…Если у человека возникает приступ стенокардии, когда наступает спазма коронарных сосудов, что питают мышцу сердца, то надо мысленно научиться расширять эти сосуды. А чтобы управлять этим процессом, опять же надо знать, как всё это устроено, и притом, точно, досконально знать. Так что учебник по анатомии и физиологии человека должен стать настольной книгой. И выходит так, что при успешном овладении идеовегетатикой можно психически регулировать функцию печени, почек или желез внутренней секреции. А это означает, что можно стать врачом самому себе».

Он старался попроще, доходчиво объяснить водителю маршрутки суть данной статьи великого спортивного психолога Анатолия Алексеева, что он всегда с вдохновением применял в своих тренировках под руководством своего Учителя, находясь в Пути…

Каждый может легко в миг секунды разозлиться, каждый от чего-то и взволнуется в миг секунды, но не каждый может и за секунду успокоиться, привести бешено учащённый стук, ритм сердца в успокоение, в нормальное состояние ровного сердечного биения. Учитель научил его за три секунды привести своё сердце, свой разум в такое состояние покоя, если надо, умиротворённости, точно как ровно зеркальная гладь воды в тихой речной заводи…

Водитель, действительно обворожено заслушанный его рассказом, лишь благодарно кивал головой. Но вот и остановка на тракте, от которого до его родной деревни пешком всего лишь километра два. Сойдя с маршрутки, подождав, когда она тронется дальше по тракту, он переходил дорогу, когда заметил, увидел, что не один он сошёл на остановке. Дорогу грациозной походкой переходила та самая девушка, что сошла по другой двери, которую впервые он увидел тогда на пляжном берегу Алтаннура, в тот самый предзакатный вечер огромного красно багряного солнца над тихой водой…

5

Она была красива. Она была красавица. Торжество гениальной геометрической симметрии выразилось полно феерическим отражением на лице красавицы. Светлая белизна кожи была украшена лёгким налётом бронзового загара, что налегла от тех солнечных лучей во время круиза вдоль берегов высокотехнологичных стран юго-восточной Азии. Нежность, свежесть кожи лица, равно как и тела, пела, расцветала во славу пышущего здоровья. О, лишь такой немного лёгонький налёт косметики (дорогостоящей косметики из Парижа ли, из долин ли Франции, ибо дочь олигарха) придавал дополнительно ярчайший блеск нежнейшей красоте, красе ох радостно искренней и так вдохновенно юной упоительно.

В глазах её, в карих глазах как-то отражалась и высота разума, и искристая светлость светлой ауры, что исходила от неё, от всего её присутствия на любой территории, в любом пространстве, куда и ступит она – действительно воплощением здоровой красивой женственной фигуры, как чисто свежим источником прекрасно пышущего здоровья. Что ж, недаром у неё пятёрки по физкультуре и в школе, и в университете.

Где же ты мастер, чудовище, монстр единоборства, умеющий за считанные секунды привести своё сердце, свой разум в такое состояние покоя, полной умиротворённости такой равнинно зеркальной гладью чистой воды в тихой речной заводи? Однако ж, и забурлила, заклокотала до бури ли, цунами…

Когда её отец – любитель старых фильмов вставил флешку в японский телевизор Sony, и на плазменном экране цветисто красочно расцвели сюжеты вестерна, она также, сев рядом с отцом, прильнула к экрану, где уже лихо скакали воины из племени аппачи, сиу, делавары…, тогда она училась в девятом классе. И сразу влюбилась в Чингачгука, роль которого великолепно исполняли браво статные киноактёры Гойко Митич и Пьер Массими. А Виннету – вождь аппачей в исполнении ох как фееричного, по её разумению, киноактёра Пьера Бриса (кажется, в него влюбилась на всю жизнь) так и захватывал взволнованный дух девчонки, что она наедине не раз просматривала и дух ауры, и очертание чуть ли не идеального мужчины, конечно же, по её разумению. И вот сейчас в этот миг какого-то прекрасного настоящего рядом, совсем рядом она увидела и очертание, и дух ауры того самого Виннету – вождя аппачей, и именно его – того самого блистательного киноактёра Пьера Бриса, от которого когда-то так и замирал заворожено взволнованно ох пылко романтический дух ещё тогда подростка девчонки…

Она, перейдя через шоссе, ступала по грунтовой дороге, ведущей в Нарангол, что в двух километрах от тракта. Получалось так, что эта девушка будет попутчицей примерно на сорок минут неспешным ходом. Он её не знает, он ей никто. Кивнуть приветственно, пройти мимо и дальше гнать быстрейшим ходом, оторваться от неё, будто по кругу стадиона в беге стайеров или тех же из спортивной ходьбы. Но не кивнул, так пошёл рядом. А сердце забилось учащённо, но не поспешил унять, чего добивались на тренировках с Учителем. А получилось бы?

