще разговаривает с Филиппой.

Выйдя из наших апартаментов, мы медленно направились в сторону королевских покоев.

– Так поступил бы мой отец. – Уилл на секунду болезненно скривился. – Поэтому и я должен. Но все это не так просто…

– Конечно просто. – Не то чтобы я очень хотела, чтобы Уилл поскорее уехал во Францию поучаствовать там в какой-нибудь битве; однако пришло время избавиться от узды, в которой его держала мать. – Кто управлял вашими поместьями, когда отца там не было? Когда он был в плену во Франции? Я уверена, что графиня этого не делала. Это моя мать могла совать свой нос куда попало, в любую дырку у себя в поместьях, но далеко не всякая жена или вдова стремится надзирать за каждой малозначительной мелочью в хозяйстве, от порядка в спальне до погреба.

– Это делал наш управляющий, – сказал Уилл. – И совет моего отца, состоящий из рыцарей и духовников. Они принимали решения по всем возникающим вопросам. У моей матери не было к этому ни интереса, ни должного усердия, ни даже амбиций. Нет, она, конечно, присматривала за тем, как везде идут дела, а если и нет, то это определенно делала моя бабушка. Несмотря на обманчивую внешность, моя бабушка – до неприятности проницательная пожилая дама, даже притом, что отказывается есть жареное мясо.

– Так почему это не может продолжаться подобным образом и дальше?

– Наш управляющий уже стар. Думаю, его назначала на эту должность еще моя бабушка. Зрение начинает подводить его.

– Тогда назначьте другого.

Уилл вдруг резко повернулся ко мне, и я взглянула на него. В голове у него явно продолжала крутиться одна навязчивая мысль, и это тревожило меня. А когда он растерянно и часто заморгал, я догадалась, в чем там дело.

– О нет, – сразу сказала я.

– Но ты могла бы это сделать.

Конечно, я могла бы. У меня есть способности. Есть усердие. Есть образование, а если чего-то недостает, то я могу научиться этому, причем довольно быстро. Однако, как и у вдовствующей графини, у меня не было интереса и стремления стать главной в собственных поместьях. Я могла бы регулярно просматривать бухгалтерские книги под руководством управляющего, но не имела ни малейшего желания проводить каждый день, вникая в разные детали относительно собственности семейства Солсбери. Я видела себя при дворе, в водовороте дворцовых подводных течений, интриг и политических сплетен, а не занимающейся тем, чтобы ежедневно заказывать трапезу для всей семьи, а потом следить за тем, что нам подали.

– Нет, – уже более решительно заявила я. – Найми себе управляющего. Деньги у тебя есть.

– Ничего у меня нет. Вообще ничего, пока я не достигну совершеннолетия.

– Тогда обратись к королю. Он отнесется к этому с пониманием. И не позволит тебе прозябать в нищете.

Однако на этот раз Уилл оказал более серьезное сопротивление, чем я ожидала.

– Я не могу нанять кого попало. Мне нужен человек умелый и преданный, опытный в обращении с людьми и деньгами. – Я видела, что чем больше он говорил, тем больше убеждал себя в том, что выбранный им вариант – лучший. Сам заниматься поместьями Уилл не желал, а когда вспомнил о плачевном состоянии своих финансов, взоры его тут же обратились ко мне. – Но почему ты не можешь взять это на себя, пока я буду воевать?

Таким вот образом мы пришли к нашей с ним первой серьезной размолвке. Я не собиралась связываться с чернилами, книгами учета и мерными рейками[15], чтобы не стать такой же отталкивающей, как вдовствующая графиня.

– Если ты думаешь, что твоя мать с бабушкой позволят мне распоряжаться в Бишеме вразрез с их желаниями, ты просто безнадежно глуп!

– Они обязательно позволят, если я им это прикажу.

Иногда Уилл мог быть поразительно наивным. Вот и сейчас, не желая оставлять все, как оно есть, и считая, что я являюсь идеальным ключом к решению всех его проблем, мой супруг настаивал на своем, не замечая, насколько он эгоистичен, и не собираясь признать это.

– Я предпочитаю танцевать, а не заниматься бухгалтерией.

К этому времени мы уже дошли до Большого зала.

– А ты не можешь делать и то, и другое? Если бы ты только…

– Если я возьмусь за это, то буду соглядатаем вашего стареющего управляющего до конца своих дней. Найми другого. Человека молодого, амбициозного и благоразумного.

– Но у тебя же полно свободного времени. Тогда как я должен ехать на охоту.

– Охота? Вот это достойное занятие! Ты будешь развлекаться, пока я стану сбивать в кровь пальцы, разбираясь с мерными рейками и бесконечными списками доходов от ренты!

Уилл казался обиженным.

– Ты же сама сказала, что мне нужно больше времени проводить с королем.