Она увидев его впереди рядом с водителем маршрутки, не спускавшая взгляда сзади из салона, при подъезде к остановке напротив деревни Нарангол, призадумалась. Ведь идти до деревни два километра. Невольно она станет попутчицей этого чудовища единоборств. С надеждой оглядела салон, может, кто окажется из Нарангола, может, не они одни будут по грунтовой дороге, и может, кто-нибудь их хороших знакомых пойдёт в сторону деревни, тогда будет с кем общаться этому мастеру единоборств. Но ведь она почти никого не знает из этой деревни. А сердце забилось учащённо, попробовать унять. Не получается.

К ужасу ли, она увидела, что их только двое на остановке, и по грунтовой дороге идти вдвоём примерно сорок минут неспешным ходом. Уж лучше этот монстр единоборств, нисколько не здороваясь, прошёл бы мимо, да и чесанул бы в сторону деревни быстрейшим темпом, подобно стайерам иль спортивным ходокам. Кивнуть ли приветственно? Но она его не знает, она ей никто. И главное, она – девушка, и потому от природы первый ход не её. А это чудовище единоборства не кивнуло ей приветственно, но и не поспешило оторваться от неё как по кругу стадиона. Хотя, какое там чудовище, когда рядом с ней так и вышагивал упругости походкой тот самый Пьер Брис в роли Виннету – вождя апачей, тот самый, что благородством своим так и заворожил сердце тогда ещё девчонки – ученицы девятого класса.

Ситуация складывалась донельзя комичная. Они не приветствовали друг друга, и первые десять метров, первые сто метров шля рядом молча, не единого звука. И, конечно, статности фигур юноши и девушки позавидовать, залюбоваться, как и юности, молодости.

Она шла рядом, стараясь не обронить взглядом в сторону вправо. Он шёл рядом, стараясь не обронить взглядом в её сторону. И без слов было понятно и ему, и ей, что завитали, вихрем понеслись мысли о попутчице, попутчике, о них, оказавшихся в такой замысловатой ситуации.

Нет, он не спешил унять сердце, что продолжало биться учащённо. Да, конечно, одним взглядом, когда она переходила с шоссе на грунтовую дорогу, ведущую в сторону деревни, одним махом взгляда увидел, определил красоту, (о-о!) слишком феерическую красоту ореолом торжественности, как показалось ему, и в то же время добро милую, искреннюю красоту от самой природы, что так захотелось ещё раз узреть, увидеть. И потому непроизвольно решил вбок пройтись, пробежаться взглядом, как наткнулся на глаза, карие глаза, в которых так и заискрилась и красота природная, и ум высокий, и аура светлая.

– Здравствуйте, – как-то непроизвольно ли голосом тихим поприветствовал он её, и случилось это примерно на пятидесятом метре грунтовой дороги от тракта.

– Здравствуйте, – как-то мгновенно она ответила на приветствие, и смех чуть не вырвался из уст её, ибо вовсю заиграла, торжествовала комичность ситуации.

Однако, смех вырвался, не сильно, но слегка рассмеялся он. И тут-то она не никак не смогла удержать и свой смех, что рвался, вырывался изнутри. И снялось напряжение.

Но каков её голос?! Каковы звуки?! В одном слове, приветственном слове такая мелодичность, красивая приятно яркая мелодичность, что обласкает, обрадует, осчастливит слух. Но сколько слов о красивости!

– Наверное, можно снять кинокомедию, как мы прошли начало дистанции, – воодушевился он, явно находясь на волне эвстресса, по терминологии спортивного психолога Анатолия Алексеева, что и есть синоним вдохновения.